Но он только взглянул на него. Чарльз страдал, он искренне раскаивался. В его глазах была тоска. Несмотря на гнев, Сидни посочувствовал этому человеку. Ведь он тоже знал, каково это — любить Джесси Хуберт.

Ковбой наклонился, быстро и крепко сжал плечо Чарльза.

— Я найду ее.

Сидни увидел Джесси издалека. Она как пьяная брела совершенно не в том направлении. Внезапно ее колени подогнулись, и она упала. На расстоянии девушка выглядела как маленький сверток ярких лоскутков.

Сидни пришпорил свою лошадь и поскакал прямо к Джесси. Он быстро соскочил с седла и подошел к ней. Опустившись на землю рядом с Джесси, он аккуратно перевернул ее на спину и вздрогнул от вида запекшейся крови на ее лице. Глаза Джесси были закрыты, ее грудь равномерно поднималась и опускалась — она выглядела так же мирно, как в тот день, когда он ворвался в ее спальню. Сидни захотел крепко прижать девушку к себе, но заставил себя сдержаться, чтобы не повредить ее, возможно сломанные, кости.

Сидни осторожно приподнял ее, поддерживая за спину. Она была легкой как перышко. Он поцеловал ее в щеку и был вознагражден — она открыла глаза.

Джесси слабо улыбнулась.

— Я в раю?

— Что, моя милая?

— Я умерла, — пробормотала она — Я в раю.

— Нет, ты не умерла.

— Знаешь, в этой жизни я не могу любить тебя, но мою любовь уничтожить нельзя. — Она сосредоточенно произносила каждое слово тихим и хриплым голосом.

— Ты не умерла, глупышка, — сказал Сидни с мягкой настойчивостью. — Ты можешь любить меня в этой жизни — каждый день, каждый час, каждый миг. Мы имеем на это право.

Джесси посмотрела на него в замешательстве.

— Сидни?

— Да, это я.

— Сидни, у меня болит голова. Просто раскалывается.

— Ладно, ладно, любовь моя, я потом посмотрю. — Сейчас ему было необходимо предупредить других, что он нашел ее. Но Джесси вцепилась в него с удивительной силой.

— Никогда не позволяй мне уезжать, Сидни. Не оставляй меня.

— Я не оставлю, — заверил он ее.

Джесси закрыла глаза.

Однако это обещание, с грустью подумал Сидни, ему придется нарушить. Он подошел к своей лошади и взял винтовку. Затем три раза выстрелил в воздух.

Потом взял флягу с водой и, смочив носовой платок, прикоснулся им к сухим губам Джесси, вытирая с них кровь.

— Не покидай меня, — прошептал Сидни, когда он сделал все, что мог сделать. Он мягко обнял девушку. — Никогда не покидай меня.

Через минуту над ними заурчал, приземляясь, вертолет. Оттуда вышел Чарльз. Сидни с величайшей осторожностью посадил Джесси в машину. Затем он отступил, чувствуя, что его сердце разбивается на тысячу мелких осколков.

— Вы полетите с ней. Пилот отвезет вас прямо в больницу, в Калгари, — прокричал Чарльз. — Я присмотрю за вашей лошадью.

Сидни изумленно взглянул на своего босса, а затем благодарно улыбнулся. Впервые он увидел некоторые признаки того, что когда Чарльз повзрослеет, то будет прекрасным человеком. Он крепко пожал ему руку и забрался в вертолет.

Цветы, цветы. Кругом одни цветы. Красные, желтые, всех цветов радуги.

— Джесси?

Она повернула голову и почувствовала, как слезы застилают ей глаза.

— Сидни, — прошептала она, вглядываясь в его лицо: оно было серым от изнеможения.

Он протянул руку и взял ее ладонь.

— Я упала с лошади, да?

— Да, седло соскользнуло.

— Вероятно, я не застегнула его справа вверху. Постоянно забываю это сделать. Ты думаешь, что я неумеха?

— Нет, нет, что ты.

— Чарльз снова отрывает гостевое ранчо?

— Боже упаси!

— Где мы?

— В Предгорном госпитале. В Калгари.

— А я думала, что в твоей постели, — протянула она с разочарованием. — Или мне нужно приглашение?

Он улыбнулся, убирая непослушные пряди с ее лица.

— Ты напрашиваешься?

— Ну, я всегда надеялась… может быть… ты пригласишь меня к себе.

— Это правда? Дай мне посмотреть в твои глаза. Отлично. Зрачки расширены одинаково.

