Решение об установлении памятника шахиду принималось всем аулом. Заготовив памятник, люди отправлялись на могилу, где со стрельбой и песнями устанавливали столб или длинное копье с надетым на него шелковым длинным флажком белого, красного или голубого цвета. Затем мужчины садились на лошадей, выстраивались в одну линию лицом в сторону неприятеля и производили залп из ружей, давая понять врагу, что убитый будет отомщен. Затем весь строй поворачивался лицом к родному аулу шахида и давал еще один залп, возвещая, что их односельчанину отдается высокая честь за его подвиг.

Чеченцы всегда с большим почтением относились к могилам своих родственников. Раз в неделю (обычно в пятницу) мужчина заходил на кладбище, чтобы прочитать молитву над прахом своих предков. Накануне этого дня семья умершего готовила поминальные лепешки и угощала родных и соседей. В дни, установленные для поминок, резали быка или корову, готовили угощение и раздавали односельчанам. У чеченцев существовало также поверье, что если в день поминок отпустить пленного, то душа умершего получит облегчение. Нередко в день поминок давали свободу пленному или рабу.

В заключение обзора чеченского общества приведем характеристики, сделанные исследователями XIX века. «Чеченцы, — писал П. Г. Бутков, — честолюбивы, горды, вспыльчивы, храбры. Чеченец легче снесет всякую другую обиду, нежели оскорбляющую личность его. Сказать, что он трус, значит, сделать его врагом непримиримым и подвергнуться мщению. Они редко попадают в руки неприятелей, почитая за стыд жить в плену. Случалось, что, будучи в руках наших, предавали себя смерти даже за уверенностью получить свободу обменом на христианских пленников. Случалось также, что взятые в плен раненые смертельно имели злость плевать на всех, кто приближался, и злословить».

«Чеченцы горды, тщеславятся своею независимостью и верят в широкую будущность своего народа и своей родины, — сообщает другой знаток Кавказа Н. Ф. Дубровин. — Покидая с трудом свое отечество, чеченец спешит как можно скорее вернуться под “свое родное одеяло” — так называют они свои леса и горы. Чеченцы считают себя народом, избранным самим Богом, но для какой именно цели они предназначены и избраны, объяснить не могут. Вследствие такой самоуверенности они полагают, что ни во взгляде на жизнь, ни в своих мнениях и приговорах ошибаться не могут. От этого у них часто проявляется недоверие ко всему сказанному нами (русскими), ко всем действиям нашим, клонящимся прямо в их пользу. Причину такого характера надо искать в кровавых переворотах, которым подвергались чеченцы от нашествия и разорений иноплеменников, и в борьбе с лишениями всякого рода. Добрая нравственность народа только и поддерживается еще прежними преданиями старины, сказаниями о патриархальных временах, когда понятия их были девственны и чисты. Умственное развитие чеченцев весьма велико: они искусные дипломаты, как между собою, так и с русским правительством. Они чрезвычайно тонки, осторожны, дальновидны в своих действиях, чему способствует их врожденная недоверчивость, а главное, беспрерывные насилия и вечная война».

В предыдущих главах мы попытались рассказать, какой была Чечня и как жили чеченцы в XVIII веке, который стал временем имама Мансура и новым периодом в истории русско-кавказских отношений.

Следует заметить, что отношения эти за свою историю прошли несколько заметных этапов. Начиналось все в весьма отдаленные времена, когда кавказские народы и русские княжества поддерживали оживленные торговые отношения и не раз становились союзниками в борьбе с сильными врагами — Хазарским каганатом, татаро-монголами, Ираном и Турцией, стремившимися подчинить народы Северного Кавказа. Наиболее активным было это соседство и сотрудничество во времена Ивана Грозного, когда многие народы Кавказа перешли под покровительство сильного Московского царства. Далее в России начался период Смутного времени, когда само существование государства оказалось под вопросом. Оправившись от смут, самозванцев и нашествий, Русское государство стало приобретать все больший вес на международной арене. К концу XVII века начал явственно ощущаться перевес России в борьбе за Северный Кавказ с ее давними соперниками — Персией, Турцией и Крымским ханством.

В период царствования Петра I внешнеполитические усилия Русского государства были обращены на Запад. Началась война за выход к Балтийскому морю. Это значительно усилило влияние Турции на Кавказе. Такое положение дел не устраивало Россию, и потому сразу по окончании Северной войны в 1722 году Петр I предпринял Персидский поход. Результаты его нельзя назвать полностью успешными, однако под суверенитет Русского государства перешли территории по западному берегу Каспийского моря и города Дербент, Баку, Решт, Астрабад. Заключенный в 1723 году договор с Ираном подтвердил эти изменения. Несмотря на общий колонизаторский характер политики Петра I на Кавказе, она оказала объективно положительное влияние на жителей региона, в том числе и чеченцев. С основанием здесь новых русских крепостей уменьшилась опасность турецко-крымских вторжений, расширились рынки сбыта местных товаров. Приобретения Петра I на Каспии были утрачены его племянницей, императрицей Анной Иоанновной, а русско-турецкая война 1735–1739 годов принесла России новые территориальные потери.

С обретением выхода к Балтийскому морю русская политика вернулась к проблеме выхода к морю Черному. Задача эта потребовала восстановления старых связей и торговых путей, которые пролегали через Кавказ. В то время многие владетели Чечни установили с Россией добрососедские отношения и придерживались русской ориентации. Чеченцы принимали непосредственное участие в русско-турецкой войне 1735–1739 годов. Летом 1735 года 80-тысячное войско крымского хана Каплан-Гирея вышло на берег Сунжи. В чеченском предании о тех временах говорилось, что хан обложил данью «даже тех, кто в бедности жили у гор снеговых». Тогда чеченцы объявили, «что готовы насмерть с ним биться за свободу, чтобы рабскую дань не платить». Крымские татары были разбиты наголову в ущельях чеченских гор, два царевича и многие знатные мурзы погибли или попали в плен.

Во время вторжения на Кавказ иранского шаха Надира в 1745 году чеченский владетель Айдемир побывал в Кизляре, где договорился с русскими о совместной борьбе и «против шаха по возможности своей стоять обязался». Он же содействовал к приведению других горских владетелей, включая аварцев и андийцев, к союзу с российским воинством. После изгнания войск шаха Надира с Кавказа многие чеченские общества поддерживали с Россией добрососедские отношения. В том же 1745 году жители селения Чебутли получили поддержку России, «дабы им с купечеством в город Кизляр, гребенские городки, тако в Андреевскую, Аксайскую и протчие деревни ездить под защищением было свободно». Вслед за селением Чебутли с Россией стали сотрудничать Алдинское общество и аул Шали. В эти годы российское правительство учредило постоянное царское жалованье для пятидесяти узденей и четырех чеченских владетелей — Расланбека Айдемирова, Алисултана и Алибека Казбулатовых и Турлова. К середине XVIII века ориентация на Россию среди чеченской аристократии стала преобладающей.