Троица попутчиков устроилась на свободных сиденьях, которых здесь было вполне достаточно.

– Ну, как дела? – спросил Тимур Борисович.

Это стандартное вступление ему обычно было необходимо лишь для того, чтобы подробно и со вкусом рассказать о себе.

– Нормально, – подыграла Вера. – Каникулы, отпуск. А вы? Из Симферополя в Ялту, наверное?

Тужилов благосклонно кивнул и начал рассказывать обо всех местах, где он побывал в Большой Ялте и вообще на Южном берегу Крыма, и как там было чудесно, и бла-бла-бла, и тра-та-та… Можно теперь только кивать и думать о своем. Ясное дело, у него все в полном шоколаде, может себе не только крымский отдых в наилучшей гостинице позволить. Пишет учебники (не без помощи студентов), организует и возглавляет всяческие врачебные комиссии, председательствует в научных обществах. Вся администрация института, да и многие городские чиновники собираются у него на пятничный преферанс. Словом, карьерист, матерый приспособленец и хитрый манипулятор. Но притом все-таки уникальный психолог, врач со множеством благодарных пациентов, этого у него не отнять.

Вере быстро надоело слушать Тужилова, но она терпела. До посадки полчаса, на что еще тратить время? Она сидела и смотрела на проходящих, сидящих и разговаривающих людей. Как все-таки мы все становимся похожи друг на друга в пути, когда превращаемся в пассажиров… Одинаковое ожидающее выражение на лицах. Скорее хотят взлететь и оказаться там, куда они стремятся… Что-то ни у кого беспокойства не наблюдается, никакого страха. А вот Вера, между прочим, будет лететь впервые. От этого в животе легкий холодок, несмотря на все заграждения, заранее поставленные перед страхом.

Она не хотела вспоминать, пыталась нырнуть мыслью куда-нибудь в сторону, но та упрямо возвращалась на три года назад. Заграждения упали, рассыпались, Вера снова была в том самом проклятом дне, когда…

Теплое августовское утро, родители укладывают в чемоданы последние вещи, папа сверяется со списком. Мама и папа решили наградить дочь за поступление в медицинский институт: они все вместе отправляются на курорт, к морю, в Грузию. Уже вызвано такси, впрочем, до вылета самолета из аэропорта Борисполь еще целых четыре часа.

– Лучше заранее приехать и там подождать, – озабоченно сказал папа.

Алексей Сергеевич, врач-педиатр, все делал заранее и тщательно, не упуская никаких мелочей.

Мама, Ольга Романовна, была человеком искусства и культуры, работала в музее. И всегда упрекала мужа за излишнюю педантичность. «Нужно оставлять простор для озарений и сюрпризов», – приговаривала она. А папа сюрпризы не любил…

– Не хочу сидеть в зале ожидания, – ответила она. – По пути заедем еще в универмаг, я забыла купить соломенную шляпку. Времени хватит.

– Оленька, какой универмаг, неудобно, таксист будет ждать, а у него еще вызовы…

– Глупости! Леша, вечно ты лебезишь перед обслуживающим персоналом. И вообще, скажи спасибо, что я с вами лечу в эту жару.

Она привыкла отдыхать зимой, любила ходить на лыжах где-нибудь в Карпатах.

– Мам, – вмешалась Вера, чтобы защитить папу, – а хочешь, я тебе дам свою? Померяй, мне кажется, она будет тебе к лицу.

– Думаешь? – с сомнением спросила мать, но шляпку дочери все же взяла. – Она молодежная…

– Зато ты будешь выглядеть юной и интересной!

Мама поворачивалась перед зеркалом.

– Я и так юная и интересная, – уверенно заявила она.

Вера наклонилась, чтобы закрыть свой небольшой чемодан, и почувствовала головокружение. Ничего, сейчас она осторожно выпрямится, и все пройдет… Но головокружение не прошло, а усилилось. Она медленно подошла к дивану и села с прямой спиной. Ничего, ничего, сейчас все пройдет…

– Верочка, с тобой все в порядке? – тут же спросил зоркий папа.

Она хотела ответить, что все в порядке, но за тот миг, что нужен был ей для ответа, остро ощутила – нет, не все в порядке. Совсем не в порядке! В голове уже шумело, ушам и щекам сделалось жарко. Ее охватил панический страх, и сердце заколотилось, выпрыгивая из груди.

