Стоило мне упомянуть вслух брата, как глаза отца моментально выкатились, жила на шее вздулась, а дыхание участилось.

- Что ты сказал о Куине?

- Ничего, - этот разговор, если его можно так назвать, определенно достиг своего предела.

Я протянул руку и дернул рычаг на тостере, в это же время машина Трея за сигналила у дома, громко и протяжно. Пожалуй, стоило бы возблагодарить Бога, если бы он существовал.

Я вытащил свой на половину подгоревший, черствый хлеб из тостера.

- Мне пора, - не глядя на отца, бросил я, направляясь к задней двери.

Неимоверно хотелось еще что-нибудь добавить, но я знал, что это сможет подтолкнуть его к новым моралям и жажде "воспитать" меня. Мой отец был из тех, кто руководствовался по жизни принципом - жёстким урокам, жесткие учителя. У нас в гостиной еще сохранилась парочка отпечатков в гипсокартонне от моей головы. Наглядная демонстрация, пример и мораль в одном флаконе. Я был выше отца, и думаю, он всегда это ненавидел. С другой стороны, родитель превосходил меня по ширине, при этом всегда находясь в хорошей форме. У них с Куином даже был свой график для ежедневных тренировок.

Отец был не тем человеком, который позволяет оставлять последнее слово за кем-то другим.

Именно поэтому, когда я толкнул стеклянную дверь, он сделал свой последний выстрел. Я ожидал этого, большинство наших боев именно так и заканчивались.

- Ты прямо, как твоя мать, - выплюнул он, едва сдерживая отвращение.

Я был больше Макдонах, чем Брэдшоу, о чем всегда прекрасно знал. Я унаследовал семейные черты матери: темные волосы, голубые глаза, и отсутствие гена, вызывающего потребность быть «задницей».

Согласно моему отцу, Макдонах были мусором трейлерного парка. Все из них были преступниками или бездельниками, не имеющими амбиций и здравого смысла. Конечно же, это не помешало моему отцу вернуться в родной город героем, закрутив с моей матерью, даже когда он "официально" встречался с дочерью мэра.

Когда мать забеременела, они должны были пожениться. Выбора не было. Не в Уингейте. Город может закрыть глаза на трущобы, но оставить маму в «положении»? Плохая идея, особенно для человека с репутацией и амбициями моего отца.

Так, по крайней мере, рассказывал Куин. Он хотел лишний раз указать на то, что я был далеко не желанным ребенком. И именно он больше всех остальных мечтал о том, чтобы я никогда не родился. Все это было до отвращения очевидно и понятно, и ни разу не озвучено вслух, ведь благопристойной семье не полагается даже думать о подобных вещах.

Я так и сказал своей матери однажды, когда мне было одиннадцать лет. Тогда я пришел домой весь в крови и слезах после грубой игры – «контактного» футбола - со своим отцом и Куином.

Она молчала и была сосредоточена на обрабатывание моих царапин на руках и коленках.

- Твой отец вырос в трейлере, который стоял рядом по соседству с моим. Ты знал об этом?

В тот момент я в первый раз посмотрел на мать с недоверием. Бабушка и дедушка Брэдшоу жили в нескольких кварталах от нас, в небольшом и аккуратном доме, где мебель, несмотря на отличное состояние, осталось с конца девяностых. Были и другие моменты, подтверждающие мамины слова. Старики никогда не ухаживали за своим газоном, отказываясь платить садовникам, занимающимся его стрижкой. Соседи не раз видели пожилую чету Брэдшоу за поиском пустых банок. Я слышал, что их сдают ради денег. Но почему-то никогда не думал, что подобным могут заниматься мои старики.

- Он не плохой человек, - сказала мама тем же спокойным голосом. - Он просто не знает, как быть хорошим с теми, кто так на него похож. И иногда мы напоминаем ему о том, что он пытается забыть, - ее губы сжались в жесткую линию, и она начала плакать.

В тот раз мать быстро успокоилась, вытерла глаза и вернулась к моим ранам, как будто ничего не произошло.

- Но мы есть друг у друга. Поэтому у нас все хорошо, верно? - спросила она меня решительным веселым голосом.

