Подошёл я этак пешочком к воротам крепости оной и попросил меня пустить внутрь. Не пускают, говорят, что там одни бабы рожающие, и что мужикам там не место! Говорю, — не мужик я, а батюшка, священник, и очень я этим бабам нужен, так как без меня они и окрестить-то младенцев не смогут. Долго держали меня пред воротами, так что бабы-телепатки крик подняли. Действительно, всем им окрестить дитятко хочется.

— Ну, — говорят, — поп, проходи, но обратно мы тебя уже не выпустим! Так на всю оставшуюся жизнь и будешь здесь работать.

А я и не против. Пошёл такой радостный! Там и свою любимую встретил с дитём нашим. Там и окрестил его по святцам Георгием. А свою любимую Наилу окрестил именем Нина. И все женщины ко мне приходили, и сами крестились и детей своих не забывали. Там-то я встретил и Любушку нашу, она готовилась рожать, но не приняла она от меня крещения, а сообщила весть горькую, что перешли они с Радеком в мусульманскую веру. А ещё, чтоб не рассказывал я ей ничего, так как обязана она всё передавать врагу нашему. А если что затею по спасению, чтобы дал ей питья сонного, а ребёнка, что у ней родится тайно спас и отвёз бы к сестре её Розе на воспитание! Грустно мне от этого стало, но видел я, что борется она тоже с врагом нашим общим, хотя и непонятным мне способом. Так что обещал я ей сделать всё так, как она просила. На следующий день она и родила. Отдала мне новорожденного, говорит, — окрести скорей!

— А каким именем крестить-то!

— Да как надо по святцам, мне это даже знать не важно!

Так и окрестил я младенца Варфоломеем. Хорошенький такой мальчик, глазёнки умненькие, мыслишки проворные, чувствуется, что родители телепаты! Отнёс я его мамаше, он так и приник к груди, зачмокал! А она впервые улыбается.

Но обещание выполнять надо! Связался я с Розой и с Саидом, сообщил, что готов к спасению несчастных женщин. Саид проинструктировал меня, как организовать спасение. Так что на следующую ночь дал я Любе сонного питья, взял от неё маленького Варфоломея и разбудил всех женщин.

— Дочери мои любимые, — говорю им, — призвал меня Господь, чтобы спас я Вас из плена бесовского, где собираются погубить души детей ваших малых. Помолимся все вместе Богу и попросим Землю-матушку отпустить нас в поднебесье, чтобы улететь от людей злых. Вышли мы все на лужок, темно, новолуние, но тепло, первые дни июля.

— Настройте мысли ваши, — говорю, — и все настроили, все со способностями к телепатии. Возьмите на руки детей ваших и мысленно повторяйте за мной молитву Богу и Земле-матушке, чтобы отпустила вас на свободу.

Тихо-тихо взлетели все со мною в поднебесье и, как косяк гусей перелётных, полетели к поездам товарным. Там Саид один вагон для нас приготовил, коврами застелил, фруктами и овощами на дорожку снабдил. Так мы все в этот вагон и влетели и улеглись, каждая на своё место — сто тридцать девять женщин с детьми, да я с маленьким Варфоломеем. В углу Саид сидит. Тут-то я с ним и познакомился. Снаружи вагон закрыли, опломбировали, и поезд тронулся.

Три дня ехали, три дня пытал меня Саид о жизни моей грешной. И я исповедовал ему грехи мои тяжкие.

Под конец, поинтересовался у него, что это за особенный вагон он нам припас, что я в этом вагоне не слышу, как обычно мыслей Розы моей любимой. Саид объяснил мне, что вагон приобрёл по случаю, когда выкупал жизни Радека с Любой. Именно в этом вагоне они и содержались. А вагон этот специальный и сделан для перевозки людей со способностями телепатическими, чтобы не могли использовать дар свой для спасения.

Тут вагончик и до нашего полустанка докатился, дальше его трактором перетащили в госпитальный посёлок. Но из вагона нас выпускать пока не спешили….

