Слуги, подстрекаемые с одной стороны экономкой, с другой старым дворецким разбились на два враждующих лагеря. Одни всей душей приняли тихую, застенчивую хозяйку, ценя ее за доброту и участие, другие яро ополчились против нее, пользуясь ее мягкостью и робостью.

– Донья Сальваро, в гостиной вас дожидается мужчина. Говорит, что вы не откажитесь его принять, – поджав губы, отчеканила сеньора Деборо.

От девушки не ускользнул двусмысленный намек, вложенный в последнюю фразу. Можно подумать она с утра до вечера принимает мужчин. Однако единственным посетителем особняка был король и уж экономка то хорошо это знала. Конечно, надо было бы ее одернуть, да не хотелось портить себе настроение бессмысленной перепалкой со слугами. К тому же девушка до сих пор робела перед внушительной фигурой пожилой испанки.

– Кто он? Он представился? – с любопытством спросила Лилианна.

– Я, в отличие от сеньора Франца, не пропустила бы в дом неизвестно кого! Вот карточка! – фыркнула экономка, положив на столик маленький квадратик белой бумаги.

Щеки Лилианы предательски заалели. Намек по поводу того, «кого» именно старому дворецкому не стоило пускать в дом, был слишком прозрачен. Что бы скрыть замешательство девушка сразу взяла в руки карточку и тут же радостно вскрикнула.

«Никколо Франческо Лаццаро. Художник».

Когда прошли первые волнительные мгновения девушка отвела сеньора Лаццаро в малую гостиную. После чашки дымящегося чая художник рассказал девушке о своем бегстве из гасиенды. Как оказалось, он уже несколько месяцев находился в Мадриде.

– После ареста дона Диего и вашего отъезда, французы почти сразу начали хозяйничать в доме, а уходя его разграбили. Увели лошадей и крупный скот, – после просьбы девушки начал свой невеселый рассказ художник.

– Значит, все остальное уцелело? Управляющий должен бы в случае беды спрятать припасы, а ценные вещи и оставшейся скот отогнать к соседям.

– Увы, дитя мое. Этот плут первый бросил нас, прихватив с собой значительный куш.

– Как он посмел!? Это же воровство!

– Увы, он был не единственным, кто поспешил воспользоваться ситуацией. Поняв, что хозяин не вернется слуги начали растаскивать домашнюю утварь и припасы. Соседи, те самые благородные доны, которые приклонялись перед доном Диего, тоже приложили свою руку. Кто-то ночью увез из сарая сено, кто-то угнал двух быков с дальнего пастбища. Но больше всех отличился дон Франциско. Объявив, что дон Диего должен был ему большую сумму денег этот «друг семьи» присвоил себе мельницу.

– Но это же подло! Бесчестно! Я надеялась, что они помогут, а они… – Лилианна была так возмущена что незаметно для себя перешла на английский.

– Увы, дитя мое. Их главная задача была не попасть под горячую руку французов. Ведь несколько человек обвинили в сговоре с доном Диего и арестовали. О дружбе речи не идет, когда нужно спасать свою шкуру. Ну, а уж если при всем при этом есть возможность безнаказанно обогатиться…

– Я хотела написать письмо в усадьбу и узнать как там дела, но так и не нашла время. Сначала ждала суда, надеясь что все образумиться. Потом… потом было не до того, – как-то робко обронила Лилианна.

Вдруг девушка густо покраснела. Только сейчас она сообразила что если сеньор Лаццаро узнал что она живет здесь, то он наверняка знает о ней и многое другое. Почувствовав заминку, сеньор Лаццаро одобряюще улыбнулся девушке.

– Вы меня осуждаете? – спросила она.

– Нет. Пусть бросит камень тот, кто безгрешен. А я, увы, многое в жизни повидал. Я знаю вас уже давно и вы никогда не были легкомысленны или порочны. Я слышал, вас взял под свою защиту дон Карлеонэ, но я не могу понять как вы попали в руки Жозефа. Возможно вы влюбились? Ваш брак нельзя было назвать удачным, а тут король, победитель. К тому же он богат.

– Я понимаю к чему вы клоните. Когда все это началось… я не смогла удержаться…мне так стыдно. Ну вы понимаете?

