Разозленная, я отправилась к жрецу, который, хоть и велел мне не подходить к нему, казался человеком очень разумным. Из беседы с ним я уяснила — мой вчерашний поход в лес был чем-то вроде жертвоприношения (священные шишки интересовали их во вторую очередь), и сейчас они никак не могут решить, как понимать возвращение жертвы. Притом отныне я считалась принадлежащей миру духов. То есть не чтобы я была духом, а именно принадлежала ему, как может человеку принадлежать прирученный зверь. Одно мое присутствие могло быть величайшим благословением. Или величайшим проклятьем (в последнем случае меня вежливо уведомили, что рискнут отвести в заповедный лес и там привязать к какому-нибудь дереву, да покрепче). Я только сейчас догадалась уточнить, водятся ли в лесу дикие звери. Оказалось, водятся, полный набор! Тут тебе и волки, и медведи, и рыси, и боги знают кто еще!

Я задрожала от страха. Вчера мне это и в голову не пришло.

Заметив это, вежливый жрец поспешил уверить меня: духи леса не позволят сожрать меня каким-то лесным тварям. О, нет! Они закусят мной сами.

После этого обнадеживающего заявления я, наконец, достала королевскую грамоту (с этого надо было начинать вчера, но мне хотелось увидеть крестьян в естественной обстановке, идиотке…) и предложила оказать содействие по быстрому сматыванию удочек. Я увидела достаточно, чтобы убедиться: слухи, доносившиеся до столицы, имеют под собой основание, а полулегендарные истории о городских девушках, отправившихся в отдаленные районы и сгинувших в лесу, были не беспочвенны. Понятно теперь, почему девушки были городские, ни одна деревенская не полезла бы ночью в лес. Хотя как им удавалось уговаривать городских, ведь в лесу просто-напросто страшно? Похоже, дело здесь нечисто. С меня хватило этнографического материала, дальше дело карательной экспедиции.

Жалко немного стража… Трогательный он какой-то. Красивый… Но как представишь, сколько людей загубил он и подобные ему чудовища…

Жрец с почтительной миной прочитал грамоту.

— Пожалуйста, можете идти. — Он сделал разрешающий жест рукой.

Я отступила, но тут жрец добавил:

— До ближайшей деревни больше дня пути. Дорога идет через лес.

Я остановилась, сдерживая бешеный стук сердца. Он знал, точно знал: я не сама вернулась, меня отпустили. И был уверен — за мной придут.

— Зачем вы мне это говорите?

— Оказываю содействие, — почтительно поклонился жрец.

— Еретик! Боишься — твои нечистые духи накажут тебя, если я уйду, так? А что ты ответишь людям короля, которые придут за моими костями? А они ведь придут, жрец!

— Миледи, не спешите меня оскорблять. Мы люди маленькие, столица далеко, лес близко, вот и приходится… Кто знает, были вы у нас? Не были?… Только лес и знает. А лес, он никому не скажет, лес не любит городских. Кроме городских барышень, конечно.

Меня пугал этот человек, в котором удивительным образом смешалось дремучее суеверие и расчетливая смекалка. Неужели такое возможно?

— Будь ты проклят, жрец, ты и твоя деревня! — в запале крикнула я. — И ваша лесная нечисть, и ваш лес, и ваши поганые суеверия!

В голосе жреца послышалась угроза:

— Вы не кричите, миледи, столица далеко, лес близко. Не стоит проклинать деревню. Переживете эту ночь — пойдете дальше, лес милостив. А то, неровен час, накличете беду…

— Как же вы собираетесь отводить меня в лес, если боитесь даже дотронуться до вернувшейся жертвы? — криво усмехнулась я, поняв, как безнадежно проиграла.

— Я дам своим людям очищение, — важно ответил жрец, недоумевая, отчего я расхохоталась.

А хохотала я от ужаса и безнадежности, хохотала, бросая вызов всему — и деревне, и лесу и Заклятым.

Когда начало темнеть, улицы опустели. Селяне попрятались по домам, позакрывали окна и двери. Вернулась в свой домик и я. Взяв свечу, прошла вдоль стен, прошептала простое, универсальное заклинание перед всеми щелями и окнами.

Потом села у окна и принялась ждать. Ждать неизбежного.

