Вот уже многие годы, даже десятилетия, этот мой любознательный знакомый изучает жизнь птиц. Неудивительно, что он точно знает, когда они прилетают. Тогда он берет свое автоматическое ружье и — бах, бах! — стреляет без промаха.

Цепь стыдилась самой себя. «Увы, — думала она, — все презирают меня. И это понятно. Люди любят свободу и ненавидят оковы».

Проходил мимо человек. Он взял цепь, забрался на дерево, привязал оба ее конца к самому крепкому суку и сделал качели.

Теперь цепь служит для того, чтобы высоко взлетали на качелях дети этого человека. И она очень довольна.

Как-то ехал я в поезде с одним синьором, который сел в Теронтоле. У него было с собой шесть журналов. И он принялся читать их. Сначала он прочел первую страницу первого журнала, затем первую страницу второго журнала, потом первую страницу третьего журнала и так далее — до шестого.

Затем он начал читать вторую страницу первого журнала, вторую страницу второго журнала, вторую страницу третьего журнала и так далее.

Потом принялся за третью страницу первого журнала, перешел к третьей странице второго… Он читал внимательно, углубленно и даже делал какие-то выписки.

Вдруг мне пришла в голову ужасная мысль: «Если во всех этих журналах одинаковое количество страниц, еще куда ни шло. Но что случится, если в одном журнале окажется шестнадцать страниц, в другом — двадцать четыре, а в третьем — только восемь? Что будет делать этот несчастный синьор в таком случае?»

К счастью, в Орте он вышел, и я не присутствовал при трагедии.

Однажды учитель Грамматикус нашел где-то в старом шкафу пачку школьных сочинений. Они были написаны тридцать лет назад, когда он преподавал в другом городе.

«Тема: кем я стану, когда вырасту». Так был озаглавлен каждый листок, а рядом стояли имя и фамилия ученика. Всего двадцать четыре странички — Альберти Марио, Бонетти Сильвестро, Карузо Паскуале… Учитель Грамматикус поискал в своем альбоме фотографии этого класса и попытался припомнить ребят.

— Вот это, должно быть, Дзанетти Артуро. А может, наоборот, Риги Ринальдо? Нет, к сожалению, я уже совсем не помню этих ребят!

Он отложил фотографии и принялся читать пожелтевшие страницы сочинений, улыбаясь орфографическим ошибкам. Какое теперь может иметь значение пропущенный тридцать лет назад мягкий знак!

«Когда я вырасту, — писал Альберти Марио, — я буду летчиком. А пока я собираю фотографии самолетов, вырезаю их из газет. Рассматривая их, я МИЧТАЮ о своем будущем…»

Славный Марио написал мечтаю через «и» — МИЧТАЮ.

— Надеюсь, — вздохнул учитель, — эта ошибка не помешала ему осуществить свою мечту.

«Мой отец торгует сантехническим оборудованием и хочет, чтобы я, когда вырасту, продолжал его дело. А я хочу стать музыкантом. У меня есть двоюродный брат, который играет на скрипке и…»

Учитель Грамматикус поднялся из-за стола, чтобы включить свет, потому что, пока он читал сочинения, стемнело. И тут ему пришло в голову, что…

— Да нет, какая глупость! — воскликнул он.

Но тут он понял, что решение уже принято и завтра утром…

Наутро учитель Грамматикус сел в поезд и поехал в тот город, где когда-то учил ребят. Приехав туда, он пошел в адресный стол, достал из кармана список своих бывших учеников и стал искать их адреса. Он хотел узнать, сбылись ли их мечты, стали ли они теми, кем хотели стать, когда были маленькими.

Я должен вам сказать правду, даже если она и нерадостна. Я должен вам сказать, что учитель очень расстроился и огорчился, когда закончил свои поиски.

Он узнал, например, что трое его бывших учеников погибли на войне, вдали от родины. Не сбылись их мечты. Оборвалась молодость.

Он узнал, что Альберти Марио стал не летчиком, а официантом. Профессия как профессия, хотя никто никогда не пишет в сочинениях: «Когда вырасту, стану официантом…» И все же официантов очень много.

