Да, это будет тот ещё вызов. Конечно, я знала, что будет непросто. Мне не нужно напоминание, что это невозможно, что я проиграю. Во мне нет места для подобных сомнений. Вот тут-то меня и осенило.

Я в неверии уставилась на него.

— Ты не веришь, что у меня получится, не так ли? — я глубоко вдохнула в попытке успокоить сердце. Боль вернулась, подавляя своим напором. Голова и сердце болели так, как никогда раньше.

— Конечно, верю.

Я покачала головой.

— Нет, не веришь. Иначе не сказал бы таких слов.

— Ты не обязана им жизнью, — Уилл протянул руку и со щелчком сорвал лист с вольера. Он уронил его. Лист звякнул о камень, и звук эхом отразился от стен. Я огляделась по сторонам и впервые заметила, что двор пуст.

— Я обязана попробовать. Я обязана самой себе, — я дотронулась до ключа, висевшего на цепочке у меня на шее. — Я хочу быть Развлекателем.

Уилл так крепко стиснул клетку, что побелели костяшки пальцев.

— Ты любишь меня, Мег? — прошептал он.

— Конечно, люблю, — быстро, но отнюдь не нежно ответила я. Он вздрогнул. Я запнулась, желая сказать что-то ещё, но не знала, какие слова могут это исправить.

Его волосы упали на глаза, когда он посмотрел на твёрдый камень под нашими ногами. Его плечи поднялись, затем опустились.

— Этого недостаточно, не так ли?

Однажды он заявил, что одной лишь любви недостаточно, чтобы прокормить нас. В своё время я думала, что наша любовь сильнее всего на свете. Сейчас я уже сомневалась в этом. Я ничего не ответила.

— Что ж, — произнёс Уилл упавшим голосом. — В таком случае, думаю, любовь нам не поможет, — он потупил взор, сосредоточившись на земле под его ногами, пока приводил в порядок пальто и отворачивался.

Я запаниковала, потянулась к нему и схватила за рукав.

— Уилл? — мой голос прозвучал сам не свой. Он прозвучал разбитым, как и моё сердце. Я вцепилась в него, и он обернулся ко мне. — Пожалуйста, не говори «Прощай».

Уилл моргнул, его тёмные ресницы скользнули по блестящим глазам. Он сглотнул, затем его губы приоткрылись.

Я наклонилась к нему, надеясь, что он сократит расстояние между нами. Его губы коснулись моих. Это была буквально тень ласки на моей нежной коже, но я прочувствовала её до глубины души.

— Тогда всего доброго, — он аккуратно убрал мои пальцы от своего пальто, затем сделал шаг к склону. В его глазах пылала тоска, когда он смотрел на меня. Я не знала, надеялся ли он, что я последую за ним, но я не могла это сделать. — Удачи, Мег.

Он уходил. Он оставлял меня.

С последним взмахом руки он повернулся и исчез со склона.

«Нет».

Я сделала один шаг вслед за ним, второй, затем остановилась. Поднеся руку ко рту, я ахнула, повернулась и отступила назад к вольеру. Он вернётся. В любую секунду он поймёт, что это глупо, и помчится вверх по склону.

Затаив дыхание, я взглянула на склон, снова бросившись к нему. Мне нужно было заставить ноги остановиться, и я вцепилась в юбки с такой силой, что заныли суставы пальцев. Мысленно я горячо молилась. Я клялась Господу, что откажусь от всех грехов, если он просто сделает так, что Уилл вернётся. Холодная капля дождя упала мне на щеку, а горячая слеза смыла её.

«Пожалуйста. Пожалуйста, вернись».

Мои плечи и руки тряслись, пока я переминалась с ноги на ногу, вытягивая шею и заглядывая вниз по склону. Он уходил под арку, похожую на склеп. Факелы горели где-то снизу, и мерцающий свет туннеля казался призрачным. Мне казалось, что я вот-вот увижу его лицо, потому что он бежит ко мне. Он не мог уйти.

«Я люблю его».

Меня сокрушала мучительная боль, и мне казалось, что я могла от неё умереть. Он не возвращался.

Он ушёл. В отчаянии я заломила руки и потрясённо уселась на холодную каменную скамейку подле безмолвной беседки. Блестящие маленькие глазки механических птиц уставились на меня, заржавевшие и неподвижные. Закапал лёгкий дождь.

Я прижала губы к костяшкам пальцев.

Плечи затряслись. Как мне справиться в одиночку? Он мне нужен. Он единственный, от кого я зависима. Обжигающе горячие слезы хлынули по лицу. Уилл всегда был со мной рядом. Даже в самые тяжёлые времена, когда он не хотел иметь со мной ничего общего, он всегда возвращался. Я доверяла ему.

Теперь мне придётся столкнуться со всем в одиночку. Каким-то образом я должна найти мужество и разум, чтобы проявить себя. Он ушёл. Он бросил меня, чтобы стать рабочим, а не кем-то большим. Почему он не видел в себе того, что видела в нем я?

У него есть все возможности мира. Я не понимала, почему он не пожелал ими воспользоваться.

Я стиснула зубы. Челюсти заболели, но я лишь стискивала их ещё сильнее. Холодный дождь бил по шее. Я не могла оставаться здесь. Хотя казалось бесспорным, что моё сердце разорвано в клочья и никогда больше не будет целым, дождь не успокоит такую боль.

Такую боль ничто не облегчит, а значит, нет смысла тут находиться.

Я поднялась на ноги. Я должна двигаться вперёд. Первый шаг — найти дорогу домой.

Я прошла через внутренний двор по тому же пути, что и Уилл, все ещё мысленно надеясь, что он осознал свою ошибку. Я представляла, как он бежит обратно ко мне, извиняется за нехватку веры в себя самого и в нас, кружит меня по двору и целует.

Моя уверенная походка дрогнула. Искусственный свет мерцал на скользких от дождя камнях. Начало склона уходило в толстую стену монастыря. Из-за этого арка, украшающая сводчатый туннель, напоминала вход в древние катакомбы.

Если я уйду отсюда, у Уилла не будет возможности вернуться ко мне. Все действительно будет кончено. Мокрые волосы липли к лицу, и мне пришлось смахнуть их с глаз. Внутренний двор был темным, холодным и пустым. У меня нет выбора. Факел манил к себе, пока я спускалась по склону в подземный проход.

Большой туннель, освещённый факелами, тянулся в обе стороны, поднимаясь и затем поворачивая изгибом в каждом направлении. Туннель безусловно был не меньше улиц за стенами монастыря, но полностью находился под землёй. На дальней стороне широкого туннеля имелась ещё одна арка и похожий склон, ведущий дальше в темноту.

В нем не мелькнуло ни единого огонька. Тяжёлое чувство навалилось на меня, и я отвернулась.

Меня ожидал превосходный экипаж Оливера. Единственным человеком, оставшимся в длинном туннеле, был кучер Оливера. Он подскочил со своего места, затем сразу же предложил мне одеяло.

— С вами все в порядке, мисс? — спросил он, открывая дверь и помогая мне. Молодой человек казался искренне обеспокоенным, но я не могла решиться даже просто посмотреть ему в глаза, когда устроилась в тёмном углу экипажа.

— Со мной все будет хорошо, — я должна верить, что это правда.

— Я доставлю вас домой. Чашка горячего чая приведёт вас в порядок, — он закрыл дверцу. Она скрипнула, как закрывающаяся крышка гроба, и меня окружила темнота.

Ничто уже не будет в порядке.