- А Сережа?
- У него есть скафандр. Впрочем, даже если скафандр уже разъеден, все равно надо было решиться.
- Но это же ужасно!
- Мы, космонавты, - люди суровой профессии. Риск всегда рядом с нами. И, когда нужно - когда нет иного выхода, приходится жертвовать собой. Вы же знаете, конечно, о своих соотечественниках, которые во время Великой войны собственными телами закрывали амбразуры дотов. Прекрасная смерть!
Кларк видел: каждое его слово действует на Наташу как удар. Но сейчас ему было не до приличий - так хотелось высказать все, что успело накипеть на душе.
- Вы обвиняете мужа в трусости? - медленно спросила Наташа.
- Нет. Мистер Костров - более опытный и умелый космонавт, чем я. У него гораздо больше заслуг перед человечеством. Но не допускаете ли вы, что под влиянием болезни он… как бы это сказать - потерял контроль над своими поступками? И из-за этого мы все мчимся навстречу гибели?
- Замолчите!
- На моей стороне логика. Вспомните, о чем говорил командир, прежде чем связь нарушилась. Через семь с небольшим часов микробы проникнут и в нашу каюту. Через восемь часов откажет ручное управление. Сейчас остается и того меньше. А сколько лететь до Земли?
- Послушайте, мистер Кларк. Я не хочу сейчас оправдывать поступки Сергея. Но я убеждена - он действует правильно. Вы беспокоитесь за судьбу экспедиции. Знаю, вы готовы пожертвовать жизнью ради товарищей, как и любой из нас. И поверьте мне - Сережа ни на минуту не задумается сделать то же самое, если ничего больше не останется. А раз он выжидает, значит, надеется на благополучный исход.
- Не уверен, - сказал Кларк.
- Вы плохо знаете наших людей, Джордж. Если одному грозит беда - все поднимутся, пойдут на выручку. И Сергей не хочет сдаваться раньше времени. Убеждена - он ждет, что с Земли придет помощь.
- Там же ничего не знают. Никто не станет посылать планетолет, если нет полной уверенности, что нас надо выручать.
- Любое ожидание - это цепь сомнений. Но я верю, Джордж! Не могу не верить!
- Преклоняюсь перед вашей выдержкой, миссис Наташа, - тихо сказал Кларк. - И я обещаю вам: на эту тему говорить больше не буду.
- Почему? Еще не раз поговорим. Когда встретимся с нашими…
Из люка высунулась вихрастая голова Панина.
- Не соскучились? А мы все вещички собрали. К встрече со своими готовы полностью.
И тут Наташа улыбнулась - впервые за это утро.
- Вот видите? И они говорили о том же. И тоже уверены, что встреча будет.
- А что? - удивился Панин. - Разве Джордж сомневается?
- Завтра с самого утра возьмусь за Полиновского. Ручаюсь тебе - ноги его больше у нас не будет. Бюрократизм и космонавтика - вещи совершенно несовместимые! А он чуть было не отменил мой полет. Знаешь, в таких случаях подобные люди находят тысячи причин и уверток. «He могу, надо посоветоваться, нельзя без согласования…» Тьфу! Подумать только, из-за такого слюнтяя мог погибнуть Сережа. Опоздай мы на каких-то полчаса… Нет, я прямо скажу: или я, или этот Полиновский. Пусть выбирают.
- Забудь ты про него. Главное - все в порядке. Вы успели. Расскажи лучше, что было дальше.