– Оля! – воскликнул папа.

Чуткая к его интонациям, мать тут же подбежала.

– Боже мой, да она вся красная, – озабоченно промолвила она. – Алексей, что это?

– Не знаю, похоже на крапивницу… Аллергия? Верочка, что ты ела? Доченька, ну, отвечай же!..

– Ничего… такого, – с трудом ответила Вера. – Голова кружится… Страшно…

Родители уложили ее на диван.

– Надо сдавать билеты, наверное, – неуверенно сказал папа.

Мама помолчала.

– Всех денег не вернут… – Она говорила очень тихо. – И вообще, в кои-то веки собрались. Может, это что-то соматическое?

– Не знаю.

– Так узнай! Кто из нас доктор?

Папа бросился к телефону. Через пятнадцать минут прибежала его коллега Инесса Викторовна, которая жила в доме через дорогу. Она ощупала Веру и осмотрела, потом они отошли к окну и принялись там совещаться.

Вере не становилось легче, ей было невыносимо страшно. Хотелось почему-то вцепиться в родителей и не отпускать. Голова разболелась толчками, под веками плавали желтоватые пятна. Она решила, что сходит с ума, и от этого запаниковала еще сильнее.

– Пульс частит, а так не вижу никаких нарушений, – сказала Инесса. – И краснота вроде бледнеет. Дышать трудно?

Вере было трудно дышать из-за паники, но она отрицательно покачала головой.

– Езжайте, Алексей Сергеевич, я с ней посижу.

Папа нахмурился, мама оживилась.

– Не знаю… – Он принялся мерить шагами комнату. – Мне это не нравится: бросать внезапно заболевшего ребенка…

– Но Инессочка же с ней посидит! Она же врач, все будет хорошо. А мы ее билет сдадим, оставим деньги. – Мама зашуршала сумочкой. – Вот. И Верочка купит другой билет, прилетит к нам. Все будет хорошо!

Папа, кажется, сдался. А Вера понимала, что ничего не будет хорошо. Вернее, она не понимала – это кричало у нее в мозгу, и она изо всех сил заглушала этот крик торопливыми посторонними мыслями.

– Не уезжайте, пап… Пожалуйста!..

– Деточка, все наладится, успокойся. – Мама нежно погладила ее по голове, оглянулась на мужа. – Давай не будем тянуть кота за хвост и мучить ребенка. Бери чемоданы, такси на улице подождем, уже недолго осталось.

Родители подхватили свою поклажу, папа торопливо чмокнул Веру в лоб, и они вышли за дверь. Веру охватил ужас, она хотела встать, догнать их, удержать. Но, встав с дивана, она покачнулась. Инесса Викторовна подхватила ее, уложила…

Девушку корчило и корежило часа три, а потом стало отпускать. Вечером папина коллега еще раз осмотрела Веру, извинилась, кивнула и ушла. Родители не звонили. Ночь прошла в маленьких обрывках снов, Вера просыпалась двадцать раз. Она уже чувствовала себя вполне нормально, но тревога не проходила.

Утром она собиралась ехать в аэропорт, но вышла не сразу – ждала звонка родителей. Неужели им неоткуда позвонить? В том пансионате, что ли, все телефоны заняты? Ей казалось: стоит выйти за порог – тут же раздастся звонок домашнего телефона. В замешательстве и даже некотором раздражении она включила телевизор и принялась переключать каналы. Реклама, реклама… Новости. Девушка бодро рассказывала о каких-то чемпионах по плаванию, вдруг поправила крошечный микрофон в ухе, прислушалась и сказала:

– Извините, мы прерываем новости спорта для экстренного сообщения. – Пауза, взгляд в сторону и вбок. – Нам сообщили… Так, есть картинка. Самолет, совершавший рейс Киев – Тбилиси, потерпел аварию… Авиакатастрофа произошла при подлете к Тбилиси, за пятьдесят километров от города. – На экране показались пылающие обломки, люди в касках, пожарные машины. – Погибли двести семьдесят пассажиров и пятеро членов экипажа. Приносим свои соболезнования родным и близким погибших… Причины авиакатастрофы выясняются.

Вера вдруг перестала чувствовать свое тело. Мысли метались, стучали о свод черепа, а пошевелиться она не могла.

Нет. Этого не может быть.

Это ошибка!