Сын торговца сантехническим оборудованием тоже не стал, как хотел, музыкантом, а стал торговать газовыми баллонами.

Одни мечты со временем меняют кожу, словно иные животные в разное время года. Другие перечеркивают жизнь — так сильный ветер порой преждевременно срывает с деревьев листья. И наконец учитель узнал, что Корсики Ренцо, мечтавший стать электриком, тоже стал школьным учителем, и он решил разыскать его.

— Как поживаешь, дорогой Ренцо? Помнишь, ты когда-то хотел стать электриком?

— Я? Не может быть!

— Да, да! Посмотри — вот твое сочинение.

— Странно! Действительно мое. Но я совершенно не помню об этом!

— Выходит, ты написал тогда неправду?

— Кто знает? Может, и так.

Учитель Грамматикус долго размышлял над этим. Больше того, он до сих пор еще размышляет.

В одном городе, о нравах и обычаях которого я еще как-нибудь расскажу вам, есть неказистое, пожалуй, просто старомодное здание. Это Приют для Старых Пословиц. Тут отдыхают на старости лет Старые Пословицы, которые когда-то были молодыми и полными сил и которые теперь уже мало кого интересуют. Я, кажется, сказал — отдыхают? Нет, правильнее было бы сказать — болтают и без конца спорят!

— Ослом родился, ослом и умрешь! — заявляет, например, одна Старая Пословица.

— Вовсе нет! — возражают ей собеседницы. — А если учиться? Прилежно и старательно, изо всех сил! И вообще, если очень захотеть, можно всего добиться!

— Счастлив тот, кто умеет довольствоваться малым! — заявляет другая Старая Пословица.

— Неправда! — тут же вмешивается еще одна Старая Пословица. — Если бы люди довольствовались тем, что имеют, они бы до сих пор жили на деревьях, как обезьяны!

— Тот, кто все делает сам, работает за троих! — слышится еще чей-то возглас.

И тут же кто-то возражает:

— Нет, кто работает сам, работает только за одного. Зато в единстве — сила!

Старые Пословицы на минутку умолкают. Потом самая Старая Пословица продолжает разговор:

— Кто хочет мира, готовит войну!

Тогда Старая Пословица помоложе дает ей валерьяновых капель и терпеливо объясняет, что тот, кто хочет мира, должен готовить мир, а не бомбы.

Еще одна Старая Пословица заявляет:

— В своем доме каждый сам себе король!

— Но в таком случае, — возражают ей сразу все Старые Пословицы, — почему же всем приходится платить налоги? И за свет? И за газ? Ничего себе король!

Как видите, Старые Пословицы, споря друг с другом, говорят иногда и умные вещи, особенно когда критикуют друг друга. И главная задача — возразить, непременно сказать совершенно противоположное тому, что только что было сказано.

— Самое сладкое — в конце! — говорит, например, одна из Пословиц.

Но другая тут же возражает:

— Нет, самое трудное — в конце!

И мне становится жаль их. Они не замечают, что мир меняется, что со старыми пословицами теперь далеко не уедешь, что жизнь могут изменить только молодые, смелые люди с хорошими, умелыми руками и умной, светлой головой. Такие, как вы!

На берегу реки в жалком домишке жила одна бедная семья, такая бедная, что еды никогда не хватало на всех и кому-то одному непременно приходилось голодать.

Дети спрашивали дедушку:

— Почему мы не богатые? Когда мы разбогатеем?

Дедушка отвечал:

— Когда осел полетит!

Дети смеялись. Но все-таки немножко верили в это. И время от времени забегали в хлев, где осел жевал свою солому, гладили его и говорили:

— Мы все ждем, когда же ты наконец полетишь.

Утром, едва проснувшись, они тоже бежали в хлев:

— Ну как? Сегодня? Смотри, какая хорошая погода, какое чистое небо! Самое подходящее время, чтобы полететь!

Но осел не обращал на них внимания и продолжал жевать свою солому.