Герта ждёт ответа. И когда не получает его, в ней пробуждается страх. Ей приходится призвать всю свою силу и храбрость, чтобы не закрывать глаза и продолжать смотреть на этот обжигающий свет. Она дрожит, ей кажется, что её охватывает холод, отрезает её не только от милости света, но и вообще от жизни всех остальных людей.

Она начинает плакать. Если её ждет смерть, тогда…

— Не ребёнок! — её слова не просьба, а скорее требование. И тут же она пугается ещё больше, потому что здесь не требуют, здесь только умоляют и молятся.

Свет мгновенно исчезает. И Герта видит что-то ещё…

Перед ней скалы, размещённые определённым образом. Они образуют колесо. Она словно висит в воздухе над этим колесом. И хоть с поверхности оно выглядит по-другому, Герта узнаёт, что видит. Она дважды видела это место. Обиталище Жаб.

Дьявольские зеленоватые огоньки расцветают на скалах. Герта опасается, что вот-вот они устремятся к ней, что всякая защита, которая могла у неё быть от этих Тёмных, теперь оставила её.

Но они как будто не подозревают о ней, если это действительно Жабы. Девушка начинается двигаться, словно у неё есть крылья и она медленно и размеренно машет ими. Она движется над скалами к центру круга. И видит ещё кое-что. Посередине нескольких путей, ведущих в паутину Жаб, прямо в центре прохода (словно закрывая эти проходы) стоят камни, которые светятся лёгким голубоватым светом. Три прохода закрыты, но три остаются открытыми. И тут в сознании Герты вспыхивают сведения, которые она как будто знала всегда, которые просто спали в её мозгу, а теперь проснулись.

Когда-то Жабы Гриммердейла были заключены в своём колесе, они не могли беспокоить сны людей, не могли привлекать к себе неразумных, как она, или злых людей. И они должны быть заключены снова. Герта перевела дыхание. Если такова возложенная на неё задача, она готова.

И тут же она получила предупреждение. Из-за того, что она уже пыталась использовать Жаб в своих целях, она уязвима перед ними. И для неё приблизиться к ним — это риск смерти, худшей, чем любая неудача или телесные страдания. Поэтому она должна сделать выбор. Спасёт ли она Эльфанор? Даже в этом она не может быть уверена, может только надеяться, но надежда эта сильна. Надежда поведёт её, станет её едой и питьём, её отдыхом и освобождением. И Герта уцепилась за неё со всей своей силой воли.

Снова девушке предстояли ветры высот. Когда она проснулась, её ждала добрая еда. Во внешнем помещении она нашла своих лошадей, накормленных, осёдланных, навьюченных, готовых к пути. Солнце уже коснулось вершин холмов, и девушка выступила, на этот раз двигаясь на восток и стараясь избегать заселённых долин.

По пути Герта отыскивала ориентиры, которые когда-то видела. Больше всего ей следовало опасаться случайной встречи с охотниками или пастухами из Нордендейла. И ей помогало то, что жители долин обычно избегают мест Прежних и сторонятся их дорог.

Вначале дорога от святилища Гунноры была хорошо видна, потом, постепенно уходя на восток, она становилась всё менее заметна. И за пределами Нордендейла Герте придётся снова встретить бездорожье. У круга же Жаб, вероятно, вообще нет никаких дорог или троп.

Герта не решалась ехать быстро. Путь опасен, покрытые снегом и льдом камни были очень скользкими. Эльфанор в своей корзине-колыбели ехала за спиной Герты, и девушке часто приходилось спешиваться и древком копья проверять надёжность пути. Иногда лошадь отказывалась идти, и Герта считала это добрым знаком: чувства лошади, более острые, чем у человека, предупреждали об опасностях впереди.

Целый день проведя в пути, Герта спала урывками. Она держала на руках Эльфанор, укрывая её плащом. Ночь они провели в гнезде из прошлогодних листьев и травы, которые Герта нагребла между согнутыми бурями деревьями. На второй день солнца не было, опустился густой туман, и от мелкого дождя плащ девушки совсем промок.