Я боялась спать: вдруг лесной страж сумеет подчинить меня во сне? И, конечно, задремала, уткнувшись лбом в стекло.

Разбудил меня стук в окно. Явился, голубчик…

— Эй, — позвал страж с улицы. — Проснитесь, пора!

— Куда пора? — не поняла я спросонья.

Он удивился.

— На суд, конечно.

Плохо дело. Он нажаловался Заклятым… страшно представить, что меня ждет на этом их суде.

Собравшись с силами, я поднялась и, вытянув руку, торжественно произнесла:

— Убирайся, лесная нечисть, иди, откуда пришел, заклинаю тебя богами неба, земли, огня и…

Страж отмахнулся.

— Вы же сами в это не верите. Отсюда далеко до столицы с вашими храмами.

Его слова нехорошо напомнили мне жреца, и я пробормотала этнографическую формулу узнавания, которая, по идее, должна помочь увидеть нечисть во всех обликах, которые она когда-либо принимала.

Либо формула никуда не годилась, либо помешало стекло, либо он действительно никогда не менял облика (в научных кругах до сих пор спорят, может ли нечисть принимать любой облик по своему желанию, и если может, то вся или только какие-то виды), но только ничего не изменилось.

— Я — это я, — сообщил страж. — Так вы идете?

— Глупости. Никуда я среди ночи не собираюсь.

— Вы очень нелюбезны. Мне придется вывести вас силой.

— Попробуйте, — посоветовала я и напоказ зевнула.

Страж исчез и в ту же минуту заскребся сразу во всех углах. Видно, городская магия не так уж и плоха: возникнув снова в окне, он имел крайне обиженный вид. Все-таки вечером я неплохо поработала.

— Зачем вы это сделали?

— Наверно, чтобы ты не смог сюда забраться.

— Вам все равно придется выйти!

— Ты действительно так считаешь? А я уверена, обсуждать больше нечего, и можно спокойно пойти спать.

— Эй, — забеспокоился страж. — Вам нельзя спать! Вы должны пойти со мной!

— Послушай. — Я придвинулась к окну. — Только честно. Что меня ждет, если я сейчас выйду?

Сегодня меня не так уж интересовал этот вопрос, но как быть завтра? Мне же еще до цели надо добраться!

Страж смешался. Да, до суда я бы не дожила.

— Вспомни, ты обещал…

— Вы вырвали эту клятву обманом, — обиделся страж. — Она недействительна!

— Вот как? — холодно ответила я. — А, по-моему, ты сам настоял, чтобы я поставила второе условие…

— Я думал, речь идет о моей жизни!

— Это было условие моего прощения. Ты его получил. О твоей жизни мы не говорили, так?

Страж вздохнул.

— Хорошо, — объявил он. — Я признаю свою клятву и обещаю довести вас до суда целую и невредимую.

Ага, значит, собирался съесть меня, не доводя до околицы. Так я и знала.

— Ты зря даешь невыполнимые клятвы. Я не пойду с тобой на суд.

— Как? — огорчился страж. Видно, не ждал такого с моей стороны: сначала выбить клятву, а потом ее не использовать.

— Не пойду, и все!

Страж покачал головой и неожиданно улыбнулся. Так он улыбался прошлой ночью, «пропуская» через заколдованную границу.

— Вам придется пойти. Если я не приведу вас на суд, — (или не съем по дороге, — мысленно дополнила я), — за вами придут сами Заклятые.

— Пусть приходят.

— Полагаете, против них помогут ваши слабенькие чары?

Нет. Я знала — не помогут. Заклинания были против нечисти, а Заклятые — это люди, они могут просто выбить дверь… или окно, здесь даже ставен нет, только хлипкие рамы с дешёвыми стёклами, ведь деревенские люди никого не боятся: пока лес милостив, его жители не переступают границы. Но Заклятые — не жители леса.

— Все равно я никуда не пойду! Им надо — пусть они и приходят!

Страж покачал головой.

— За вами придет не одна и не две. Придут все, кто ждет вас на суде.

— Пусть. Мне все равно.

— Если вам все равно, побеспокойтесь о деревне.

— При чем тут деревня?

— При том. Вы в ней прячетесь.

— Все равно, — в который раз повторила я, — какое мне дело до деревни, которая собирается оставить меня на съедение волкам?