Глава 29

— Кто такой дядя Альбрехт? — спросила я, бухнувшись на сиденье кареты, и Дэвид тоже запрыгнул в неё и сел напротив меня.

— Он мой двоюродный дедушка по материнской линии, — сказал Дэвид, протягивая мне руку и помогая встать. Он продолжил: — Его немного трудно описать. Ты поймёшь, что я имею в виду, когда встретишься с ним.

Мне не понравилось, как это прозвучало.

— Он, по крайней мере, член Ордена?

Дэвид слегка пожал плечами.

— Раньше был им.

— Как он мог быть им раньше? — спросила я, позволив своему скептицизму взять верх. — У него есть Чёрная Метка?

— Если бы это было так, мы бы о нём не говорили. Нет. Он просто эксцентричен. В настоящий момент Орден ограничил ему доступ за то, что он вызвал небольшой переполох, который едва не разоблачил нас, — Дэвид сказал это так, будто это нечто хорошее. — Ему пришлось отказаться от ключа к своим Развлечениям до особого распоряжения.

Лошади поднялись по пандусу, который вёл на улицы Лондона. Солнце висело низко в небе, напоминая мне, что я провела большую часть дня, запертая в сундуке. В карете я чувствовала себя в безопасности, и за это была бесконечно благодарна.

Я сомневалась, что нам следует обращаться к немощному старику, который, вероятно, был немного более чем глуп, но у нас действительно не осталось другого выбора. Я смотрела, как мимо пролетают лондонские улицы, пока карета мчалась через город, направляясь на юг, а затем на восток, в Суррей.

Я сосредоточилась на том, чтобы по возможности привести себя в приличный вид, когда людные улицы Лондона расступились и уступили место просёлочным дорогам, идущим по холмам, пастбищам и лесам, залитым светом заходящего солнца.

Вскоре мы добрались до старого тюдоровского дома, уютно устроившегося у тихого ручья. Мы с Дэвидом вышли из кареты и посмотрели на выцветший старый дом. Вся восточная сторона была покрыта плющом. Это была идеальная картина идиллической английской сельской местности.

Пока тишину не нарушил грохот, достаточно громкий, чтобы у меня застучали зубы. Стайка чёрных дроздов взлетела с деревьев.

Дэвид рассмеялся.

— Судя по всему, он дома. Сюда.

Я лишь слегка удивилась, что Дэвид не проявил больше беспокойства.

— Ты уверен, что с ним всё в порядке? — спросила я, следуя за Дэвидом по садовой дорожке вокруг дома к очень большой конюшне, приютившейся в небольшой лощине. Она была почти такой же большой, как конюшни Чэдвика, но размеры дома, казалось, не оправдывали этого, если только дядя Дэвида не разводил коней в прошлом.

Клубы пара поднимались из труб на ближайшей стороне длинного здания. Дэвид поспешил к двери. Дверь открылась, и оттуда, спотыкаясь, вышел жилистый старик. Из середины его лба торчала копна белоснежных волос, но остальные волосы, казалось, покинули это уединённое место и расположились кружком вокруг ушей. Он театрально закашлялся и сел на большой камень возле дверей. Затем он достал из кармана кожаного фартука фляжку и сделал большой глоток.

Его кустистые брови подскочили и опустились, когда он вытер очки и водрузил их на нос. Он наклонился вперёд и пристально посмотрел на нас.

— Guten Abend, Onke²l, — поприветствовал его Дэвид с отчётливым прусским акцентом. Дядя Дэвида сразу просиял и вскочил на ноги, как гарцующий оленёнок, а не как старик. Я подумала, что нам не стоило беспокоиться о его слабости.

— Дэвид, Боже мой! Слишком много времени прошло с тех пор, как ты приезжал в гости, — ответил старик на ещё более тяжёлом прусском диалекте. — Итак, мой любимый племянник хорошо поживает?

— Да, конечно, — сказал Дэвид, снова переходя на английский. — Ты снова пытаешься найти способ обойти свои ограничения, не так ли?

Дядя Дэвида, казалось, не заметил ни осуждения, ни перемены в языке. По крайней мере, он не обратил на это внимания, продолжая, как будто Дэвид вообще ничего не ответил, возвращаясь к дому.

— И кого же ты привёл сюда? Какая хорошенькая девушка. Надеюсь, ты приехал сообщить мне о предстоящем браке. Если это не так, ты должен позвать её замуж.

Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули. Дэвид тоже покраснел и подвёл своего дядю ко мне.

— Позвольте представить вам мисс Маргарет Уитлок, Onkel, — Дэвид наклонился ближе к старику. — Она говорит по-немецки, — прошептал он, — хотя её швейцарский диалект ужасен.

— Ах, я попался, — произнёс дядя Альбрехт по-английски. Он улыбнулся, и его серебристые глаза блеснули. — Так это и есть юная леди-ученица. Должен признаться, я ожидал чего-то другого. Прошу прощения, пожалуйста. Мне так редко выпадает шанс сыграть роль свахи.

— Конечно… — я заколебалась, не зная, как именно его называть.

— Дядя Алби, bitte³. Наши семьи всегда хорошо работали вместе. По крайней мере, со стороны Рейхлинов, — он взял меня за руку и повёл через сад к дому.

— Прошу прощения, но что это был за громкий шум, который мы слышали ранее?

