— Она же одна из них! — резко и грубо обрушился Кроккер на Джин.

— Да, — печально согласилась девушка, словно он привёл довод, который невозможно оспорить.

— Но мы не знаем, — размышлял Хэдлетт, — сколько человеческого остаётся в тех, кто принимает предложение. Если Рита помнит нас, я не думаю, что она держит на нас зло. Мы сделали то, что должны были сделать, будучи теми, кто и что мы есть. И очевидно, что нечто, желавшее добра этим молодым людям, действительно спасло их сегодня утром. А это не чепуха!

— Всё это в прошлом, — прогромыхал Страуд. — Теперь голова у нас должна болеть от того, что эти охотники появились здесь — и не слишком-то далеко от нас. Нечто в лесу не хотело, чтобы вас поймали, но это не означает, что оно будет и дальше продолжать сражаться на нашей стороне. Мы можем схорониться в этом убежище — на некоторое время — но ненадолго. У нас почти не осталось припасов, чтобы мы оставались здесь долгое время. Нам придётся вернуться в ту пещеру.

— У нас же есть тайный лаз, пробитый лучом, — предложил Кроккер, словно обрадовавшись перемене темы. — И по нему мы выйдем на другую сторону гряды.

— Но уж больно близко от города! — возразил Страуд.

— Впрочем, может статься так, что нам не придётся выбирать.

Затем они скромно позавтракали. К счастью, воды было в достатке, потому что в дальнем углу большой комнаты под круглым камнем находился колодец. Похоже, этот дом строился как крепость, предназначенная выдерживать осаду.

Страуд устроил военный совет, но Ник и Линда мало чего смогли добавить к сказанному раньше. И их благополучное возвращение после ночных приключений теперь казалось Нику заслуженной удачей. И, наверное, то, что они наблюдали охоту тарелки, было даже к лучшему — они получили предупреждение об опасности, которая теперь угрожала им с неба. Было решено, что они пробудут на ферме до вечера, поскольку здесь им ничто не угрожало, а с наступлением темноты снова двинутся в путь, в этот раз через тайный ход из дома.

Хэдлетт указал, что всем нужно хорошенько отдохнуть, в пути их будут ждать суровые испытания, что потребует напряжения всех сил. И тут заговорила миссис Клапп:

— Теперь послушайте, что я скажу, — говорила она с не меньшей твёрдостью, чем и Страуд до этого. — Викарий прав: это будет непростое путешествие. Я ещё не та старушенция, которая еле таскает ноги, жуёт кашу, а на шее вечный платок — пока нет. Но когда нужно бежать, я уже не тот резвый ребёнок, каким была когда-то, и ноги у меня совсем не гнутся. Это безопасное надёжное место, и все мы это знаем. Мне лучше остаться здесь, и мои старые ноги не станут обузой для вас. Это всего-навсего здравый смысл, и вы все знаете это! — она переводила взгляд с одного лица на другое, упрямо сжав губы.

— Мод! — мягко воскликнул викарий. — Мы ведь давным-давно обо всём договорились…

— Нет, не об этом! — перебила она его. — Тогда и речи не было о том, что один из нас будет медленно тащиться, что станет для группы лишь обузой и предметом забот, из-за чего все подвергнутся опасности. Я не хочу, сэр, быть этой обузой, и вам ни за что не заставить меня!

— Вероятно, нет, Мод. Но неужели ты хочешь возложить на нас ещё более тяжёлое бремя? Чтобы мы ушли, оставив тебя здесь, и помнили об этом всю жизнь?

Женщина не сводила глаз со своих сложенных на коленях ладонях.

— Трудно… трудно сказать…

— А ты бы ушла, Мод? Если бы я сломал ногу и не смог дальше идти, если Леди Диана, Джин, Сэм, любой из нас сказал бы то, что ты только что сказала, ты бы согласилась?

Он замолк, но Мод ничего не ответила. Потом он продолжил:

— Мы с самого начала решили: останемся вместе, что бы ни случилось…

— Нехорошо так говорить. Мы с Джереми совсем старые, и мы здесь в безопасности. А вы можете вернуться, когда опасность минует.

— Мы преодолеем все трудности, Мод, — к табурету, на котором сидела миссис Клапп, подошла Леди Диана и положила свои руки на согбенные плечи пожилой женщины, и слегка встряхнула её с грубоватой нежностью. — Мы побывали во многих переделках, и мы всегда справлялись со всем.

