- Закон номер пять тысяч семьсот тридцать четыре, подписанный вашим царственным дедом, царем Иваном Пятнадцатым, гласит, что... - Кощей занудным голосом посвятил нас в законопроект, утверждавший, что любой может бросить вызов сопернику за руку своей дамы сердца, если эта самая дама не возражает. После долгих перешептываний с архивариусом, царь был вынужден подтвердить что да, это правда. Все в ожидании посмотрели на царевну.

  - Поединок! - радостно воскликнула она и запрыгала на месте от переизбытка чувств. Угрожающе зазвенели цветные оконные стекла, задрожал трон. - Из-за меня?! До смерти?

  - Вот еще! - возмутился я. - До первой крови, не больше. И то, я считаю, что это чересчур.

  - Хочу смертельный поединок, - заупрямилась царевна и капризно топнула ногой.

  - Тогда вообще драться не будем! - я состроил ей гримасу и тоже затопал ногами. Это произвело впечатление: Марья на мгновение потеряла дар речи, а Волк и Кощей едва не сползли на пол от смеха. - Так что?

  - Пап, я хочу поединок! - заныла царевна, теребя отца за рукав. - Ну, пап!

  - Хорошо! - сдался царь Назар, поочередно разглядывая то меня, то Елисея. - Поединок завтра рано утром. В полдень, то есть. Победитель получает руку моей несравненной дочери и, - тут он тяжело вздохнул, - полцарства в придачу. Свадьба - вечером.

  Драться мы должны были на длинных мечах, которые Серый продемонстрировал мне чуть позже, в оружейной.

  - Хорошо, что у нас не стоит цель выиграть поединок, - резюмировал он вскоре мои попытки сделать хоть один внятный замах. Я устало оттер пот с лица и мысленно согласился с ним. Меч не был тяжелым - он был неприподъемным.

  - Что бы вы без меня делали, - с притворным недовольством проворчал Кощей и взмахнул рукой как раз в тот момент, когда я собрал все свои силы для рывка. Меч, ставший легким как перышко, резко взмыл вверх, едва не врезав мне по лбу, а я сам, потерял равновесие, тяжело рухнул на пол.

  - Мог бы предупредить, - холодно произнес Серый, поднимая меня за шкирку. - Так недолго и пораниться.

  - О, простите! - Кощей зло сверкнул глазами и развел руки в театральном жесте. - Как же я не подумал!

  - Хватит! - я быстро вклинился между ними, понимая, что сейчас отнюдь не время для ссоры в своих рядах. - Отлично, спасибо, теперь я могу его удержать. Покажите мне пару движений, чтобы завтрашнее представление не выглядело откровенным фарсом. Начнем?

  После тренировки, даже с учетом облегченного меча, все тело болело так, как будто меня долго и со вкусом пинали ногами. К счастью, в комнате меня ждала горячая ванна, в которую я с наслаждением погрузился, давая отдых измученным мышцам. Кто это там сказал, что умственный труд тяжелее? Этот умник наверняка ни разу не копал грядки и не размахивал двуручным мечом.

  Приготовления к свадьбе позволили нам избежать совместного семейного ужина, чему я был несказанно рад. Встречаться ни с новоявленными родителями, ни с предполагаемой невестой не хотелось категорически, а Волк и Кощей куда-то испарились сразу после окончания моей экзекуции. "Вот с ними я бы с удовольствием поужинал" - посетила меня невеселая мысль.

  Я чувствовал себя круглым идиотом. На тренировке дело не шло не только из-за непривычного оружия, но в этом я стеснялся признаться даже самому себе. Вот зря говорят, что один раз - не он самый, иначе как объяснить, что я как девчонка позорно млел от одного только запаха Волка, когда тот обхватывал меня за плечи, уча держать двуручник? Хорошо еще что широкая рубаха, напяленная на меня, надежно скрывала от посторонних глаз причину скованности моих движений и сбитого дыхания. Чертов Кощей, кажется, что-то все-таки заметил или догадался, потому что его шутки становились все более скабрезными, что пагубно отражалось на моем состоянии и не улучшало настроение Серого. Окончание занятия все трое приветствовали с облегчением.