Старый пруссак рассмеялся.

— Мои кузнечные навыки уже не те, что раньше. У меня был сосуд под высоким давлением, который, как бы это сказать, не оправдал мои ожидания. Не бойтесь. Я держал его изолированным, хотя ничего этого не случилось бы, если бы я все ещё имел доступ к Литейному заводу, — он открыл дверь на кухню и попытался провести меня внутрь. — Значит, вы останетесь на чай? Я совершу свою лучшую попытку с моим обычным чайником. У меня есть только совсем небольшая проблема с моим часовым механизмом.

Я начала было отвечать, но Дэвид перебил меня:

— Мне очень жаль, Onkel, но это не светский визит. Мы раскрыли заговор против Литейного завода, но сейчас нам никто не верит. Мы должны добраться до Шотландии сегодня ночью, иначе грядущая катастрофа может полностью уничтожить Орден.

Дядя Альбрехт позволил двери закрыться, и его приветливое настроение внезапно сменилось серьёзным.

— Кто может желать зла Литейному заводу?

— Директор Лоренс хочет отомстить МакТэвишу за предположительный роман с его женой. У него есть бомба, — объяснила я. — Он намерен использовать её.

Густые брови Альбрехта нахмурились и сошлись так близко друг к другу, что стали единым целым.

— Если то, что вы говорите, правда, то все очень серьёзно. Я бы помог, но после инцидента в Кенте, боюсь, не смогу, — он с тоской посмотрел в сторону амбара. — Я больше не могу направлять пар из котлов в корпус. Боюсь, что без работающего ключа наши ноги вынуждены оставаться на земле.

Я поднесла руку к ключу, висевшему у меня на шее.

— Если у вас есть возможность доставить нас в Шотландию к утру, то у меня есть возможность отпереть её, — я подняла ключ, и морщинистое лицо старика просветлело.

— Универсальный ключ Генри. Он научил тебя им пользоваться??

Я кивнула.

— Отлично, — он хлопнул в ладоши. — Я слишком долго не причинял неприятностей Ордену. Идёмте, сюда. Дэвид, иди в дом и собери еду, воду и тёплые одеяла… о, и не забудь мой тоник. Если мы собираемся в Шотландию, они нам понадобятся.

Я последовала за дядей Альбрехтом в конюшню. Я не знала, что мы там найдём. Я подумала, что, возможно, он изобрёл поезд, которому не нужны рельсы. Или, может быть, в конюшне находились механические лошади, которые никогда не уставали. Когда мы ехали на север в карете Чэдвика, то двигались очень быстро, но до Йоркшира все равно добирались несколько дней. Мы должны добраться до Высокогорья. Я не понимала, как это возможно.

Альбрехт открыл двери, и мы вошли внутрь. Я тут же поперхнулась густым воздухом, тяжёлым от дыма и пара. Он льнул к моей коже и заставлял волосы прилипать к голове. Мы вошли в просторное помещение. По обе стороны стояли огромные котлы, всего их было шесть. Обжигающе-горячий огонь горел в них, и шипение и свист вырывающегося пара пронизывали воздух.

— Я пытался найти способ обойти замок, но безуспешно, о чём свидетельствует шум, который вы слышали. С замком на месте я не могу выпустить пар, кроме как через трубы, — крикнул Альбрехт, перекрывая шум. — Замок здесь, — он подошёл к ящику, соединённому с несколькими трубами. Они исходили от него, как лучи солнца.

— Зачем вы вообще развели огонь? — спросила я, проводя рукой по щеке, чтобы убрать прилипшие к ней мокрые пряди волос.

— Я Развлекатель, — сказал он, проверяя напорные клапаны на огромных котлах. — Я работал над усовершенствованием системы водозабора. Что ещё мне делать со своим временем? Сюда, сюда, — он подвёл меня поближе к ящику.

Я сдвинула медальон с печатью Развлекателя. От пара становилось жарко. Открыв ключ, я наблюдала, как внутренний механизм поднимался из корпуса и вращался, пока не открылся полностью, подобно цветку, украшавшему печать.

Я вставила его в коробку, и песня заиграла. Из-под длинной узкой решётки у моих ног поднялись клавиши пианино. Несколько больших труб также выдвинулись вверх, образуя стену позади труб, выходящих из котлов.

Альбрехт придвинулся поближе ко мне и, не задумываясь, сыграл на клавишах свою личную кодовую фразу музыки. Из труб, словно из чудовищного органа, вырывались ответные звуки.

Внезапно шестерёнки начали вращаться, и свистящее шипение превратилось в поток движущегося пара. Что-то громыхнуло, и здание начало трястись. Я пригнулась, боясь, что старый потолок рухнет. Я выбежала за дверь, на траву за пределами помещения.

Альбрехт галопом выскочил из дверей, выглядя одновременно чрезвычайно довольным и удовлетворённым. Я не понимала, что сделало его таким счастливым. Грохот готов был разорвать его конюшню на части. Когда я подняла глаза, то поняла, что он и так разрывает его конюшню на части. Крыша здания раскололась и медленно поднималась, открываясь, как откидная крышка корзины.

Огромная расширяющая форма, казалось, перекатывалась или кипела внутри. Дэвид подошёл к нам с ящиком припасов. Он немного отстранился назад, чтобы получить лучший обзор.