— А я, — заявил Марко, — тоже рад, так рад, что охотно расквасил бы тебе физиономию! Что же это такое делается: сперва берут тебя в плен, даже не считая нужным объяснить, зачем и куда, а потом оставляют с каким-то малышом из детсада — и до свидания! Да я сейчас тут такое устрою! Все разнесу!

Лицо Маркуса радостно засияло, будто он услышал что-то очень приятное.

— Я знаю, что тебе нужно! — воскликнул он. — Идем! — и не оборачиваясь, устремился вперед. Марко ничего не оставалось, как последовать за ним. Впрочем, ему уже было все равно — идти или стоять на месте.

Они пошли по летному полю. Вокруг было много народу. И Марко невольно обратил внимание, что все были в пижамах и домашних туфлях — вообще (выглядели так, словно прогуливаются по саду какой-нибудь загородной дачи, наслаждаясь теплым солнышком.

Первое здание, которое Марко увидел на этой планете — аэровокзал на космодроме, — оказалось длинным и низким строением из самого обычного стекла и кирпича. Только вот на окнах в цветочных горшках, какие стоят у нас чуть ли не на каждом балконе, вместо герани и других цветов, названия которых никак не упомнить, росли маленькие новогодние елочки. Да, да, не просто зеленые елочки, а именно новогодние, украшенные сверкающими игрушками и снежинками из ваты, серебряными звездами и разноцветными лампочками. «Но ведь вчера был день моего рождения, то есть 23 октября! — с изумлением подумал Марко. — Неужели здесь так рано начинают готовиться к Новому году?»

Сразу же за межпланетным аэровокзалом начинался город. Самый обыкновенный город — дома, улицы, площадь. Дома высокие и невысокие, но, пожалуй, невысоких здесь было больше, и парков, похоже, было больше, чем домов. А вообще-то ничего особенного, если бы — вот опять! — не эти столь ранние приметы Нового года.

Вдоль бульвара, что вел к центру города, тянулись две нескончаемые шеренги высоченных елей, и они тоже были увешаны серебряными гирляндами, разноцветными лампочками и яркими игрушками, то есть украшены как самые настоящие новогодние елки.

— Скажи-ка, — обратился Марко к своему спутнику, — а какой сегодня день?

— Новогодний, — весело ответил тот.

«Какой же я дурак, — подумал Марко. — Должно быть, на этой планете совсем другой календарь, не такой, как на Земле. Там сегодня 24 октября, а здесь, выходит, 1 января».

Маркус тем временем вошел в здание, которое служило, видимо, складом деревянных лошадок, выбрал лошадку с двухместным седлом и пригласил Марко сесть вместе с ним.

— Ладно, кончай валять дурака! — рассердился потомок древних римлян, у которого и без того были свои счеты с этими лошадками.

— А в чем дело? Это же наши «роботы». Садись, и поедем. Они для того и существуют.

— Нечто вроде такси? — съехидничал Марко. — А где же счетчик? Короче, кому платить за проезд?

Маркус с изумлением посмотрел на него.

— А за что ты хочешь платить? — улыбнулся он. — «Роботы» общие. Кому надо, тот и берет их.

Деревянная лошадка плавно и бесшумно тронулась с места и легко полетела вперед, мягко покачиваясь в теплом и ласковом воздухе. Только тут Марко заметил то, что должно было поразить его еще раньше: в Новый год, зимой, на улице он был в одной пижаме, а у него даже руки не замерзли! Тут ему пришли на помощь скромные познания в географии. Он вспомнил, что и на Земле есть страны, где в январе жарко, как в Италии летом. И все же какое-то сомнение у него оставалось, но вскоре другие впечатления заставили его позабыть о нем.

— Смотри-ка, магазины открыты! — опять удивился он.

— Чего же тут странного? Они всегда открыты, — ответил Маркус.

— Да ведь сегодня Новый год! У нас в этот день все отдыхают.

Маркус не ответил.

«Просто какая-то ненормальная планета! — подумал Марко. — Игрушечные лошадки вместо такси, и магазины открыты в Новый год… Сам черт не разберет, что тут делается!»

