После чего выслушал удивительный рассказ о том, как она очнулась в полнейшей темноте, где на неё устроили охоту фасы. И о том, как грифон спас её.

— Я не знаю, почему именно он ожил, чтобы помочь мне. Должно быть, каким-то образом моя сила воли, моё желание вызвали это. И именно его свет указал мне дверь в одно место — очень странное.

Затем она рассказала о помещении с лабиринтом из низких стенок, о том, как добралась до центра изображения летающего существа с крыльями, где она провалилась в сон… а может, быть, и не сон… угодив в паутину какого-то заклятья — и пробудилась снаружи в этом замке.

— Здесь есть фрукты и вода…

И прежде чем я сделал хотя бы шаг, она снова бросилась во двор замка и вскоре возвратилась с дыней, которую положила на пол между нами. Потом рассмеялась и стряхнула капли дождя с волос.

— Дай-ка свой нож. Мой — как и всё остальное — остался там, в темноте, — она разрезала дыню и отдала одну половинку мне.

Фрукт оказался сладким, сочным — лучше в своей жизни я ничего не пробовал — он утолял и жажду, и голод. В свою очередь я достал буханку хлеба, мы отведали и его, а затем Джойсан ушла сполоснуть руки в ручье.

— Там много этих фруктов… и ягод… Я уже объелась ими.

— И кошки?

Джойсан устроилась совсем рядом со мной, скрестив ноги, и положила руки вместе на одно колено. Она не делала никаких движений в мою сторону.

— Да, и кошки. Можешь мне не верить, Керован, но таких зверей ты ещё не видел. Они могут читать мысли и в свою очередь мысленно разговаривать. И ещё есть… вернее, был, потому что больше я его не видела, — не очень крупный медведь, он также обладает разумом. Кошки велели мне ожидать того, кто придёт. Я забралась наверх башни и посмотрела на дорогу. Но, удивительное дело…

И тут я увидел, как она подняла одну руку и пристально посмотрела на неё. Затем протянула её мне и спросила:

— Керован, ты больше меня странствовал по свету. Тебе не попадалось раньше чего-нибудь, похожего на это?

Я увидел, даже в этом сумрачном свете, кольцо, которое было надето на её палец. И хотя я не хотел — а теперь и боялся — хоть как-то прикоснуться к ней, я взял её руку в свою и поднёс ладонь поближе к себе, чтобы рассмотреть это кольцо.

Камень в кольце был неправильной формы. И, что весьма странно, лишь взяв её руку в свою, я увидел цвет этого камня (если только это и в самом деле был камень). Подобной окраски я ещё не видывал: какая-то мешанина розового и жёлтого цветов.

— Керован!

Мне не нужен был этот предупреждающий крик. Я взял её руку в свою. Браслет, полускрытый доспехами на моём запястье, залился ярким светом, и лучи, исходившие от него, достигнув кольца, казалось, пожирали камень. Но его собственное сияние только ещё более возросло.

Джойсан вырвалась из моих окрепших объятий, выдернула руку и поднесла её к груди, почти касаясь грифона в кристалле. Но ничего не произошло, этот талисман никак не прореагировал.

Джойсан подняла другую руку, словно пожелав взяться за колечко и сорвать его с пальца, но вдруг остановилась.

— Я думаю, оно безвредно… — медленно проговорила она. — Может быть, тебе это не кажется очевидным. Но сам камень имеет форму кошачьей головы, хотя вырезан он был не людьми. Эти кошки…

— Ты уверена, что они настоящие?

— Не галлюцинации? Ты же сам видел их — они настолько же реальны, как и это! — она снова — вытянула руку вперёд. — Разве ты думал, что это иллюзия, когда они остановились перед тобой у дороги?

— Нет, — я был уверен: чем бы ни являлись эти звери, кому бы они ни служили (если и служили вообще), они — настоящие. Меня и в самом деле привели в это место с определённой целью, как и догадывалась Элис. Мне нужно было отогнать эту мысль, но я не мог.

— А откуда у тебя эта штуковина?

Джойсан рассказала о своих исследованиях разрушенного замка, в котором мы сейчас укрывались от непогоды, о запертой двери — причём запертой снаружи, где внутри, пока она не вошла туда, сохранялись остатки древней мебели. И о том, как всё это рассыпалось в пыль на её глазах, и осталось только это кольцо, блестевшее в солнечном свете.

