В любом случае, являлся ли Стоунхендж храмом Солнца или нет, бесспорно, он был открытым святилищем, характерным для индоевропейской традиции поклонения богу неба, спланированным и возведенным в соответствии с движением небесных светил. Только очень сильное религиозное побуждение помогло создать такие уникальные, сложные и обширные центры культа, как Эйвбери и Стоунхендж, рядом с которыми обычные каменные круги кажутся бледными тенями. То, что эти круглые мегалитические монументы представляют особенность почти исключительно Британии и Бретани, доказывает силу и жизнеспособность культа, охранявшегося в этом регионе благодаря верховодству бретонско-уэссексских вождей. Они были в большой мере ответственны за поддержание и развитие культа неба в посвященных ему центральных святилищах в Уилтшире. К их числу относится и Стоунхендж, претерпевший большое количество реконструкций начиная с позднего неолита (около 1900–1700 гг. до н. э.) и до конца бронзового века (около 1300 г. до н. э.).

Из предыдущего обзора археологических данных становится ясно, что доисторическая религия концентрировалась и развивалась вокруг трех наиболее сложных, критических и непонятных ситуаций, с которыми древний человек сталкивался в повседневной жизни, — рождения, смерти и добывания средств существования в полном опасностей окружающем мире. Давление внешней среды и человеческих поступков, вечная борьба за сохранение себя на этом и на том свете, неисчислимые разочарования и обстоятельства, вселяющие благоговение, часто находящиеся совершенно за гранью понимания и контроля, — все это создавало напряжение, для разрядки которого необходимо было найти какие-то способы и средства. Когда жизнь во многом зависела от рискованной охоты, капризов времен года и огромного количества непредсказуемых и неблагоприятных случаев и событий, эмоциональному состоянию непозволительно было выходить из определенных границ. Вот почему выработалась техника проведения ритуалов, необходимая для смягчения стресса; она укоренилась и стала бесконечно совершенствоваться, удовлетворяя новые запросы и поддерживая равновесие между расширяющимися социальными структурами и религиозными организациями.

Так религиозное сознание направлялось на любую естественную силу, процесс или предмет, которые оно отождествляло со священными. Символ, считает Юнг, может возникнуть спонтанно, независимо от сознательной воли, например, во время сна, видений или галлюцинаций. Этот вид человеческого опыта нашел выражение в анимистических и теистических интерпретациях природных явлений, и мистическая духовная сила стала отождествляться с особыми видами животных и с физическими явлениями, такими, как горы, реки, ветер, солнце, луна, созвездия. Она также ассоциировалась с животворными процессами — плодовитостью, материнством и всем, что связывалось с размножением и рождением, а равно и с таким выводящим из душевного равновесия и разрушительным явлением, как смерть. Некоторые естественные явления действительно были настолько непреодолимы, что они казались множеством разных сверхъестественных действующих сил и принципов, хороших и плохих, добрых и злобных. В результате возникло множество символических образов божественного и различных святых, каждый из которых обеспечивался соответствующей ритуальной техникой и собственной формой культа. Культ и ритуал контролировали сверхъестественные силы и делали их более эффективными.

Из-за некоторых своих качеств эти абстрактные силы рассматривались как принадлежавшие, в основном, к "тому свету", мистическим образом воздействующему на этот свет и на события в нем. Поэтому религиозная реакция являлась не просто ментальным рефлексом, возникающим спонтанно (как продукт "психологической машины"). Согласно предположению Дюркхайма (Durkheim), эта реакция была продуктом общества, в котором имелось многое для "возбуждения в умах ощущения божественного с помощью власти, которую оно над ними имеет; так что для его членов это все равно что бог для поклоняющихся ему"⁵³³. Верно, что религия возникает внутри общества и что она функционирует как неотъемлемая часть его структуры, позволяя людям жить вместе в упорядоченной системе социальных отношений и ясно выражать собственные жизненные устремления посредством общественно-бытовой среды^{5 44}. Например, тотем это не просто "сам клан, олицетворенный и представленный воображению в визуальной форме тотемного животного или растения", как предположил Дюркхайм, не более, чем религия является всего лишь "объединенной системой верований и обрядов, относящихся к святым вещам", которые "объединяют в одну единую общность всех тех, кто их придерживается"⁵¹⁵.