Дома на бульваре выглядели чистыми и нарядными. И не найти было ни одного балкона, ни одного окна, где не выставлена была бы новогодняя елочка, украшенная блестящими игрушками. Городские власти, если, конечно, это они позаботились о них, немало потрудились. Невозможно было представить себе город, украшенный лучше. Он был красив, как рекламная афиша «Летайте самолетами «Италтурист». Однако все же странно, что повсюду открыты магазины. Впрочем, возможно, сегодня не 1 января, а 31 или даже 27 декабря? Обычно к Новому году готовятся заранее, да и хозяева магазинов заинтересованы в том, чтобы люди сделали побольше покупок.

— Маркус! — позвал Марко. — А какой день был вчера?

— Новогодний, — услышал он в ответ.

«Ну вот, я был прав, — обрадовался Марко, — магазины открыты потому, что не сегодня Новый год… Он был вчера. Впрочем…»

— А какой день будет завтра?

— Новогодний. Я уже сказал тебе.

— Но ведь он был вчера! — возмутился Марко.

— Ну да — вчера, сегодня, завтра… Всегда! У нас все дни новогодние.

— А ну тебя! — вскипел Марко. — Вы только и делаете, что без конца шутите. Я обещал расквасить тебе физиономию и, очевидно, с удовольствием это сделаю.

— Но мы как раз идем туда. Потерпи немного.

— Куда идем-то?

— Туда, где ты сможешь отвести душу и вволю побушевать.

Марко не знал, что и ответить. Впрочем, они уже пришли. Бульвар вывел их на широкую площадь, окруженную огромными новогодними елками, и Марко увидел красивый дворец, на фронтоне которого сверкали большие буквы: «Ломай что угодно!» На дверях красовалась надпись: «Вход свободный в любое время дня и ночи».

— Тебе повезло, — сказал Маркус. — Дворец открылся после ремонта всего два дня назад, и его только-только начали разрушать. Приехал бы ты неделю назад, нашел бы здесь одни развалины.

Ребята оставили деревянную лошадку у тротуара, где стояло изрядное количество таких же «роботов», и вошли в здание.

Если послушать Маркуса, то идея построить подобный дворец родилась еще в прошлом веке. Ее предложил известный астроботаник, который был знаменит тем, что, не выходя из дома, замечательно умел описывать флору самых отдаленных планет. Ученый был по совместительству и хорошим семьянином. Как-то он заметил, что его дети все время стараются что-нибудь сломать или испортить. В доме гибло буквально все, к чему прикасались их руки. И тогда астроботаник взял да и подарил им вместо обычных игрушек несколько сот самых дешевых мисок и тарелок.

Детей у него было двое. Чтобы методично перебить эту гору посуды, раскрошить на самые мелкие кусочки — не больше остриженного краешка ногтя, этим разбойникам понадобилось почти пять дней, причем работали они в четыре руки и даже в четыре ноги с восхода и до заката солнца. Но самое главное, что к концу этой операции у них совершенно пропало и больше уже никогда не возникало всякое желание ломать что бы то ни было. Ученый выступил в газете, показав с цифрами в руках, что благодаря сотне-другой тарелок он получил немалую экономию, если считать по ценам минувших столетий, потому что в доме больше ничего не портилось: ни мебель, ни коллекционный фарфор, ни зеркала, ни стекла…

«Почему бы, — предлагал ученый, — не применить эту систему шире? Разве только дети испытывают время от времени неукротимое желание что-нибудь сломать? Или мы, взрослые, люди второго сорта, и у нас нет права поиграть своими мускулами? Тем более теперь, когда все на свете за нас делают машины — добывают уголь, обрабатывают камень и дерево, разрушают атомы…» И так далее и так далее.

Статья была длинной и убедительной. А через две недели вопрос о строительстве дворца «Ломай что угодно!» был уже делом решенным. Построили его тоже очень быстро. Получилось многоэтажное здание, все помещения которого были заполнены различной мебелью, а серванты и буфеты, в свою очередь, были битком набиты посудой. И все это — тарелки, стаканы, ковры, столы, стулья, диваны, двери, окна — можно было бить, ломать, рвать, портить.