Я быстро кивнул и повторно поймал мимолетный взгляд своего испуганного отражения в зеркале ванной комнаты. Нет ничего хуже, чем увидеть, как твоя мать разваливается на части. Она всегда казалась невосприимчивой ко всему, что вытворял мой отец. Молчала, когда тот выплевывал ей в лицо очередное оскорбление. Продолжала улыбаться, даже если было больно. И смеялась, когда слабый человек давно бы давился рыданиями.

Ты как твоя мать.

Стоя у задней двери, в футе от выхода, я представлял слова отца в виде стрел, поражающих мишень на моей спине. Точно в цель, каждая из них.

Я невольно содрогнулся от воображаемого ощущения.

- Нет, - коротко пробормотал я, преодолевая спасительный шаг и позволяя двери захлопнуться за мной.

Стоило мне запрыгнуть на пассажирское сидение, как Трей поднял свою голову от руля и с подозрением прищурился в мою сторону.

- Чувак, ты выглядишь прямо как избитое дерьмо.

Жонглируя моим несчастным тостом, я бросил рюкзак на заднее сидение и пристегнул ремень безопасности.

- Всегда забываю, избитое дерьмо лучше или хуже, чем не избитое дерьмо? – попытался отшутиться я.

- Забавно, - сквозь зевок ответил парень

- Это ты начал, - я нахмурился.

Трей выглядел помятым и сонным, а ведь он даже не пил прошлой ночью.

- Не удалось выспаться, - похрустывая челюстью в очередном зевке, выдал он.

Мелькнула мысль, не моя ли это вина. Но я быстро ее отбросил. В любом случае Трей приехал за мной. Это было главное, особенно после сцены с отцом. Лучше уж вырваться и отправиться куда-нибудь еще, вместо необходимости ползти назад в унижении.

Трей выпрямился и резко покачал головой, как будто энергичное движение могло помочь проснуться.

- Твой отец опять устраивал сцену? – небрежно поинтересовался он, кивнув в сторону дома.

Я невольно проследил за взглядом, как раз вовремя, чтобы увидеть своего отца, свирепо смотрящего на меня из дверного проема, прежде чем захлопнуть дверь с такой силой, что стекла в машине задребезжали.

Дружба с одними и теми же людьми в течение двенадцати лет, дает определенные преимущества. Они знают обо всем твоем дерьме, избавляя от необходимости что-либо объяснять.

- Да, - вынужденно согласился я, наконец, кусая тост.

На вкус он был отвратителен, черствый, на грани заплесневения. С другой стороны - лучше, чем ничего.

- Отстой, - немногословно согласился Трей, глядя через плечо на дорогу и давая задний ход.

- Чуваку пора уже забыть об этом и жить дальше.

- Да. Точно.

Я терпеливо ждал, пока Трей не вырулит на улицу, прежде чем снова заговорить. Как правило, мы не разговаривали в машине. Ни один из нас не был жаворонком, и ранний подъем давался с трудом для обоих. Но интересующий меня вопрос пожирал изнутри, и я должен был получить ответ.

- Я не был уверен, что ты приедешь сегодня утром. Думал, ты все еще злишься.

Вчера мне потребовалось немало времени, чтобы убедить парня, что тот поцелуй ничего не значит. Рейчел играла со мной, это был всего лишь ее способ развлечь себя.

Но Трей тогда только отмахнулся от меня и остался дуться на мелководье в конце бассейна. Это значило, что мне придется ехать домой с Ками и Кэсси, что уже было своеобразной пыткой. Я никогда не оставался наедине с ними двумя до этого и думал, что они генетически идентичны. Но вы никогда не увидите двух людей, так много спорящих друг с другом. Не важно, на какую тему: отстой эта песня или нет, жарко тут или холодно, чей парфюм пахнет лучше, розовый против красного. Откровенно говоря, я вообще не понимал большую часть всей этой чуши. А они хотели узнать мое мнение, чтобы урегулировать каждую ссору. Я всегда думал, что Рейчел тусуется с ними потому, что они говорят ей то, что она хочет услышать. Сейчас мне казалось иначе, они нуждались в ней в качестве судьи, намного больше, чем она нуждалась в них.

Трей пожал плечами.

- Все нормально.

Я удивленно уставился на парня, пытаясь понять, что могло произойти за одну ночь. Но чувствуя, что голова, ни в какую не желает соображать в нужном русле, расслабился на сидении и принял благородный примирительный порыв, как данность. По большему счету причины были не важны. Главное – на одну проблему стало меньше.