Она миновала Нордендейл — с чувством облегчения. Позволив себе лишь ненадолго посмотреть вниз, отметила перемены, которые произошли в этой полузаброшенной, лишившейся хозяина крепости с того времени, как видела её в последний раз. В садах и огородах работали люди, на склонах холмов паслись овцы. Но девушка прежде всего отыскала взглядом башню крепости. И не увидела на резком ветру никакого знамени. Это означало, что лорд отсутствует. Где же он? Герта ударила рукой в перчатке. Есть только одно место, куда мог в такое время направиться Тристан, — Летендейл! Если же он отправился на поиски её — Герта покачала головой, словно могла так привести в порядок путаницу мыслей. Нет, теперь важно только одно: каменное колесо в Гриммердейле!

Для лошади и пони тут почти не попадалось корма. И они тянули в сторону позеленевших склонов холмов. Герте понадобилась вся сила и вся решимость, чтобы заставить их двигаться дальше. В полдень она подкупила животных кусками дорожного хлеба, они с радостью его съели и слизали крошки с камней.

Изморось так и не превратилась в настоящий дождь, но девушку со всех сторон охватила влажная серость. Одна из тех мелких неприятностей пути, которые могут уничтожить всякую решимость. Одежда липла к телу, теперь девушка непрерывно дрожала. К вечеру — если она нигде не задержится и не будет слишком долго отдыхать — к вечеру она окажется рядом с Гриммердейлом, а на следующее утро сможет начать выполнять свою задачу.

Хоть одно преимущество у неё будет, решила Герта. Силы Тьмы оживают ночью, в отсутствие света. И если она начнёт выполнять свою задачу днём, то выиграет какое-то время до наступления темноты. А может, даже успеет всё закончить.

Сумерки наступили рано. Заночевала Герта в таком месте, откуда видела фонарь над дверью гостиницы, в которой служила когда-то, ожидая возможности отомстить. Ей хотелось горячего питья, убежища, пусть даже такого жалкого, как этот постоялый двор, звуков голосов. Но она скорчилась в одиночестве, рядом две лошади. Герта сосала палочку сухого мяса и кормила ребёнка. И снова увидела в полутьме этот понимающий оценивающий взгляд Эльфанор. Какой-то нечеловеческий взгляд, коварный, злобный, предвкушающий.

Герта заставила себя считать это только своим воображением. Покормив ребёнка грудью, она укачивала девочку на руках, шёпотом напевая старую-старую колыбельную, которой ещё её нянька отгоняла тьму и всё остальное, что может таиться в тени.

Этой ночью она не спала совсем. Как будто близость цели вызвала в ней приток лихорадочной энергии, и ей приходилось изо всех сил заставлять себя не покидать убежища, не идти прямиком туда, где её ждут.

Так сильно было это желание, что девушка прижалась к земле и отчаянно боролась со стремлением двигаться, идти…

Ночь тянулась как год, как столетие, она была длиннее всей жизни Герты. Во всяком случае так показалось ей, когда над холмами показались первые лучи рассвета. Герта с трудом встала. Она оцепенела от холода, все мышцы болели, словно её избили. А впереди её ждала трудная задача.

Поставив на землю корзинку с ребёнком, Герта раскрыла мешочек, который ей дала Ингела. Там находились связки листьев, такие высохшие, что превратились в сухой порошок, и другие, тоже увядшие, но ещё державшиеся на ветвях.

Герта сделала выбор, поднося каждый пучок к носу, чтобы убедиться, что это именно то, что ей нужно. Пять таких пучков она растёрла, смешала с содержимым небольшого горшочка, добавила ещё три, потом ещё один, с самым сильным запахом, от которого она чихнула и даже подавилась, когда слишком близко придвинулась.

Получившейся мазью она широкими кругами обвела глаза. Мазь застревала в бровях, и девушка морщилась от сильного запаха. Потом сняла влажную шапку и нетерпеливо отвела волосы, чтобы добраться до ушей. Остатком мази натёрла ладони. Подготовившись таким образом, не завтракая, как требовал обычай, она взяла корзину с Эльфанор и спрятала в ближайшем укрытии — под густым кустом с нависающими ветвями. Сунув колыбель под этот грубый навес, Герта камнями прижала свисающие ветви.