Из эпохи Древнего Рима дошла до нас оценка Нероном одного из людей в суде, которому он не верил, потому что «его почерк говорил о предательской натуре». В 150 году до нашей эры Гай Светоний Транквилл в своей знаменитой книге «Жизнь двенадцати цезарей» замечает об императоре Августе Октавиане, что тот необычно тесно писал, почти не оставляя пробелов между словами. Сегодняшние графологи оценили бы эту особенность как признак крайней бережливости. Есть упоминание о значении почерка и в трудах Конфуция, там говорится: «Бойтесь человека, почерк которого напоминает движение тростника, колеблемого ветром».

Первый известный трактат по графологии был написан в в 1622 году. Автор, профессор медицины Болонского университета Камило Бальдо назвал ее «Как оценить природу и характер человека по его почерку». Согласно его утверждению, совершенно очевидно, что каждый пишет по-особому, при этом получаются характерные формы букв, которые не могут быть точно скопированы другим.

Бальдо довольствуется лишь некоторыми общими выводами, однако в свое время его книга произвела значительное впечатление на читателей, хотя мало послужила популяризации и развитию графологии, так как в то время люди считали, что для того, чтобы понять характер человека по почерку, необходимо обладать даром ясновидения или интуиции.

Другой итальянец, современник Бальдо, профессор анатомии и хирургии из Неаполя Марк Аврелий Северин пишет в 1650 году труд, названный «Пророк, или предсказание по почерку».

В 1792 году профессор теологии и философии Грохман пишет в одном из своих трактатов, что замаскировать проявления характера в почерке так же тяжело, как управлять своей физиогномикой.

Цюрихский проповедник Йоган Каспар Лафатер (1741-1801) становится известен благодаря своей основательной четырехтомной монографии «Элементы физиогномики». В третьем томе он касается анализа почерка. Лафатер излагает свои представления достаточно систематично. Он также приводит анализ нескольких рукописных документов. Но анализ почерка для него имеет лишь побочный интерес. Сегодня Лафатер известен больше как историческое лицо из окружения Гете. Последний, как считается, оказал немалое влияние на работу Лафатера.

Кстати, о великом Гете. Он неоднократно утверждал, что для него связь почерка с характером несомненна. В одной из бесед со своим секретарем Эккерманом Гете сказал, что только недостаток времени не позволяет ему самому заняться этой проблематикой. А жаль, ведь приложи этот величайший гений свою руку, все развитие графологии, наверное, пошло бы по-другому, получив толчок на многие десятилетия.

Евангелистский теолог Адольф Хенце в 1862 году выпускает труд под названием Chirogrammatomantie (мы даже не беремся переводить название). Хенце обладал богатейшим собранием образцов почерка. Говорили, что он проанализировал до 70 000 документов. Его заключения, хотя и сделаны на основе достаточно стройной системы, слишком витиеваты и, пожалуй, с сегодняшней точки зрения неприемлемы.

Парижский аббат Флодриа работает над дальнейшим изучением почерка. Он издает учебник, в котором обобщает весь опыт, накопленный со времен Бальдо. Флодриа исправляет явные противоречия и подчеркивает ясные и простые результаты.

На этом мы можем закончить первый этап становления графологии. Феномен замечен. Идеи, мнения и рассуждения уже накоплены. Практических результатов, можно смело сказать, нет. Есть некий фундамент для будущих строителей системы. Датой перехода к следующему этапу, а значит, и на принципиально другой качественный уровень, будем считать год 1875-й.

Этап второй – становление (до 30-40-х годов XX века)

Жан-Ипполит Мишон. До 1875 года графология, которая тогда еще даже не имела этого названия, оставалась настолько экзотичной, что даже в кругах интеллектуалов того времени о ней не знали. Именно этот год становится переломным. Коллега аббата Флодриа, аббат Жан-Ипполит Мишон (1806-1881) издает труд «Система графологии».

Чем замечательна эта работа? Во-первых, Мишон ввел теперь уже привычный термин «графология», образованный от греческих слов «графо» – писать и «логос» – наука, знание. Во-вторых, его работа написана просто и доступно и относится к жанру научно-популярной литературы. Мишон был эмпириком. Графология стала его последним пристрастием, результатом которого был не только вышеназванный труд, но и образование графологического общества, и выпуск первых специализированных графологических журналов.

Мишон был археологом, ботаником, архитектором, геологом, историком и беллетристом, создав в итоге более 50 трудов – монографий, биографий, путевых заметок и романов. Он обладал методическим складом ума, необычайной наблюдательностью и фотографической памятью. На протяжении 30 лет он анализировал образцы почерка своих знакомых, при этом так группируя признаки, чтобы они явно связывались с определенными чертами характера.

Принцип Мишона прост: один признак – одна психологическая черта. Если этот признак присутствует, то человек обладает данной чертой характера, а если отсутствует – обладает противоположной чертой. Это явное упрощение. Сегодня такой подход в чистом виде назвали бы дилетантством и ересью. Тем не менее многие из выявленных таким образом закономерностей общеприняты и по сей день.

Книга Мишона была проста и доступна, что обеспечило ей популярность. Появились ученики и последователи.

Жюль Крепье-Жамен. Один из учеников Мишона, француз Жюль Крепье-Жамен (1858-1940), посвятил жизнь дальнейшему развитию результатов работы своего учителя. Он не во всем согласен с Мишоном, особенно с жесткой привязкой одного признака к одной черте характера. Крепье-Жамен вводит понятие гармонии или дисгармонии как некой обобщенной характеристики. Он формулирует набор групп признаков или категорий, который до сегодняшнего дня принят во французской школе графологии: форма, размер, нажим, скорость, наклон, связность и расположение. При этом, отступая от принципа Мишона, он утверждает, что любой признак в отдельности еще не может указывать на определенную черту характера. Интерпретация конкретного признака почерка зависит от параллельно присутствующих других его характеристик.

Крепье-Жамен переиздает переработанный труд Мишона. Это новое издание становится (и остается до сих пор) одним из основополагающих учебников по графологии. Он основывает Французское общество графологии. Таким образом, Крепье-Жамен фактически является основоположником современной французской графологии. Он становится первым профессиональным графологом. Прочие известные графологи, как мы увидим дальше, пришли из других областей – психологии, медицины, искусства. Основателями графологии они были лишь по совместительству.

В Германии развивается своя школа. Французская графология сосредотачивается в основном на детализированном изучении почерка и его характеристик. Психологию ее адепты воспринимают как общие социологические знания и не более того. Немецкая школа, напротив, взяв достижения французов за основу, старается использовать возможности научной психологии. Ее представители более всего занимаются изучением письма как процесса и тем, как этим процессом управляет мозг.

В конце XIX века несколько немецких ученых вносят важный вклад. Вопросами графологии занимаются главным образом психиатры и психологи.

Профессор университета в Йене Вильгельм Прайер (1841-1897), автор «Психологии письма» (Zur Psychologie des Schreibens), вышедшей в свет в 1895 году, интерпретирует письмо как результат импульсов, поступающих из головного мозга. Он исследует, в частности, почерк людей, потерявших руки. При этом он пытается доказать, что основные признаки почерка сохраняются, если человек начинает писать левой рукой, ногой или даже ртом.

В том же 1895 году швейцарка Лаура фон Арбертини публикует под псевдонимом Л. Майер «Учебник по графологии», который на некоторое время, до выхода работ Людвига Клагеса, становится лучшим руководством на немецком языке.