- Ты великодушный человек, Галчонок. Но даже ради тебя формалист пощады не дождется. Впрочем хватит о нем на сегодня. Говоришь, что произошло дальше? Дальше так было. В «Циолковский» я вошел быстро. Автоматика шлюзовой камеры у них действовала, и появился я в каюте, словно некое божество. Во всяком случае англичанин смотрел на меня, как на небесное создание. Наташа рассказывала потом: он никак не хотел верить, что кто-то полетит к ним на выручку. Вот чудак! Ну, объяснили мне в нескольких словах суть дела. Я сразу же велел им всем переходить на «Поиск». Так представляешь, этот Кларк никак не хотел уходить без своих камней. У него их там чуть ли не тонна - набрал на спутниках. С великим трудом его уговорили, до скандала прямо дошло. Наконец, выпроводил их, а сам - наверх, к Сергею. Выстукиваю в дверь по Морзе, колочу ногами - никакого эффекта. Ну, думаю, плохо дело. Пришлось резать дверь лучом. Вошел - и рубку не могу узнать. Словно чернилами кто залил все. На полу, на стенах, на потолке фиолетовая пыль. Пульт наполовину разрушен. А Сергей стоит на коленях, вцепился в штурвал дозатора мертвой хваткой. От кресла одни обломки, а на ногах он уже не в состоянии держаться. Конечно, я прежде всего остановил двигатель. Потом перетащил Сережу вниз, надел на него скафандр. Раскрыл наружные люки. Гриша молодец, держится все время точно рядышком. Перебраться туда было делом нескольких минут. Понятно, нас с Сергеем пришлось сразу же в изолятор - напрямик из шлюза. И его одного не оставишь, да и на моем скафандре уже налипла чернильная погань. На всякий случай даже не раздевался до самой Луны. А сейчас врачи успели выяснить, что все наши страхи оказались напрасными. В живом организме эти микробы довольно скоро погибают. Почему - еще неизвестно, но нам важнее сам факт. Так что здоровье Сергея вне опасности. А я, признаться, перетрухнул, когда увидел его в рубке выглядел он будто умирающий. Это уж потом сообразил, что дело в усталости, в нервном напряжении. Попасть в такую переделку - не шутка! И я на его месте не цвел бы, это точно. Да, он мне признался: был момент, когда появилась у него черная мысль раскрыть рубку, впустить туда Пространство. Заморозить непрошенных гостей, а заодно и себя. Но тут же опомнился. Конечно, эффектно спасти товарищей ценой собственной жизни. Но если есть хоть малейший шанс выбраться из беды всем вместе, самоубийство будет просто глупостью. И он уцепился за этот шанс. Прикинул, когда мы можем вылететь, когда найдем их, и решил оставаться на орбите. Ведь в таком случае встреча произойдет быстрее всего, что и получилось. А если бы мы хоть немного задержались с вылетом, Сереже пришлось бы открыть люки перегородка в нижнюю каюту стала совсем тонкой, и ручное управление должно было скоро отказать. Он уже минуты начал подсчитывать, когда я вошел…
- Ты молодец, Андрюша! Так бы и поцеловала… Скажи, вас скоро выпустят?
- Для всех, как обычно, обязательный карантин. А нас с Сергеем, возможно, и больше промаринуют. Особенно его. Мы, признаться, смирились - как-никак единственные из людей соприкасались с Чужой Жизнью, в своем роде стали экспонатами. Но не бойся, чувствую себя превосходно. И Сергей почти в норме. Подожди, опомнится от переживаний - махнет не в такой рейс.
- Возвращайся поскорее. Я очень тебя жду. Кажется, прошел не один день, а месяц…
- Жди, Галочка. И не хмурься - такая уж наша профессия.
- Я не хмурюсь. У тебя просто помехи на экране…
- Разве что помехи… Хотя четыреста тысяч километров что-нибудь да значат. Но мы видим друг друга, разговариваем, а это главное. И становится легче. Верно?
- Ты очень устал, Андрюша.
- Тебе надоели мои банальности? Но я всегда глупею, когда вижу тебя, - извини. И кроме того, я действительно устал сегодня.
- Мне жалко корабль. Неужели нельзя было его спасти?
- А он не погиб. Просто остался на орбите. Летит сейчас вокруг Солнца, из виду его не теряем. А когда наши биологи найдут способ управлять этими микробами, останавливать их размножение - вот тогда «Циолковский» и вернется. Может быть, сам возьму его на буксир и посажу на Луне. Да, еще об одном забыл. Профессор Люлько - помнишь, был он у нас однажды - авторитетно утверждает: микроорганизмы с такой невероятной жизненной силой можно будет употребить и на пользу. Так заинтересовался, что вызывает сюда, на Луну, десяток своих сотрудников - будут вести опыты. На Сережку он молиться готов. Хотя тот, наверное, и не заслужил. Случайность, редчайшая случайность - вся эта история.
Но тут Андрей увидел, что Галя на экране энергично замотала головой. Не соглашалась, наверное. Или это тоже была помеха?