— Но когда-нибудь это может и кончиться, моя Леди. А я не хочу быть для вас обузой…

— Вы, Мод Клапп? Да что бы мы делали без вас? Помните, как вы вылечили Барри от лихорадки, когда все мы потеряли всякую надежду спасти его? Мы не можем обойтись без вас!

— И не забудьте, чем мы обязаны Джереми, — Джин опустилась рядом на колени и накрыла своими загорелыми руками шишковатые, скрюченные артритом, крепко сцепленные пальцы. — Он всегда знает, когда поблизости появляется кто-нибудь из Народа с Холмов. Нам не обойтись без тебя и Джереми, и мы не пойдём без вас!

— Ну и неправильно, — миссис Клапп упрямо стояла на своём. — Впрочем, если я скажу «нет», вы ещё, возможно, вздумаете меня нести. А я не потерплю, чтобы меня запихнули в корзину, — она слегка улыбнулась, — и потащили. А кто попробует, крепко получит от меня, это я говорю на всякий случай — если кому-нибудь из вас пришла в голову подобная мысль.

— Ты пойдёшь с нами своими собственными ногами, вместе со всеми, — заверил её Хэдлетт. — И я думаю, в нашем новом путешествии нам придётся больше скрываться и прятаться, чем бегать. Не так ли, Сэм?

— Ты всё правильно говоришь, викарий: когда тут совсем рядом с городом летают эти чёртовы штуковины, да и всё остальное. Мы выйдем через этот лаз в горе, а затем будем жить на просторе, как когда-то Джэс Хэггис.

— Однако мы-то не браконьеры и больно-то горазды прятаться по ночам, как Джэс, — заметила миссис Клапп.

— Я не поверю в это даже на секунду, Сэм. Мне больше по душе славная удобная кухня, чем все эти скитания. Вернуться в пещеру, ладно, я пойду, но тогда вам уже ни за что не выгнать меня оттуда.

Джин рассмеялась.

— Я припомню эти слова, Мод, когда вы в следующий раз возьмётесь за свою сумку с лекарственными растениями и начнёте рассуждать, чем бы её ещё набить, будь у вас возможность пройтись поглядеть, что растёт в округе.

— Обязательно, моя дорогая, — хихикнула миссис Клапп. — И ещё напомни мне о моих бедных ногах, ноющей спине и всём прочем. Да уж, домоседкой я стану, когда смогу выгнать Джереми в лес, — чего вам никогда не видать. Верно, старина? — обратилась она к серому коту, запрыгнувшему к ней на колени. Тот встал на задние ноги и, опираясь передними о грудь женщины, не сводил глаз с её лица, словно понимая каждое произнесённое ею слово.

— Так что ждём вечера и отдыхаем, — быстро подытожил викарий. — А с наступлением темноты отправляемся в путь.

— Пожалуй, это лучше всего, — согласился Страуд.

Если остальные и отдыхали, то для Ника этот день тянулся бесконечно. В комнате стало светлее, однако по-прежнему было душно: свежий воздух в отличие от света практически не проходил сквозь узкие щели, располагавшиеся под самой крышей. Дверь в комнату с окном, ставни которого остались распахнутыми, была приоткрыта, и он видел пятна солнечного света на пыльном полу.

Все сразу же растянулись на своих постелях, и, как ему показалось, несколько человек уснули. Но только не лётчик, лежавший рядом с ним на такой же груде листьев и постоянно беспокойно ворочавшийся. Нику даже послышалось, как пару раз тот что-то пробормотал про себя. Но, разумеется, его слова явно не были адресованы американцу, и он не отважился заговорить с ним.

Рита — девушка Кроккера, которая приняла предложение Герольда и потому больше не принадлежит роду человеческому. Нику никогда не забыть, как ладонь Линды прошла сквозь её протянутую руку. Иллюзия, но если и так, то создана она была кем-то, кто очень хорошо знал Риту. И зачем тогда иллюзии плакать? Неужели, чтобы он, Ник, вернувшись, рассказал об этом?

Голова его заныла от боли, спёртый воздух комнаты был невыносим. Стараясь производить как можно меньше шума, он встал, пробрался во вторую комнату и подошёл к окну, стараясь не касаться железной решётки. Через окно проникал лёгкий ветерок, и юноша радостно наполнил лёгкие свежим воздухом.