Прошёл месяц или чуть более. Я уже окончила обычную школу и параллельно школу медсестёр, и работала медсестрой в госпитале. Вдруг вбегает в сестринскую мама Валя, очень взволнованная, и прямо с порога говорит:

— Там цыгане! Требуют тебя!

Меня это ничуть не взволновало. Раз я назвалась именем умершей цыганки, то, естественно, меня должны навещать цыгане — родственники настоящей Розы. Я даже удивлялась, почему они меня не навещали ранее. Я спустилась в сад. Там была целая толпа цыган. В толпе я увидела знакомое мне по сну лицо Деллы.

— О Деллочка! — Я сразу подошла к ней.

— Узнала, Розочка, узнала! — сразу защебетала та, переходя затем на цыганский. Посмотрите все, какая красавица выросла, совсем не похожа на ту замухрышку, которую мы здесь оставили!

— Делла, я уже забыла цыганский язык, я, наверное, и всех остальных забыла, кроме тебя.

— Ещё бы! Кто тебя выхаживал во время твоей болезни! Только Делла! А остальным и дела нет до больной девочки. Вон — твой брат Рупа, — помнишь?

— Нет, Делла.

— И не удивительно, последний раз ты его видела, когда тебе было пять лет, а потом он лет десять бродил неизвестно где.

— А где мои родители?

— Бедные Янко и Фила! Когда я сказала им, что ты обязательно умрёшь, то они так были убиты горем, что ушли из табора неведомо куда.

— Откуда же ты, Делла, взяла, что я должна была умереть? Видишь, я жива!

— Такой уж мой талант — знать прошлое и будущее людей. Гадалка я!

— И никогда не ошибаешься?! Погадай мне Делла!

— Давай руку Розочка! … Это не твоя рука, Роза.

— Всё меняется, Деллочка.

— Роза, Роза! Я вижу какие-то чудные картины. Вот ты едешь на огромном муравье, как на коне. А вот ты превращаешься в волка, как оборотень.

— Эх, Деллочка, Деллочка, — это я над тобою так шучу. Свои фантазии тебе передаю. А ты, Деллочка, принимаешь мою выдумку за правду! Ну а что нас ждёт в будущем?

— Я, Розочка, вижу нас вместе. Ты должна уйти с табором!

— Опять ошибаешься, Деллочка! Не я должна уйти с табором, а ты должна остаться здесь со мною и покинуть табор.

— Что ты говоришь, Розочка! Это никак невозможно. Без меня, без моего дара — настанет хаос. Не будет удачи табору, если в нём нет хоть одной настоящей гадалки.

— Да вон, твоя подруга, — уже гадает!

— Ээа! — …, морочить голову прохожему — это не гадать. Это мы все умеем. А гадалка — только я одна в таборе!

— Что ж не воспитала себе смену?

— Такая уж моя удача! Но ты-то, Розочка, — ведь гадаешь не хуже, я вижу! Пошли с нами!

— Нет, Деллочка, мои пути здесь!

— А, вижу! Бубновый король! Сильный! Верный! Но ты пиковая дама — бубны не твоя масть!

— Это уж, Деллочка, моя забота, а место моё здесь! Сюда вернётся мой милый!

— Ну, Бог с тобой, Розочка! Будь счастлива, если сумеешь! Может и впрямь твоя сила настолько больше моей, что и не могу я тебе ничего сказать ни о твоём прошлом, ни о будущем! Только знай, что ждут тебя испытания, где потребуется вся твоя сила!

— Эх, Деллочка, Деллочка, — так ведь и тебя тоже ждут испытания! А ты и не видишь!

— Так уж устроено! На других гадать можно, а про себя — ничего не получается!! Прощай, Розочка! Помни меня!

— Прощай, Деллочка! Будет трудно, приходи ко мне! Будешь нянькой моим детям!

Я знала, что когда-нибудь Делла вернётся, но когда?

Была в это время у меня и ещё одна забавная встреча. Прислали нам из города на поправку одного — шизофреника в психиатрическое отделение. Мама Валя сказала мне: «Побеседуй с ним. У него такой интересный бред!» Его звали Александр и он воображал, что встречался с инопланетянами. Впрочем, когда я с ним встретилась, то увидела, что над ним так основательно поработали, что он не только в инопланетянах не был уверен, а даже не уверен был в том, что его действительно зовут Александром. При попытках контакта с ним, он демонстративно молчал и отказывался отвечать на вопросы. Но мне с моей способностью читать мысли было с ним просто. И выяснила я преудивительные вещи. Оказывается, Александр был капитаном космического корабля, который привёз на Землю моего отца Ра. Постепенно Александр стал мне доверять, и мне удалось заставить его описать то знаменательное космическое путешествие.

