Глава 19

Я таращилась на него целую секунду. Моё сердце колотилось. Две секунды, три. Он наблюдал за мной, стоя в дверном проёме, опираясь на тяжёлую деревянную раму и перекрывая мне выход из комнаты. Страх пополз под моей кожей, и я придвинулась ближе к столу.

— Что ты здесь делаешь?

Дэвид склонил голову набок и ступил в комнату. Он шагнул в сторону, таким образом, больше не загораживая дверь, и царственно поднял руку, будто заставляя замолчать воображаемую толпу. Я сделала шаг к двери. В его светлых глазах отразился свет от моей лампы, и они сверкнули, невозмутимые и холодные, как поверхность замёрзшего озера.

— Я не замышляю ничего плохого. Подумал, было бы славно посмотреть, как поживает мой конкурент.

Он улыбнулся мне, видимо, самой победоносной из его улыбок. Тот факт, что приподнялась только половина его рта, разозлил меня, как будто я стоила только половины усилий.

— Ты хорошо знаешь, на что я способна, — сказала я, медленно сжимая свой самый тяжёлый гаечный ключ.

— И правда, — сказал он, делая очередной шаг к моему роботу. Он приподнял подбородок, всматриваясь в робота с большим интересом. — Однако это весьма внушительное задание.

— Вот поэтому тебе срочно нужно вернуться к своему собственному проекту и прекратить заглядываться на мой, — я держала головку гаечного ключа в ладони, и его тяжёлый вес холодил мою кожу.

Кривая ухмылка заиграла на лице Дэвида, как будто он забавлялся. Это была та самая ухмылка, с которой кот смотрит на мышь, когда держит её за хвост.

— До меня дошли слухи, что у тебя проблемы с поиском добровольцев, чтобы помочь тебе.

Я сильнее стиснула головку ключа, хоть мне и начинало казаться, что кто-то слишком туго затянул корсет.

— Ты здесь, чтобы позлорадствовать? — спросила я, поднимая подбородок и делая шаг к нему. — Если да, то можешь уходить.

Он снова поднял руку. Мне захотелось сбить её обратно вниз. Я не его служанка, которой он может приказать молчать взмахом руки. Может, за пределами этих стен он и граф, но внутри мы оба являлись учениками одного и того же Ордена. Я такого не потерплю.

— Прошу прощения, Дэвид, ты видишь муху?

— Нет, — он в замешательстве нахмурил брови, посмотрев на меня.

— Возможно, пчелу? — я склонила голову, чтобы соответствовать высокомерному положению его взгляда.

— Нет, вовсе нет.

— Тогда нет смысла махать рукой, — я с тяжёлым стуком положила гаечный ключ на стол. — А теперь, если в этом визите нет смысла, пожалуйста, уходи.

Ему хватило дерзости рассмеяться.

— Не нужно быть такой колючей. Я всего лишь хотел предложить помощь.

Я фыркнула.

— Ты предлагаешь помощь мне? — я скрестила руки, и взгляд Дэвида скользнул вниз лишь для того, чтобы вновь лениво подняться. — Почему-то я сомневаюсь в искренности твоего предложения.

Он качнул головой — едва уловимое движение, которое я практически не заметила. Затем уголки его губ на мгновение опустились, прежде чем он снова изобразил полуулыбку.

Он шагнул к столу и взглянул на чертежи робота.

— У меня больше помощи, чем я в этом нуждаюсь. Уверен, что смогу убедить некоторых своих помощников подсобить тебе до тех пор, пока я ясно даю понять, что все это — обоюдные усилия. Не стоит забывать, что два робота должны работать, как единое целое, и на самом деле, если думать об этом логически, это один проект, а не два. В конце концов, мы все в этом замешаны. Великая слава Академии — вот то единственное, что важно, не так ли?

Я коротко выдохнула, затем через секунду обнаружила, что мне трудно вдохнуть. Я приложила все силы, чтобы растоптать огонь гнева, и всё же не справилась. Этот огонь, должно быть, горел в моих глазах, потому что на его лице мелькнула тень сомнения.

— Ради славы Академии? — начала я, и слова жгли мой язык. — Или ради твоей?

Его ухмылка превратилась в линию напряжённо поджатых губ, а складка на лбу стала глубже. Впервые его фасад треснул. Он слегка наклонился вперёд, явно сконфуженный, как актёр на сцене, который внезапно забыл свою следующую реплику.

— Прошу прощения?

— Ты слышал меня, — я опустила руки и протиснулась мимо него, чтобы собрать чертежи и положить их на свою сторону стола.

Он опустил ладонь на один из моих эскизов, и мы оба замерли лицом друг к другу.

— Но не уверен, что понимаю, что ты имеешь в виду.

Я горько усмехнулась.

— О нет, мой лорд. Я уверена, вы бы не поняли бы того, что я имела в виду, — я выхватила бумагу из-под его ладони, свернула её вместе с остальными, сунула под мышку и пошла к двери. Если хоть немного повезёт, то мой извозчик приедет пораньше, и я тут же смогу уехать. Дэвид последовал за мной по пятам, пока я шла по коридору.

— А теперь послушай. Прекрати эту истерику и давай выясним всё без обиняков.

Такое чувство, будто я неожиданно попала в какую-то ловушку. Мои ноги застыли на месте, и я повернулась к нему.