О том, как сильно поднялась дисциплина, связанная с такими практическими задачами, как поддержание продовольственного запаса, в этом томе уже говорилось⁵³⁶. Несомненно, чтобы сохранить состояние равновесия, она объединила индивидуумов и группы в стабильные социальные структуры более высокого уровня. Но в основе всех "коллективных представлений", навязываемых членам социальной группы, всегда обнаруживается концепция трансцендентального порядка, находящегося вне сферы существования и человека, и общества. Этот порядок ассоциируется с непредсказуемыми, необъяснимыми и таинственными событиями, предметами и процессами, проявляющимися во Вселенной и в жизни человека. В этом как раз и состояла сущность религии — во все времена и при любом уровне развития культуры. Действительно, с точки зрения дисциплины религию можно описать как признание внеземного священного порядка, реализующегося во Вселенной и управляющего и ею, и делами людей — как общественными, так и личными. Религия — это также отражение стремления установить и поддерживать добрые отношения с вселенским порядком. Посредством ритуальных установлений налаживались эффективные связи с источником жизни и власти, изобилия и благополучия, преодолевалось бессилие перед смертью, бесплодием и болезнями, которым подвержена человеческая плоть, а также достигалась стабильность и равновесие в государстве. С помощью символов, обрядов и танцев человеческая энергия направлялась на объединение общества и давала людям возможность — индивидуально или коллективно — преодолевать кризисные ситуации с чувством оптимизма, поборов страхи и возродив ожидания.

Таким образом, в критические периоды жизни индивидуума с колыбели и до могилы, а также в загробном мире, при смене времен года и особенно при наступлении нового года, возможные перемены в его бытии унифицировались, контролировались и направлялись сверхъестественными силами, которые, как считалось, управляли всем ходом событий и человеческими судьбами. В условиях палеолита эмоции и устремления подчинялись обеспечению запаса продовольствия, концентрировались вокруг рождения и смерти. Культы возникали именно в связи с опасными явлениями и обеспечивали четкое выражение самых насущных нужд в любой напряженной ситуации, чреватой для всех серьезными последствиями. В обеспечении запасов съестного дело осложнялось тем, что между человеком и животными, на которых он охотился, существовало некое чувство родства. Действительно, поскольку животные составляли важную часть ниспосланных провидением благ и милосердия, они приобретали значение божественных, будучи первостепенным источником средств человеческого существования. Следовательно, необходимость убивать и съедать животных вступала в конфликт с чувством родства с ними. По-видимому, именно из этой противоречивой ситуации и связанной с ней эмоциональной напряженностью возник культ пещер.

В уединении этих недоступных палеолитических святилищ колдовство, обеспечивавшее успех в охоте, совмещалось с обрядами плодородия и преумножения, с танцами в масках для установления и поддерживания связи со священными видами животных. Леви-Брюля (Levy Bruht) (Люсьен Леви-Брюль, французский этнограф, 1857–1939. — Прим. пер.) объясняет подобное поведение наличием у людей "дологического мышления"⁵³⁷. Но эта гипотеза ведет к неверному пониманию того, что он называет "законом противоречия" и "законом участия". Согласно его гипотезе, все вокруг пропитано силами, влияниями и воздействиями, пусть и незаметными для разума, но настолько реальными, что пропадает разница между этим миром и миром загробным, смешивается то, "что действительно дано разуму и что находится за его пределами". Поэтому все объекты и существа природного порядка неотделимы друг от друга и так тесно связаны между собой, что один проникает в другой, делая его не тем, что он есть, и давая ему возможность быть одновременно в разных местах. Вот почему в тотемном обществе человек представлял себя своим собственным тотемом, а в условиях палеолита надевал на себя костюм, изображая зверей, как в упомянутом случае с "колдуном" в Труа-Фрэр и с танцором в маске в Лурде и т. д.