– Вы намеревались, господа, похитить ее у меня, смыть с нее позор и сделать добродетельной, – сказал сутенер, когда напуганную неистовством Небо́ девушку вывели из гостиной. – Стало быть, невзирая на ваш ум, вам не известно, что одно дерево всегда приносит плоды одного сорта – есть натуры, в душе которых никогда не сверкнет ни малейшая искра того, что вы называете добродетелью. Вы столь же неспособны на скверный поступок, сколь я – на доброе деяние. В этом наше отличие. Послушайте моего совета: если вы произнесете хотя бы одно из проклятий, которыми удостоили меня, в адрес нескольких десятков моих собратьев в трактире сутенеров, я не отвечаю за вашу безопасность. Я говорю это не для того, чтобы похвастаться. Они не стоят ваших тирад и поймут из них лишь то, что вас следует ударить ножом, и я едва ли смогу вам помочь.

– Не тревожься, – ответил Небо́. – Сколь сильным ни было бы искушение, лезвия их ножей если и заблестят, то лишь на миг. Пойдемте! Надень шляпу.

Перед выходом Альфонс кокетливо встал перед зеркалом и надел головной убор, отличавший людей его ремесла. Косметическим средством он уложил завитки, зачесанные назад перед приходом своих спасителей.

– Иди впереди – твое соседство запятнает нашу честь.

Сводник повиновался. Они пошли вверх по улице Жермен-Пилон, свернули на улицу Норвен и, обогнув покрытое подмостями земляное полотно вокруг Сакре-Кер152, вышли на улицу де Ла Бон.

Сутенер остановился у двери огромной, будто спящей лачуги и толкнул массивную дверь. Раздался звук электрического звонка.

– Куда он ведет нас? – спросила Поль. – Этот трактир более походит на разбойничий притон.

Вместо ответа Небо́ поджег катушку магниевой проволоки и, протянув ее Поль, вытащил револьвер.

– Хорошее приспособление для освещения, – заметил сутенер, удивившись ослепительному свету металла.

– Иди впереди. Одно подозрительное движение – и я убью тебя.

Добравшись до конца коридора, они очутились во дворе. Сутенер засвистел особым способом.

– Я должен подтвердить звонок в дверь, – объяснил он.

Он открыл герметично закрывающуюся дверь, и они увидели перед собой проем с десятью ступенями, ведущими вниз в полуподвал, где, в дыму трубок и в компании нескольких женщин, за столами сидели три десятка головорезов. Принцесса прижалась к своему спутнику – ей казалось невероятным, что можно выбраться из этого логова невредимой. Сутенеры изумленно смотрели на гостей и их необычное освещение.

– Пять дней назад эти господа спасли мне жизнь, позволив сесть в свой фиакр, когда меня готовы были схватить. Прошу быть с ними вежливыми!

– Выпьем за здоровье наших братьев! – закричали они.

Потушив магниевый свет, Небо́ и Поль спустились в подвал.

– Ты не доверяешь людям. Это скверно, – сказал высокий бандит, глядя на револьвер.

– Я протянул тебе руку, но ты боишься. Меня это обижает, – начал другой.

– Ко мне не обращаются на «ты» и не протягивают руки, – громко сказал Небо́.

– Я бы охотно тебя поцеловала – ты мне нравишься, – сказала одна из проституток, поднимаясь из-за стола.

Вмешался Альфонс.

– Прекратите, ослы! – крикнул он. – Услышав мой крик о помощи за дверцами фиакра, они не спросили моих документов, и усадили меня рядом, не требуя объяснений. Мне думается, вы могли бы им не докучать.

В ответ на укоризненное замечание все согласно закивали.

– Присаживайтесь здесь, господа, – сказал сутенер, показывая пустой стол посередине зала.

– Нет, я желаю сидеть за столиком у двери, справа.

– Он не доверяет нам! – закричали сутенеры – их оскорбленное достоинство вызывало смех.

Альфонс проводил Поль и Небо́ к указанному столику.

– Что вы станете пить? – спросил он.

– Вы все выпьем вместе с вами! – воскликнул один из сутенеров, выглядевший пьянее других.

– Мне думается, он нас презирает! Ты ведь нас презираешь?

– Это так! – проронил Небо́ столь надменным тоном, что сутенеры переглянулись и замолчали. Они не находили иного ответа, кроме ножа, но не решались убить человека, спасшего жизнь горячо любимого Альфонса, которым гордилась вся братия.