Целый месяц ютились мы в вагоне этом, пока для нас делали при церкви большой дом с защитой от телепатии. Материал специальный для защиты целого дома тоже привёз Саид, он собирался с его помощью защитить свою усадьбу, но в последний момент решил отдать всё для защиты детей малых. Так дети с мамашами в этом доме потом ещё три года жили, опасаясь, что нападут демоны на след их мысленный. Только теперь они опять свободны и гуляют все счастливые по траве зелёной. И рядом со мною моя жена Нина, да два сыночка родной Георгий и приёмный Варфоломей ею выкормленный.

Любу и Радека я так больше и не увидел. Говорят, что нет их на Земле, улетели спасать от демонов другую планету. Может, так оно и есть, Господь с ним!

Итак, записки мои показывают, что нет особой моей заслуги в спасении несчастных от погибели души и тела. Нет поэтому и причины, чтобы объявлять меня святым. Всё спасение производилось руками Саида, а уж его христианским святым объявить никак не возможно, — мусульманин он. И проповеди мои душеспасительные не помогли ему познать веру истинную!

Из дневника Розы.

Отец Иоанн написал подробно, как были спасены дети, которых хотел использовать демон Упыг для дел своих нечестивых. Бедная Люба не должна была ничего знать о планах отца Иоанна. Она проснулась утром в абсолютной тишине и сразу поняла, что осталась одна. Ощутила она потерю своего сына Варфоломеюшку, которого ещё вчера прижимала к груди своей. И взвыла она нечеловеческим голосом по всем каналам возможным, так что часовые в шапках своих защитных за головы схватились. Так что Упыг проснулся в холодном поту, а Радек, перебив тарелки, помчался в аэропорт.

Через день Радек был уже на площадке рождений в крепости и обнимал свою Любу.

— Любочка, Любочка, — ну, перестань, всё ж хорошо, мы так всё и планировали. — шептал он. И поцеловал её в шейку.

— Вдруг развернулась Любочка и ударила его прямо по носу. Фонтан крови залил пол. А Люба не унималась, как Радек ни уворачивался, — она била, и била его. Рубашка его превратилась в лохмотья. Ногой попав в живот, она сбила его с ног и навалилась сверху. Радек рванул на ней платье вниз, сковывая руки с острыми ногтями.

— Я решила, что он справится, и отключила видение.

Радек потом рассказывал, что пришли они в себя от вызова Упыга.

— Ай, молодцы ребята! Порадовали старика! Такая первобытная ярость! Такая кровь! А затем — потрясающий зверский секс! Я всё записал на кристалл с эффектом присутствия! Да от такой записи в инопланетных мирах с ума сойдут! А ребёночка мы твоего, Люба, обязательно найдём! У нас возможности преогромные!!

Но не нашёл Упыг ребёночка нашего, нашего первенца Варфоломея, жаловалась потом Люба. На всю жизнь осталась от этого на лбу у неё горькая складка. Жизнь военная продолжалась, хотя война уже полностью сошла на нет. А Радек и Люба тренировались и готовились!! К чему? Не известно!

© Copyright: Андрей Прудковский, 201 °Cвидетельство о публикации № 21001041436

Моя автобиография

(рассказ Лёвушки-Лисёнка о самом себе)

— Чёрт бы побрал твоего идиота! Он опять сожрал всю сметану!

— Успокойся! Он же ненормальный, ничего не понимает!

— Я покажу ему! Дай только его найти! Пять лет парню! Даже собаку за это время можно было выдрессировать!

— Поспешим, опоздаем на поезд! Потом найдёшь!

Он тихо лежал в сарае, спрятавшись под рухлядью. Он не слышал, что говорили родители не только потому, что сарай был далеко от дома, но ещё и потому, что был глухой. Он не мог слышать и не умел говорить. Он даже не знал своего имени, но каким-то образом знал всё, что происходило сейчас между его родителями. Вот, они кончили перепираться и заспешили на станцию. Наконец, свободен! Свободен от жалости матери, свободен от гнева отца.

— Родители… Почему он так плохо понимает, что они от него хотят? Почему отец такой злой, а мать — вся дёрганая… Он лежал тихо, воображая себя бревном. Тихо-тихо, рука его привычно метнулась в нужную сторону, и скоро на зубах захрустели нежные косточки молоденькой мышки…