– Я вообще ничего не понимаю. Начните с начала, дитя мое, – одобряюще улыбнулся сеньор Лаццаро.

Лилианна так и сделала. Немного помолчав, она выложила старому другу свою историю. С самого начала, с того дня как однажды поздно вечером в дом ее мужа постучали солдаты. Сеньор Лаццаро слушал молча, не перебивая. Лишь его длинные красивые пальцы беспрестанно отбивали какой-то ритм на столе. Лилианна была благодарна этому эмоциональному венецианцу, за несвойственную ему сдержанность и тактичность. Прерви он ее рассказ какой-нибудь репликой, девушке было бы сложно его продолжить. А так незаметно для себя Лилианна не только поведала свой невеселый рассказ, но и раскрыла перед этим пожилым мужчиной свою душу. Когда девушка закончила, сеньор Лаццаро улыбнулся.

– Что же все не так плохо как мне казалось.

– По вашему «не плохо»? – изумилась Лилианна. Она ожидала совсем другого. Если не осуждения, то уж точно сочувствия своему горю, а тут…

– Жизнь вас потрепала, но вы умная и сильная и сделали правильный выбор.

– Я не очень вас понимаю, но я рада вашим словам. Мне было бы так тяжело увидеть призрение в ваших глазах, – грустно улыбнулась Лилианна. Она уже свыклась с мыслью о том, что она поганая овца.

– А вот это зря! Вот за это вы достойны осуждения!

– То есть как? Я не поняла?

– Очень просто. Да, я был наслышан о том, что вы являетесь любовницей Жозефа. Хотя и сомневался в этом. Но даже если бы это было так, я не вижу в этом ничего позорного. Испокон веков короли брали себе в любовницы прекраснейших представительниц своего времени. Целые эпохи смотрят на нас лицами этих великолепных женщин. Вся история Греции, Рима, Византии, Франции пропитана духом свободной любви. Такие фигуры как Монтеспан и Памподур гремят ничуть не меньше, чем короли этих времен. А что вы слышали о бедных женах этих монархов? Почти ничего. А они были королевами.

– Я никогда об этом не думала.

– А зря! Глядя на стакан, наполовину наполненный водой, вы видите что он наполовину пуст, не замечая что он наполовину полон. Вас осудил и отверг свет совсем не за вашу связь с королем, а потому что вы не оправдали их ожиданий. Но хуже всего то, что вы позволили им осудить и отвергнуть себя. Выживает сильнейший.

– Боюсь это не для меня. Зная что мне предстоит очередной выход в свет, у меня начинают трястись коленки. Я чувствую себя белой вороной среди этой толпы. Когда кто-то заводит со мной разговор, я заикаюсь, начинаю путать английские и испанские слова.

– И зная этот небольшой грешок, вы теряетесь еще больше.

– Да пожалуй.

– Вы знаете испанский, знаете английский и французский.

– Учить то меня учили, но… я знаю испанский не достаточно хорошо что бы свободно общаться на нем с испанцами, а из беглой французской речи я понимаю не все. Я начинаю путаться, переходить на английский. Не знаю. Мне проще сидеть в уголочке и молчать.

– И это ваша главная ошибка. Вы снова видите пустой стакан, а не полный. Да вы не владеете в совершенстве испанским и французским. Даже изучая язык с детства, иностранцу тяжело соперничать с исконными носителями языка. Общепринятые обороты, пословицы, афоризмы. Это впитывается с молоком матери. Подумайте лучше о другом. Ведь вы знаете испанский значительно лучше французов, а французский получше испанцев. Так?

– Возможно.

– Тогда вы в лучшем положении, чем большинство из них. Жозеф привел с собой большое количество французской знати, которое по малейшему поводу грызется с испанскими донами. Вы же сами видите что свет разбит на два непримиримых лагеря. Про французский и про испанский. Да и сами испанцы ни как не могут договориться.

Лилианна кивнула. Конечно живя в доме дона Диего девушка слышала о правлении Бурбонов, отречении Карла IV и его сына Фердинанда VII и провозглашении на престол Иосифа 1, Жозефа Наполеона. Но только стараниями дона Айседора она стала неплохо разбираться во внутренней политике Испании, в ее партиях и группах. Французы и испанцы вели сражения не только на поле брани, но и в стенах гостиных и салонов.