– Славный Эжен Сю писал правду! – сказала одна из проституток своему соседу – Доказательство тому – два принца Родольфау нас в гостях. Хотя я бьюсь об заклад, что один из них – принцесса и красавица!

Она прищелкнула языком.

– Не вынуждай меня вспоминать о твоем омерзительном прошлом, не то я тебя поколочу, – ответил ее любовник и повернулся к Небо́.

– Вы думаете, в нашем ремесле все идет гладко? Едва ли! Если и дальше пойдет в том же духе, через пять лет от авеню Клиши до заставы Клиньянкур не останется ни одного порядочного публичного дома! Моя женщина подружилась с одной худощавой девушкой и отдавала ей все заработанные деньги. Отколотив, я ее отучил от этой склонности, но в глубине сердца она осталась испорченной. Вы только что видели отблески скверного пламени – она вообразила, что ваш спутник – женщина.

Сутенер в огромной шапке подался вперед. Это был ветеран позорного ремесла – завитки на его висках были тронуты сединой.

– Нравы пришли в упадок, – заявил он с грустью в голосе. – Порок неизбежен, но, видите ли, если женщина любит женщину, мы обречены.

Обхватив голову руками, Небо́ облокотился о стол.

– Славный человек, – изрек ветеран. – Его печалят наша участь и порочность женщин.

Небо́ не слышал, как было истолковано его нескрываемое страдание. После ссоры на бульваре, свидетелем которой он стал три часа назад, это внезапное и ошеломляющее своей достоверностью откровение показало ему ужас охватившего дно общества порока, направленного против природы и оттого обладавшего двойной силой. Он увидел, как новый пентаполь полнится анархией средь бела дня, распространяя чуму конца века. Добрые качества не могли заглушить его проницательности – он понимал, что вернуть на прямую дорогу целое поклонение невозможно. Неспособные к раскаянию были обречены на гибель.

Прикосновение руки Поль прервало его раздумья.

– Они смотрят на меня, не отрываясь.

Вполголоса обмениваясь короткими репликами на арго, бандиты смотрели на принцессу тяжелыми взглядами блестевших вожделением глаз. Проницательный и чувствительный философ понимал, что их все плотнее окутывала ядовитая атмосфера отвратительных желаний, и повернулся в сторону Альфонса: тот исчез.

– Уйдем отсюда, Небо́, – просила Поль. – Их взгляды омерзительны.

Небо́ показалось, что испуг принцессы вызвал улыбки на гладковыбритых лицах сутенеров. В зале наступила тишина, никто не двигался с места. Тридцать злодеев устремили на Поль и Небо́ неподвижные взгляды, и это безмолвие пугало более нападения. Философ вынул из кармана капсулы с синильной кислотой и раздавил их в ладони.

– На лестницу! – шепнул он Поль и, перевернув стол, одним прыжком оказался на первой ступеньке.

Поль едва успела последовать за ним – сутенеры вскочили со своих мест с ножами в руках.

Ступеньки были слишком круты, чтобы можно было подняться по ним, пятясь – Небо́ и Поль должны были противостоять бандитам.

Небо́ поднял сжатую в кулак руку. Увидев его движение, бандиты замерли: их не остановил бы вид оружия, но их воображение страшила новая, незнакомая опасность.

– Поднимайтесь, Поль! – приказал Небо́.

Девушка добралась до двери, ведущей во двор, и, очутившись на пороге, выхватила револьвер.

Небо́ остановился в нерешительности. Сутенеры были в двух шагах от него, и это небольшое расстояние делало его оружие опасным для него самого. Подкравшись незаметно, один из молодых бандитов был готов броситься на него, когда Поль, более не владея собой, выстрелила в сутенера – тот упал, сраженный пулей. Под действием происходящего, она продолжала судорожно нажимать на спусковой курок, не прицеливаясь. Шесть выстрелов прогремели один за другим – Поль сжимала затвор револьвера, не замечая, что курок опускается вхолостую. Последовавшие друг за другом выстрелы оглушили сутенеров, и Небо́ удалось подняться по лестнице. Он увлек Поль во двор и бросил содержимое капсул в дверной проем, за которым уже виднелись головы бандитов. Землю пронзил глухой удар, послышался треск огней, раздались крики.