Легенда, достойная того, чтобы о ней сложил песню менестрель, но я верил каждому её слову.

— Никогда не видел ничего подобного, — медленно начал я. — Оно, — я показал на запястье, — по всей видимости, как-то связано с Могуществом.

— Много вещей хранится в Пустыне — разве не об этом постоянно твердят наши легенды? Мне кажется, оно для чего-то предназначено… — Джойсан быстро взглянула на меня — по крайней мере слегка повернула голову в мою сторону, но было слишком темно, чтобы я мог увидеть выражение её лица. — Предназначено, чтобы его нашли, когда отворится дверь. Но зачем нужно было такое заклятье и что оно означает…

— Его создали не силы Тьмы.

— Я знаю, — просто согласилась Джойсан, ещё раз ласково проведя ладонью по грифону на груди. — Он бы предупредил меня. Кольцо такое красивое — и странное — и то, как оно попало ко мне… Мне кажется, это дар.

В её голосе ощущалась вызов, словно она думала, что мне захочется заставить её избавиться от этого кольца. Но у меня и в мыслях такого не было. У Джойсан с той поры, как она со своим народом покинула Итдейл, а может, и до этого, не было почти никаких красивых вещей, да и сам я ничего приличного ей не дарил — если не считать грифона, которого я тоже случайно нашёл в Пустыне. Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы и это кольцо также явилось для неё моим подарком, который бы она берегла как зеницу ока.

Я наугад начал поиски Джойсан и нашёл её… Но в этом моей заслуги не было. Едва ли это был счастливый случай. Мне помог или же меня направил в нужном направлении какой-то иной разум — я всё больше и больше склонялся к такой мысли. Это был горький вывод, и мне не хотелось его принимать. Я… быть может, мы… пойманы в… в чью-то паутину… но чью?

С тем, что мы должны держаться теперь вместе, вероятно, придётся смириться, потому что теперь у меня не было проводника, чтобы покинуть Пустыню, да и не мог я оставить Джойсан одну — она и сама этого не хочет.

А это означало, что я должен незамедлительно надеть на себя внутреннюю броню, заставить себя поверить, что любые более близкие отношения между нами — только к несчастью, что если я поддамся ей сейчас — то это будет только хуже для неё.

Пока она сражалась одна, полагаясь лишь на свои силы и не получая помощи от меня, она избегала той куда более серьёзной опасности, которой подвергался я. Не хотелось загадывать наперёд… ждут ли нас новые опасности? Но пока я изводил себя этими мыслями, никак не решаясь твёрдо объявить Джойсан о своём выборе, как она вновь обратилась ко мне:

— Здесь вовсе не мирная земля, участки которой попадаются и у нас в Долинах. Однажды я побывала в таком месте — той ночью, когда Торосс вырвал меня из рук захватчиков в Итдейле. То было замечательное место… и он нашёл там последнее успокоение. Я навсегда запомнила в своём сердце, что он покинул этот мир легко. Здесь же лежал только многолетний толстый слой пыли. Но всё-таки мы находимся тут в безопасности — как и обещали кошки. Разве ты этого не чувствуешь?

Она протянула руку с кольцом и схватила мою. Я ничего не мог поделать, кроме как обхватить её пальцы. Вот она, Джойсан, рядом со мной — в безопасности — а снаружи ревёт ураган, льются потоки воды… не в силах добраться до нас. Я не ощущал никакого затаённого присутствия древнего Могущества в этом месте. Как бы вступая в противоречие с её рассказом об этой заколдованной давным-давно комнате здесь рождалось тепло — но от присутствия наших тел, а не из-за каких-то чар.

Ночью, пока мы с Джойсан укрывались в этом разрушенном замке, мне вновь приснился сон — такой же яркий, как и несколькими днями раньше. Но в нём совсем не было света — одна лишь беспросветная темь (а может, я был слепым?) — потому я ничего не смог уловить. Я мог только чувствовать… или слышать.

— То, что ты делаешь, бессмысленно, — раздался резкий, словно удар кинжалом, Надменный голос. — Слишком много лет назад возникло наше отличие.