— Какой ты гадкий! Я думала, ты хочешь посмотреть в мои глаза не за этим.

— В другой раз, — заверил ее Сидни.

— Почему ты здесь?

— Потому что я обещал, что никогда не покину тебя.

— Как благородно с твоей стороны, — прошептала она, закрывая глаза.

— Джесси?

— Мм?

— Я здесь, потому что я люблю тебя.

Она что-то пробормотала. Он не расслышал, но, похоже, что она произнесла: «О боже».

Когда Джесси проснулась, ей показалось, что цветов стало больше. Сидни ушел.

Конечно, он ушел, подумала Джесси. Он, наверное, никогда и не был здесь. Ее воображение сыграло с ней какую-то злую шутку. Кажется, от этого удара по голове сломалась ее «думающая» кнопка, потому что память говорила ей, что Сидни нашел ее и поднял на руки, говоря ей восхитительные слова о своей любви и о том, что теперь они всегда будут вместе. Ее рассудок хотел, чтобы она поверила, будто бы Сидни сидел на этом стуле и говорил, что любит ее. Ну да, это такая же правда, как и то, что медсестра, находящаяся в больничной палате, — ее тетушка Полли, которая умерла пятнадцать лет назад.

Джесси медленно встала. Чувствуя себя восьмидесятилетней старухой, она пошла в ванную, а затем прошаркала обратно в палату и стала рассматривать карточки на букетах.

Чарльз. Роб. Джо. Том. Эд. Анджела. Берт. Гости, приезжавшие в это лето на ранчо. Ее коллеги по школе в Верноне. Служащие Анпетью Лодж. Даже Джек прислал ей цветы.

Сколько любви вокруг! Но Джесси чувствовала себя разочарованной и неудовлетворенной — сейчас она нуждалась в любви только одного человека.

— Ты вернешься в постель сию же минуту или будешь иметь дело со мной.

Джесси медленно повернулась.

Сидни стоял в дверном проеме, на этот раз без шляпы, его черные волнистые волосы блестели. Он выглядел таким восхитительно возбуждающим. Он был небрит, и Джесси вспомнила, как его усы покалывали ее кожу. Она улыбнулась, заметив, что он был одет в белый халат врача.

— Сидни…

— Марш в постель!

— Почему ты одет…

— Сейчас же!

Джесси скользнула под одеяло.

— Итак, теперь ты собираешься стать хирургом?

Сидни быстро взглянул на свой халат, как будто его рассердило то, что это привлекло ее внимание.

— Одна медсестра дала мне его. Думаю, она пыталась тем самым намекнуть, что мне пора бы переодеться — я не слишком хорошо пахну.

— Сколько времени ты здесь?

— Три дня. — Он отодвинулся от кровати.

— Ты пахнешь восхитительно, — неожиданно вырвалось у нее. Джесси почувствовала, что румянец разливается по ее щекам. — Почему? Почему ты здесь?

— Потому что я благородный человек, — криво усмехнулся Сидни. Он опустился на край кровати и взял ее руки в свои.

Благородный? Она надеялась услышать отнюдь не этот ответ. Его сильные руки крепко сжимали ее ладони.

— Какие прекрасные цветы, — сказала Джесси, каждой клеточкой своего тела ощущая его близость. Она не знала, что ей следует говорить или делать. Только в одном она была уверена: она не отпустит этого мужчину, пока он сам не оттолкнет ее.

— Да, — сказал он, глядя на нее.

Джесси залилась ярким румянцем.

— Представь себе, даже Эд потратил свои с трудом заработанные деньги, чтобы купить для меня цветы. Четыре недели назад он бы не сделал этого.

— Я сказал ему, что если он захочет, то может остаться на ранчо до конца лета, несмотря на то, что гостей там больше не будет. Ты знала об этом?

— Нет, я не знала.

— А знаешь, что он ответил?

Джесси покачала головой.

— Что?

— Он говорит, что соскучился по маме, сказал, что смерть отца заставила его бояться быть любимым и любить самому. Он хотел, чтобы все его ненавидели, а не любили, и думал, что так ему будет легче.

— О, Сидни!

— Кое-чему он научил и меня. Знаешь, я тоже хотел выбрать легкий путь. Всю свою жизнь я был одинок. Мой отец умер, когда я был подростком. Может быть, именно тогда я принял такое же решение, как и Эд. Одиноким быть легче. Любовь приносит боль. Но любовь — коварная штука. Невозможно угадать, когда она тебя поймает в свои сети. Ее нельзя приручить или проконтролировать. Любовь непредсказуема.