Подумать только, почти двадцать лет человек провёл в секретных психушках только из-за того, что его мнение было чем-то невыгодно тем или иным спецслужбам! Психика его была, конечно, непоправимо расшатана, и мы с полным основанием приписали его к госпиталю в качестве «вечного пациента». Но со временем ему становилось всё лучше и лучше. Особенно помогли прогулки со мною по окрестным садам. Единственно, он огорчался, что у него нет теперь никакого дела, которому он был бы предан. Со временем нашлось и это дело, но об этом далее…

А потом пошли неприятности у мамы Вали. Правительство отменило дотации на содержание больных в госпитале.

— Как же я буду их кормить! — вздыхала мама Валя.

— Может, нам помогут окрестные фермеры, а мы их будем бесплатно лечить.

— Не помогут! Им тоже с этого года повысили налог до половины всего урожая.

— Но ведь половина-то — остаётся!

— Ничего-то ты не понимаешь! Для того чтобы сдать налог, фермер должен продать, то, что вырастил. А продать-то не так просто. Оставшаяся половина эта идёт в карман перекупщиков. Так что фермеры сейчас продают свою землю и уезжают.

— Ну, а если мы купим эту землю, то сможем выращивать урожай и кормить больных.

— Нет, не сможем. Нет у нас денег, чтобы покупать землю, нет у нас денег, чтобы платить работникам, которые будут обрабатывать её.

— А если мы предложим фермерам продать нам землю за нулевую цену. Но пусть они продолжают жить на своей земле, только отдают нам половину своего урожая. Перед государством — они будут нашими работниками, а оставшаяся половина урожая — будет их зарплатой. Так выйдет?!

— Ой, девочка! Кажется, ты нас спасла! Так должно выйти! Больница имеет право на подсобное хозяйство, которое не облагается налогом!

Всё вышло, как мы задумали. Больные были сыты, а фермеры довольные остались жить в своих родных домах. Так я впервые помогла маме в её трудной работе.

Второй раз мне удалось помочь маме Вале, когда возникла проблема с прикормом детей в яслях. Ведь у нас не было больше денег, чтобы покупать в городе детские смеси, как раньше. Но эта проблема была мне, как женщине Дханы прекрасно знакома. Я сделала состав из четырёх жидкостей, как это делали женщины Дханы, и напоила им всех грудничков в яслях.

— Теперь, — сказала я маме Вале, — можете кормить их чем угодно, они усвоят любую пищу, лишь бы её не надо было жевать. Мама Валя очень удивилась, когда это оказалось и в самом деле так, и попросила объяснить ей, как я это сделала. Я ей всё рассказала. Она была в восторге, и тотчас отдала моё «лекарство» в лабораторию на исследование. Что уж они там с ним делали, — я не знаю, но в результате через год наладили производство жидкости для новорождённых и стали продавать её в другие больницы, где были похожие трудности с питанием детей.

У мамы Вали было и ещё одно горе, о котором она никому не говорила, — не было известий от Радека. С первоначального адреса пришёл ответ, что курсант Котлованов убыл в госпиталь, причём ничего не сообщалось о том, чем он болен. С трудом узнав адрес госпиталя, где лежал Радек, мама Валя получила сообщение, что Радек переведён по адресу такому-то. Но с данного адреса ответили кратко, что новобранец Котлованов убыл, без объяснения куда и почему. С тех пор прошёл уже год, и не было никакого средства узнать, что с Радеком, жив ли он? И вдруг пришла телеграмма: прилетаю такого-то, встречайте, Радек.

Я как раз дошила своё красное платье. Была жаркая солнечная погода, которая иногда бывает в конце апреля перед майским похолоданием. Я набросила лёгкую мохеровую шаль поверх платья и вместе с мамой Валей отправилась в город на аэродром. Долго ждали самолёт, который опаздывал на два часа, затем вглядывались в поток приезжих, но Радека всё не было… Вот и прошёл последний… Ещё постояли минут пять… Видно, произошла какая-то ошибка. Уже собираясь уходить, мы увидели вдали на поле каталку, на которой везли раненого или больного. Солдат, который вёз каталку и был наш долгожданный Радек. Мама бросилась к нему на шею, а мой взор был прикован к тому, кто лежал на каталке… Неужели! Пётр! Я узнала его черты. Тихо подошла и тихо покатила каталку дальше. Он смотрел на меня и молчал. Слова были не нужны. Я смотрела и смотрела в его прозрачные серые глаза с чёрными точечками зрачков. А вокруг нас вращался мир. Подплыла площадь с санитарной машиной, затем за окном помчалась дорога, в конце которой из-за поворота вынырнул наш родной больничный посёлок…