Зажигалка у меня тоже в сумке: совсем не женская, кустарная версия «Зиппо». На серебристой поверхности выгравирована весёлая русалочка. Она сидит не на мокрых камнях, а на снарядных ящиках. Лифчика русалочке, естественно, не положено, зато у неё на голове морская кепи, а в руках – скромный такой пулемётик: M240D, танковый вариант, девятьсот пятьдесят пулек в минутку. Именно такой был у меня в Венесуэле, будь она трижды проклята. Чуть ниже русалочки-пулемётчицы надпись: «Пиранья-122». Нету больше нашей «Пираньи». А из семи красавиц-русалочек в живых осталось только три, причём одна из них – без хвоста и теперь катается на скейте, отталкиваясь от земли деревянными колодками.

Кстати о скейте. «Та-Ма-Гочи» – это конечно здорово, но пора двигать. Я натягиваю беспалые перчатки.

– Приветик, Кэйт! Ты домой направляешься? Тебя подвезти?

Двое парней, на грузовом велосипеде. Наши соседи из Третьего Кореамериканского квартала. К моему стыду, я совершенно не имею представления, как их зовут. А они – надо же, запомнили моё имя. Впрочем, на западной оконечности наших трущоб, местных полицейских все знают по именам, а от предложения подвезти в моем теперешнем состоянии отказываться просто невежливо.

– Конечно, если вам не в лом, мальчики.

– Это почему нам должно быть в лом? – Обижается один из парней, с готовностью соскакивая с багажника.

– Не помогай, братишка, я сама залезу.

В общем всё довольно просто. В госпитале таким трюкам почему-то не учат, а то бы он назывался: «погрузка безногого инвалида на грузовой велик». Соскользнуть со скейта на бетон. Закинуть скейт, колодки и сумку в кузов. Уцепиться за край кузова, подтянуться на руках. Оттолкнуться от колеса. Хлоп! Вот и великолепно, почти не испачкалась и даже папироску не выронила. Да, в кузове у них грязновато. Какие-то погнутые колеса от детских велосипедов, рамы, зубчатки, цепи и ещё всякое ржавое барахло. Ясное дело: едут со свалки.

– А у тебя здорово получилось, – Заявляет второй парень, налегая на педали.

– Практика. Ты бы посмотрел, как я на толчок запрыгивать умею. Вы со свалки? – Я извлекаю свою табакерку и бросаю на колени первому парню. Есть в Трущобах такое Правило: вместе едем, вместе курим.

– Ага, с Кучи, – Скорость у трицикла не больше трёх миль в час. По бетону на скейте я бы их сделала только так. Однако, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. К тому же, дальше там бетон кончится, а по грунтовке на скейте кататься трудновато.

– Хорошо насобирали, я вижу. Полный кузов, – Я затягиваюсь моей лечебной папироской.

– Сегодня повезло. Новую велосипедную жилу раскопали. Отличные детали – всё сработано ещё до Обвала. Вон те рамы – просекаешь? Японская сталь! Самая прочная.

Тут в сумке начинает пищать мобильный телефон. Вот так всегда. Закон подлости. Только устроилась с комфортом и завела разговорчик ни о чём – звонят. Служба зовёт. На экранчике шерифская звёздочка и подпись: «ТШГ-2». Я нажимаю зелёную кнопочку.

– Говори, Тань.

– Кэйт? Ты не перепутала адрес?

– В смысле?

– В смысле ножевого. Я получил СМС от диспетчера. Прилетаю по адресу, а там – ничего.

– Как это – ничего?

– Совсем ничего. Ну, почти совсем. Несколько подсохших красных капелек на полу, как кровь, вот и всё.

– А тело? – Я гашу остаток папироски.

– Ну так и я про это! Никакого трупа нет!

– Погоди, приятель. Ты ничего не напутал?

– Повтори мне адрес.

Я повторяю адрес.

– Ну да, я был именно там.

– А сейчас ты где?

– В Третьем квартале. Я как увидел, что трупа нет, ещё побегал вокруг, чтобы всё проверить. А потом запрыгнул на велик и помчался тебе звонить. В Пятом квартале телефон вообще не ловит, ну, ты же в курсе.

Опаньки! Похоже, я облажалась. Я представляю, как ребята из дежурной группы прибывают по адресу и поднимают меня на смех. Нашей безногой секретарше так скучно сидеть с её протоколами, вот она и устраивает себе бесплатные шоу, отправляя настоящих полисменов разбирать несуществующие происшествия.

– Ты на сто процентов уверен, что тела не было? – Переспрашиваю я. Как будто сейчас Тань усмехнётся и скажет: «Да не волнуйся, было там тело, было. За комод завалилось, так что я сразу не разглядел.»

– На сто десять! Если только ты не ошиблась адресом.

– Ну и что мне делать? Звонить в диспетчерскую, отменять дежурную группу?

– Поздно отменять. Они наверняка уже выехали.

– Ладно, отбой. Извини, что испортила тебе день рождения. Я попробую Киму позвонить. – Я отключаю звонок и оборачиваюсь к парню на сиденье трицикла, – Останови, братишка. Похоже, я уже приехала.

– Неприятности по службе? – Спрашивает тот, возвращая мне табакерку. К счастью, он успел свернуть себе боеприпас.

– «Неприятности» – не то слово. Тут лучше подходит: «задница». Орудие к бою? – Я щелкаю своей русалочьей зажигалкой, парень закуривает, – «Спасибо, что подвезли, братишки.»

Парни высаживают меня на обочине и уезжают на своём трицикле. Я набираю номер Кима. «Вы позвонили офицеру Полиции Округа Харрис. В настоящий момент аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Чтобы перевести звонок на оператора службы 911, нажмите «один». Чтобы оставить сообщение, нажмите «два».» Ну ясно: Ким и мистер Чен уже добрались до места, где «временно нет» мобильной связи. У нас в Хьюстонских трущобах «временно нет» означает, что никто не чинит связь месяцами.

Что, если ножевого ранения вообще не было? Виктор Чен пытается нас разыграть? Но зачем? Зачем вообще кому-то разыгрывать местную полицию? Тайванец примчался запыхавшись, корчился в дверях, кашлял, ловил кислород. Потом моментально сдулся, когда у него кончился запас адреналина. Чтобы так играть, надо быть кинозвездой с парой-тройкой персональных «Оскаров» на полочке. Таких кинозвёзд в Америке уже не осталось. Ни Голливуда, ни «Оскара» больше нет, есть только фильмы двадцатилетней давности, да ещё дешёвые мыльные оперы от местных умельцев. Тогда: как насчёт заточенной отвёртки и окровавленной тряпки? Кстати, что они там использовали в голливудских фильмах, если хотели показать кровь? Тань настаивает, что кровь свиная, но я лично думаю, что это какой-то пищевой краситель.

Что делать, что делать? Позвонить в диспетчерскую, попросить бабушку «Один-Девять»? Я представляю себе, как пожилая леди из «Луни Тюнз», только чернокожая, говорит мне: «Не волнуйся, лапочка. У всех бывают ошибки. Сейчас, придумаем, как тебя прикрыть.» А потом она отключает мой звонок и, хихикая про себя, выдаёт в наш Участок профессионально-правдоподобную отмазку. Её маленькая афро-американская внучатая племянница облажалась и нуждается в помощи!