— Не может быть! — возразила Нина. — Во-первых, в школе нас всех Надежда Ивановна воспитывает.

— Надежда Ивановна учительница, — значит, она нас учит… Ну, может быть, она воспитывает тоже, — согласилась Ната, вспомнив, как Надежда Ивановна ей часто говорит перед большой переменой, на которой завтракают: «Ната Спиридонова, хорошенько вымой руки!»

— А дома разве тебе не говорят: «Не вертись за столом!» или: «Перед сном прибери все игрушки и книжки»?

— Говорят. И ещё: «Не ходи в комнату в калошах» и «Ната, не дразни Лёлю». — Ната смутилась.

— Так ты её дразнишь?

— А если она жадничает, и воображает, и всё хочет по-своему?! — закричала Ната. — Она маленькая, а такая бывает… знаешь!

— Оттого, что не воспитывают.

— А кто её должен воспитывать?

— Её папа, и мама, и бабушка. А у меня нет бабушки, — вздохнула Нина и продолжала: — Потом в детсаду воспитательница.

— Папа у Лёли со скалы убился, — быстро проговорила Ната, — он тоже геолог был, как тётя Маруся; мама у Лёли в экспедицию уехала, бабушка у нас старенькая. Мой папа сейчас в Москве, а мама моя работает, её долго дома нет. А в детсад Лёля не ходит. Бабушка не позволяет, потому что там Лёля скарлатиной заболеет.

— А я ходила в детсад и не болела скарлатиной.

— И я ходила. И болела и скарлатиной, и корью. Так кто же Лёлю будет воспитывать? Выходит, некому.

— Значит, ты! — решительно сказала Нина.

— Я?!

Ната даже остановилась от изумления, потом пошла, медленно зацепляя ногу за ногу.

— Да, ты! — твёрдо повторила Нина. — Ты ей старшая сестра, как мне Зоя, хоть ты и двоюродная, а Зоя родная, но это всё равно.

— Но я… как же? Я не умею воспитывать.

— Ты постарайся! Я бы, наверно, сумела, если бы у меня была младшая сестрёнка. Во всяком случае, я бы постаралась. Ты ей всё объясняй, что вот это плохо — ну там не давать свои игрушки или что, — а вот так надо делать.

— Уж не зна-аю… — протянула Ната.

Палочки — считалочки

Под вечер Ната сидела за большим столом в столовой, делала домашнее задание и всё поглядывала на Лёлю. Лёля стояла коленями на стуле по другую сторону стола и рисовала цветными карандашами.

Ната две буквы напишет, голову поднимет и на Лёлю поглядит. Всё думает: «Как начать её воспитывать?» А перо уже высохло, надо его снова макать в чернильницу.

Когда Ната в четвёртый или в пятый раз поглядела на Лёлю, Лёля тоже посмотрела на неё и лукаво улыбнулась.

Ната сдвинула брови, обмакнула высохшее перо, наклонилась над тетрадкой и стала быстро-быстро, одну за другой писать буквы. Потом глянула мельком, а Лёля с неё глаз не спускает — так и уставилась.

— Ты что? — спросила Ната.

— Ничего. А как нарисовать петуха?

— Не умеешь? Сейчас я тебе живо нарисую!

Ната бросила ручку, подбежала к Лёле, взяла красный карандаш и давай рисовать. Потом говорит:

— Вот и готово!

— Это кто? Это петух? — недоверчиво спросила Лёля.

— Конечно!

— А почему у него лицо собачье?

— И никакое не собачье, — обиделась Ната. — И ты мне так не говори. Я твоя старшая сестра.

— Старшая! — Лёля скорчила гримасу и понарочному громко засмеялась: — Ха-ха-ха! А сама глупее меня.

— Чем это я глупее? Ты, Лёлька, фасоня!

— Бабушка! Ната меня дразнит! — закричала Лёля.

— Ты еще и ябеда!

Пришла бабушка.

— Ната, не дразни Лёлечку!

— Она сама первая начала!

— А ты старшая, уступи. Ты уже школьница.

Лёля слезла со стула, встала на цыпочки и сказала с удивлением:

— А у тебя, Натка, всё «б», «б», да вдруг «д» написано. Так надо? А после опять «б», «б».