  После рабочего дня, ванны, сытного ужина и полчашки спиртного тянет на философские размышления, особенно если не получается уснуть. Я ворочался на широченной кровати, раздумывая о том, как бездарно провожу свою последнюю ночь в этом мире. Посовещавшись, мы решили отправить меня домой сразу после поединка, дабы предотвратить разные неприятные случайности и подстраховаться. Все это было правильно, логично, но... я больше никогда не увижу Волка. Напряжение, отпустившее меня после ванны, снова накатило с удвоенной силой, и я, сбросив на пол одеяло, решительно поднялся на ноги.

  Серый лежал на кровати, листая книгу, и удивленно приподнял бровь, когда я тихонько скользнул внутрь его комнаты и замер у двери.

  - Что-то случилось? - обеспокоенно поинтересовался он, и я, сглотнув, отрицательно покачал головой. - Заходи.

  - Серый, - медленно произнес я, устраиваясь с ногами на его постели, - почему ты не рассказал мне о том, что случилось в деревне?

  - А что там случилось? - Волк удивился настолько искренне, что если бы не изменившееся выражение его глаз, я бы мог решить, что мне все причудилось.

  - Я слышал ваш разговор с Кощеем, - Серый досадливо покачал головой, а я продолжал:

  - Так почему?

  - Потому что ты был опоен, возбужден и не соображал, что делаешь, - нехотя ответил Волк. - Не думаю, что узнав о утром о случившемся, ты был бы рад.

  - Может и не рад, - не стал спорить я, - но теперь мы этого уже не узнаем. Вообще-то меня больше волнует другой вопрос. Почему, собственно, ты допустил это?

  - Зелье... - нерешительно начал Серый, но я резко перебил его.

  - Никогда не поверю, что ты не смог бы просто скрутить меня и запереть в комнате. Остается только один ответ, - я внимательно вгляделся в темно серые глаза. - Ты и сам хотел этого.

  Волк тяжело вздохнул.

  - Ты прав. И я понимаю все твое негодование по этому поводу...

  Какой же все-таки идиот. Мне пришлось опрокинуть его на спину, чтобы прервать поток невыразимой ахинеи, которую он нес, и, наконец, осуществить навязчивую идею двух последних дней - поцеловать Серого.

  Это оказалось куда менее страшно и гораздо более приятно, чем я думал. По правде говоря - это было потрясающе. "Вот так и обнаруживаешь в себе странности", - захихикал внутренний голос, и тут же был послан в задницу. Почему-то совсем не чувствуя неловкости, я забрался руками под рубашку Серого, как тогда, в клетке, ощущая жар его тела. И остановился, услышав негромко и устало произнесенный вопрос:

  - Что ты творишь?

  - Не знаю, - честно признался я. - Но сейчас нет никакого зелья, а завтра я уйду. И единственная вещь, которая омрачает мою радость от возвращения домой - то, что ты остаешься здесь. И я подумал... я хотел... но если ты против...

  - Я сейчас расплачусь, - раздался позади уверенный язвительный голос, заставивший нас вздрогнуть, и кровать прогнулась под дополнительным весом. - Вы так много рассуждаете, мальчики.

  - Тебя никто не звал! - прошипел я, глядя в смеющиеся зеленые глаза. - Проваливай!

  - И пропустить все самое интересно? - тот насмешливо вздернул бровь и, ухватив меня за руку, резко привлек к себе, жадно целуя в губы. Перед глазами все поплыло, и я сильно впился пальцами в его плечи, не то желая оттолкнуть, не то удерживая...

  - Серый... - взмолился я, когда требовательный рот перестал терзать мои губы. - Серенький...

  - Ну? - Кощей кинул взгляд мне за спину. - Слышишь? Тебя зовут.

  И в тот момент, когда на моей талии сомкнулись горячие руки, я понял, как сильно влип.

  Я жаловался на тренировку? Это был детский лепет по сравнению с тем марафоном, которой мне пришлось выдержать этой ночью. То, что выделывали эти двое, не поддавалось никакому описанию, и я словно заразился их безумием и ненасытностью. Под утро я вырубился от полного изнеможения, чувствуя себя за... замечательно. А эти двое выглядели до отвращения свежими и бодрыми, словно бы и не было этой безумной ночи.