Все осилив, темный и огромный
За моей спиной маячит Образ,
Смотрит на меня холодным взором:
Вместе с черной мглой едва влачится
Плащ его. Он вскидывает руку.
Пальцы изогнув, хватает будто;
И — мое застыло в страхе сердце.
Надо мною тень его упала.
В сером отсвете и удлиненном
Тянется она передо мною.
Тени острый край, как наконечник
Длинного копья, готов добраться
До звезды моей, до путеводной.
Сердце рвется прочь скорей и дальше.
Все огромней Образ час от часу.
Сердце прочь спешит, но ближе Образ.
Каждый шаг мой меряет ответным,
В след мой Он своей ногой ступает;
Чем скорей ищу иных мгновений.
Тем быстрей Он те мгновенья прячет.
Сердце глохнет от напрасной гонки;
Черные Он сети расставляет,
В них часы мои, как рыбу, ловит.
Душу мне опутывает ловко:
Кокон бабочки в тенетах мрачных.
Ставит мне слова мои силками,
Как в капкан, в свой труд я должен падать,
Песнею моей меня стращает,
Мыслями затягивает шею,
Чтобы ползал я себе на милость.
Укрепляет ржавые решетки,
Извлеченные из недр столетий,
Про которые забыли помнить,
Чтоб мое меж ними сталось сердце!
Только я ничьим рабом не буду!
Ни идей, когда не я растил их,
Ни надежд, когда к ним непричастен,
Ни господ привычек и хотений!
Кто ты есть, чтобы меня неволить?
Выходи на битву, безымянный!
Я хочу увидеть взор твой грозный.
Встань передо мной, попутчик страшный!
Что ты за моей спиной крадешься,
Тянешься за мной тайком во мраке?
Ты не залучишь меня украдкой
И свою мне волю не навяжешь.
Оглянусь, а там пары клубятся,
Туча черная застлала небо:
Буря на плечах и град в пригоршне,
Ледяной огонь в груди и тайна,
Как схватить Его, когда не схватишь,
Как бороться с тем нагроможденьем,
С массой той, которую не сдвинуть,
Не облечь в слова и не оформить?
Сердце в ужасе в себя приходит.
И опять сидит Он, как и прежде:
Выросший из-под корней глубоких,
Вылепил сиденье из отбросов,
Кинул под ноги картины детства,
Ноги отсидел от дел вседневных,
Мнения людей заткнул за пояс
И торчит себе на прежнем месте;
Только что ни миг, то больше пухнет:
От костра, в котором хворост, листья
И трава сухая, дым тучнеет,
Тянется за мной, голье съедая.
В кольцах дыма давние картины —
Детства дни; звучат они, бледнея:
Ест глаза тот дым, но будто вижу
Что-то светлое вблизи мерцает.
Или это искры возникают?
Жизни ли костер? Глаза детишек?
Радость красная? Зеленая надежда?
Сердце, что споткнулось, задрожало?
Искорки лови, лови волшебниц, —
Мы теперь поборем властелина!
Искра жизни из огня живого,
Вот она, моя! Ты видишь, Призрак,
Тот огонь во мне, ты в нем не волен.
В черный зев твой бросим наши искры!
Мы тебя обманем, Всеимущий:
Дни грядущие моими будут
Раньше, чем они твоими станут;
Сообщу я им свое дыханье —
Время загудит багровым ветром
В существе моем, как в шумном горне.
И тогда бери часы и годы
И питайся ими! Я согласен;
Захочу и дам тебе приманку:
Дней моих перебирать отходы!
Откормлю тебя, Дракон вселенский,
И создам, и вновь преобразую.
Сердце, будь живым и искрометным!
Прошлого уже не одолеешь.
Спит оно, руководя грядущим,
Но сегодня я еще в сегодня,
В дне, которым я еще владею,
В дне, который ведает грядущим
И который в прошлое уходит.
Я создам себя, как дух мои скажет,
Сам себе отмочу круг общений,
Изберу я сам себе основы
И поставлю будущее строго
Прошлым и судьбы своей порогом.
Я тебе твою оставлю силу,
Я в тебе ее умножу, Образ,
И от ужасов тебя избавлю,
В каждый миг возьму тебя с собою,
К жизни и живому приобщая:
Левая рука вберет былое,
Правая — грядущее обнимет.
Дам тебе я имя, безымянный,
Душу дам тебе, бездушный Образ.
Сердце рвется прочь скорей и выше, —
Солнце, буря и заслон угрозам.
Пусть со стоном, но природа будет
Мне служить, в шесть чувств моих вникая:
Во сто крат душа моя окрепнет,
Молний свет в глазах моих пробьется,
Пар с огнем сойдут с моим дыханьем,
Мысль моя разымет новый атом,
Сократит и разомкнет пространства,
Зеркало времен начистит внове;
Я тебя преодолел, Всесильный.