— Не трогай мою тетрадку! — вскрикнула Ната. Посмотрела на страницу, а там и правда — «б», «б», а потом «д». Откуда оно взялось? Совсем ему здесь не место.

Что же делать? Стирать нельзя. Зачеркнуть, что ли? Схватила Ната ручку, с размаху обмакнула её в чернильницу, и… жирная клякса уселась на строчку.

Чуть не заплакала Ната. Вот беда-то!

— Ой-ой-ой! Какое большое пятнышко! — ужаснулась Лёля и скорей Нате промокашку подаёт: — Промокни! Промокни! А то оно разливается.

И бабушка разахалась:

— Ай-ай-яй! Попадёт тебе от учительницы.

У Наты лицо вытянулось.

— Точно я сама не знаю!

Положила Ната сверху промокашку. Чернила в неё впитались, и клякса побледнела. А всё равно очень грязно и некрасиво получилось.

Уходя из комнаты, бабушка попросила:

— Лёлечка, помоги мне клубок найти. То ли Игорёк, то ли Пушок куда-то закатили.

Лёля убежала. Ната, вздыхая от огорчения, села столбики по арифметике решать.

Вот не успела при маме уроки выучить. Легче уроки готовить, когда мама рядом сидит. А теперь мама ушла на работу в вечернюю смену, придёт поздно.

За окном снег валит. Хорошо, что Ната хоть погулять успела, а то не пустили бы на улицу под таким снегом. Папа-то как долго не приезжает! Сколько же это будет: от восьми отнять шесть? Что-то никак и не придумать…

Сердито сопя, Ната полезла в портфель за палочками. Отсчитала восемь штук, разложила на столе и стала по одной откладывать:

— Раз, два, три, четыре…

— Ната, Ната, бабушка нам какие одеяльца для мишек дала!

Лёля и Игорёк подскакивают возле Наткиного стула, показывают цветные лоскутки.

— Вот была бы Пятнушка, тоже её завернули бы в одеяльце! — озабоченно сказала Лёля. — А как ты думаешь, доехала уже Пятнушка до Волго-Дона?

— Как же! Доехала! — хмыкнула Ната. — Она еще туда и не уехала. И вообще Валя Плотникова Пятнушку потеряла. Брала её в баню и забыла там. Кто-то лягушечку и подхватил.

— Значит, пропала бедная лягушечка, — вздохнула Лёля. Она думала, что Пятнушка хоть на канал уехала, а то просто так потерялась. — Не увидишь ты больше свою Пятнушку.

— А вдруг да увижу когда-нибудь!

— Как же ты можешь её увидеть, когда она потерялась.

— Ну что ж, что потерялась? А я её найду!

Ната сказала это с такой уверенностью, что Лёля взглянула на неё пристально и удивлённо. Игорёк вскарабкался на стул и перебирал руками белые палочки-считалки.

«А как бы хорошо, в самом деле, найти Пятнушку», — подумала Ната и придержала за пояс братишку, чтобы не упал.

Девочки и не заметили, что, слезая со стула, Игорёк крепко зажал одну палочку в кулаке.

— Пойдём играть! — потянул Игорёк Нату за платье.

— А столбики? Нет, нет, уходите и мне не мешайте! Лёля с Игорьком побежали играть, а Ната снова разложила палочки, отсчитала шесть штук, посмотрела, сколько осталось. Одна осталась. И она записала в тетради:

Наткины несчастья

Сколько всяких бед может случиться в одно утро! В тетрадях у Наты появились две плохие отметки: двойка по письму за кляксу и мазню и тройка с минусом за столбики по арифметике, потому что тоже грязно написано, а главное — в одном примерчике ошибка. Если от восьми отнять шесть, то, оказывается, останется два, а вовсе не один.

На уроке чтения Надежда Ивановна сказала:

— Ната Спиридонова, вынь изо рта косу! Почти половину косички в рот засунула, так и подавиться недолго.

Девочки засмеялись. Ната тоже засмеялась, но потом вздохнула: ведь она опять получила замечание!

И вдобавок ко всему после уроков Нина спросила:

— Ну что, воспитываешь ты свою Лёлю?

— Ещё не успела, — призналась Ната.

Нина укоризненно покачала головой.