— Я прекращу всю свою истерику, когда ты прекратишь своё невыносимое высокомерие.

— Высокомерие! — теперь пришёл его черед издать лающий смешок. — Да будет тебе известно, что я весьма скромен, — сказал он, поправляя свой роскошный шёлковый жилет. — Я не виноват, что у меня много поклонников. Я их не просил об этом. Неправильно с твоей стороны так резко судить о моём характере, тогда как я относился к тебе исключительно справедливо.

Я так сильно стиснула зубы, что заболела челюсть. Я попыталась сдержать поток слов, которые проносились у меня в голове, но это было бесполезно. Их натиск был слишком силен.

— Ты справедлив ко мне? Ты действительно так считаешь? — я развернулась и снова зашагала по коридору. Он схватил меня за локоть. Я вырвала свою руку из его хватки, случайно уронив рисунки на пол.

Я опустила стиснутые кулаки вдоль боков, но не наклонилась, чтобы поднять рисунки обратно. Я не доставлю ему такого удовольствия. Мои глаза защипало от напряжённого гнева.

— Тебе всё даётся так просто, чёрт подери, — ругательство тихо слетело с моих губ, но Дэвид вздрогнул.

На его лице не было ни следа улыбки. Он напоминал мне своего отца.

— Я проделывал ту же работу и сталкивался с теми же испытаниями, что и ты, — сказал он. — Мне ничего не давалось просто, и поносить других тебе не к лицу.

Я переступила с ноги на ногу, чтобы встать более устойчиво.

— О, я уверена, что ничего не даётся легко с твоим величественным титулом, твоим богатством, твоим образованием, твоими связями, — я махнула рукой в сторону его лица, — с твоей чертовски привлекательной внешностью.

Он приподнял бровь, и у меня возникло то же самое чувство, которое бывает, когда человек случайно обнаруживает себя в куче лошадиных экскрементов. Он выглядел так, как будто собирался что-то сказать, но я продолжила первой.

— Все остальные ученики продали бы души, чтобы оказаться в твоей милости, и, честно говоря, я нахожу это жалким. Ты думаешь, что поступаешь так великодушно, приходя сюда и предлагая забрать всё это из моих бедных маленьких рук. Что ж, ты неправ. Я не признательна за твоё предложение и не доверяю тебе. Честно говоря, ты можешь катиться ко всем чертям.

Я наклонилась и рывком подняла свои рисунки. Я не могла говорить. Слова застряли в сжавшемся горле. Я старалась смотреть на что угодно, только не на безупречный блеск чистых сапог Дэвида.

Он опустился на колени, поднял последний упавший лист и протянул его мне. Я выдернула бумагу из его руки и сложила в кучу с остальными.

— До свидания, Дэвид. Удачи с твоим роботом. Пусть победит лучший Развлекатель.

Я повернулась на каблуках и ушла, не оглядываясь. Моё сердце колотилось так сильно, что я чувствовала, как оно с каждым ударом прижимается к моему платью. Я спустилась по лестнице во двор, а затем по склону в каретный сарай и с облегчением вздохнула, увидев, что милый старый серый мерин Боба Бриндла терпеливо ждёт меня.

— Вы в порядке, мисс? — спросил Боб, пока помогал мне забраться в двуколку. — Вы выглядите немного взволнованно.

— Я в порядке, спасибо, — соврать получилось легко, хоть и моё тело обмякло на жёстком сиденье. — Просто отвези меня домой.

***

На следующий день я вернулась на наши лекции, ожидая, что найду Дэвида на своём обычном месте около меня, ухмыляющегося и завоёвывающего одобрение наших преподавателей, как обычно. Вместо этого его стул пустовал.

Сбитая с толку, я старалась не думать об этом, сосредоточившись на учёбе, но обнаружила, что каждые несколько минут поглядываю на дверь, ожидая увидеть, как он входит. Каждый раз, когда я это делала, внутри всё трепетало от нервозности. Я не хотела говорить с ним после того, что случилось прошлой ночью.

В то же время я невольно гадала, какой будет реакция. Будет ли он заниматься своими делами так, как будто ничего не произошло? Или он будет раскаиваться?

Вот уж маловероятно.

Моё беспокойство продолжалось до конца лекций и, казалось, заполнило всю комнату, когда я уселась работать над своим роботом. Время растворилось в тишине, пока я изучала старые рисунки, которые достала из архива. Я и не осознавала, что уже поздно, пока не обнаружила, что щурюсь над своими бумагами, забыв зажечь лампу. У меня оставался всего час или два, прежде чем Боб вернётся, чтобы забрать меня домой.

Со вздохом я чиркнула спичкой и поднесла её к фитилю старой масляной горелки. Мне не нравилось находиться в Академии в темноте. Казалось, я всегда слышала шаги.

— Добрый вечер, Мег, — позади меня раздался голос Дэвида.

Я взвизгнула и чуть не опрокинула лампу на бесценные старые рисунки из архива. Дэвид бросился вперёд с молниеносной реакцией, которая, вероятно, была отточена его уроками фехтования. Они окупились, когда он поправил лампу одной рукой.

— Что ты здесь делаешь? — я не потрудилась скрывать своё раздражение. Я была слишком утомлена.

— Я пришёл, чтобы загладить вину, — он сверкнул нервной улыбкой, которая впервые задействовала обе стороны его лица. Затем он достал коробку с великолепным шёлковым бантом.