А на земле, с тех пор как Деметра отправилась на поиски Персефоны, прекратились рождение и рост. Напрасно земледельцы шли за волами, бросая зерна в иссохшую землю. Ни одно из них не взошло. Стоны умирающих от голода и болезней доносились до Олимпа. Перестали дымиться алтари. Никто не приносил жертв богам, обитающим в олимпийских чертогах. Тогда отправил встревоженный Зевс вестника на поиски Деметры. Тот отыскал ее во вновь сооруженном элевсинском храме, сидящей одиноко в своем черном одеянии, и пригласил на Олимп. Не тронулась она со своего места, ничего не видя и не слыша. Зевс отправил в Элевсин за Деметрой других богов и богинь. Они, явившись, сулили ей почести, обещали богатые дары, но не шелохнулась Деметра.

Тогда Зевс послал вестника за Персефоной. Аид не посмел отказать брату. Но, отпуская супругу, он дал ей проглотить несколько зернышек священного граната. Поэтому Персефона должна была каждый год возвращаться к мужу на три зимних месяца ^[100].

Когда Персефона появилась перед матерью, Деметра вышла из оцепенения, скинула траурное одеяние, облеклась во все белое и украсила прекрасную голову венком из васильков. Заключив дочь в объятия, она не расставалась с нею до тех пор, пока поднявшиеся на стеблях колосья не вскинули пригоршни зерен, словно бы жертвенную дань небу, дающему свет и тепло. Вместе с зернами, роняемыми на землю и погребаемыми ею, уходила от матери Персефона, чтобы вернуться к ней вместе с зеленью первых всходов ячменя, пшеницы и овса.

Памятником страданий Деметры и радости ее встреч с дочерью стал храм в Элевсине. На протяжении девяти дней месяца, соответствующего нашему сентябрю, на священной территории храма совершались инсценировки мифа о Деметре и Персефоне. Участники процессии переживали скорбь материнской утраты и радость обретения дочери, возвращенной к жизни в верхнем мире на большую часть года. Участники таинства (мистерии) были уверены, что воспроизведение «страстей» Деметры обеспечивает возвращение Персефоны, а следовательно, и урожай, даруемый кормилицей-землей ^[101].

Благодарная людям за сочувствие, которым ее окружили в Элевсине, Деметра решила обучить их искусству земледелия. Она поручила Триптолему, брату девушек, введших ее в царский дом, рассеять свое божественное зерно по всем землям, чтобы оно повсюду стало главной пищей людей, где бы они ни жили. Для этого она вручила юноше двух крылатых быков и колесницу с плугом ^[102]. Объезжая весь мир, Триптолем вспахивал целину и засевал борозды полновесными зернами Деметры.

Радовались смертные новой сытной пище, которая привязала их к земле и позволяла делать запасы на зимнее бесплодное время. Они с ликованием славили богиню и ее драгоценные дары. Некоторые же сами захотели попробовать засевать землю. Когда, утомившись после дневного труда, сеятель уснул, один из царей Пелопоннеса запряг драконов и взобрался на колесницу. Разъяренные этой наглостью драконы сбросили его на землю, и он разбился ^[103].

Бывало и другое. Где-то между Истром (Дунаем) и Тирасом (Днестром) вольно бродили по ковыльным степям вместе со своими стадами дикие геты. При виде того, как чужеземец терзает медью их пастбища, они, неразумные, подняли вопль. Взялся царь гетов за лук и меткой стрелой поразил одного из драконов. Он уже натянул тетиву, чтобы убить Триптолема, как возникла Деметра. Лишив варвара жизни, она в назидание человечеству перенесла его и убитого дракона на небесный свод. И появились там созвездия Стрельца и Дракона. Триптолему же Деметра дала другого дракона, чтобы он продолжил свой труд сеятеля и кормильца.

Вскоре после того оказался Триптолем во владениях соседнего с гетами скифского царя Линка. Встретил он пришельца распростертыми объятьями, постелил мягкое ложе. Когда же Триптолем уснул, царь подкрался к нему с кинжалом и уже занес его над головой спящего. Но тотчас же пальцы его превратились в острые когти, туловище уменьшилось, покрылось пестрой шкурой, над верхней губой выросли кисточки усов. Так, по воле Деметры, царь, преступивший законы гостеприимства, был превращен в рысь и удален из мира людей. С тех пор этот зверь, обозленный на всех, живет в непроходимых чащах, прячется в ветвях деревьев, чтобы иногда броситься на шею охотнику или лесорубу ^[104].

Большая часть обитателей Олимпа правила миром, судила-рядила людей, ведала войной, охотой, искусством, но был среди них бог, которого можно назвать тружеником. Это Гефест ^[105], сын Зевса и Геры, покровитель огня и обработки металлов ^[106].

Божественной матери, как это было принято и на земле, показали новорожденного первой. Увидев хилое тельце Гефеста, роженица утратила пресловутое олимпийское спокойствие и, схватив свое дитя за ножку, швырнула вниз. Долго летел младенец, кинутый матерью, пока не упал в океан ^[107]. Ему повезло. Неподалеку в волнах резвились Фетида, дочь морского старца Нерея, и ее подруга Эвринома, дочь Океана. Они подхватили несчастного ребенка и унесли в подводный лазурный грот, где девять лет тайком его выкармливали и пытались дать подобающее его природе воспитание. Но юный Гефест не любил ни музыки, ни танцев, в которых подруги знали толк. Не тянуло его и к войне – сказывалась хромота, полученная во время падения. Гефесту нравилось мастерить. Уже в детстве он научился превращать бесформенные куски золота и серебра в прекрасные ожерелья, браслеты, серьги, и его воспитательницы вскоре щеголяли в таких драгоценностях, каких не ведали ни земля, ни Олимп. Олимпийские богини, разумеется, сразу приметили, как похорошели обе обитательницы морских глубин. Вот когда Гера впервые пожалела, что так обошлась со своим сыном.

Вскоре ей пришлось пожалеть об этом еще раз. Гефест прислал в подарок матери чудесное золотое кресло. Богини окружили его, наперебой расхваливая работу. Гера же, подобрав длинные одеяния, величественно опустилась в него. И тут из поручней и ножек выскочили какие-то пружины и приковали Геру к сиденью и спинке прочными невидимыми путами. Испуганно заверещали богини. На помощь поспешили боги. Но даже сам Зевс не смог освободить супругу из золотого плена.

Пришлось отрядить на землю Гермеса. Явившись в кузницу на остров Лемнос ^[108], посланец богов застал Гефеста у горна. Его помощники дружно колотили молотами по металлу. Было шумно. И Гермесу никак не удавалось втолковать Гефесту, что Гере надо помочь.

– Какая мера? Какая ночь? – спрашивал притворщик, делая вид, что не понимает, чего от него хотят.

– Не мера, а Гера, – кричал Гермес изо всех сил, – твоя мать, ее надо освободить!

– Не понимаю, – упрямо твердил Гефест, продолжая работу.

Пришлось вызвать на помощь Диониса, который явился с мехом, полным неразбавленного вина. Дионис ничего не просил у Гефеста, а, напротив, предложил кузнецу полную чашу. Разгоряченный жаром, Гефест всегда испытывал жажду и пил воду целыми пифосами. Вино же ему особенно понравилось, и он, войдя во вкус, потребовал еще. Вскоре божественный кузнец настолько опьянел, что его можно было взвалить на осла и везти хоть в Тартар.