ГЛАВА 3

Кейт

— Признавайся. Где пропадала? — резко звучит голос Линси, моей соседки и лучшей подруги еще со времен колледжа, и я чуть не падаю у входной двери и от неожиданности роняю ключи.

— Господи! — восклицаю я, поворачиваясь к крошечной брюнетке компадре, самой пугающей коротышке из всех, кого я знаю. — Ты похожа на одну из тех надоедливых карликовых собачонок, которые подпрыгивают вверх только для того, чтобы оказаться на одном уровне с человеком.

— Ха-ха, шутка про коротышек, какой шок услышать это от тебя. Я серьезно, говори, где была.

— В библиотеке! Я же оставила тебе сообщение, — отвечаю я, поворачиваясь к ней спиной, чтобы вернуться к своей цели.

Распахнув дверь таунхауса, бросаю почту, сумку с ноутбуком и ключи на столик у лестницы возле входа.

— Чушь собачья, — рявкает Линси, следуя за мной, как маленький щенок. Она протягивает руку, сжимая в кулак край моей футболки. Подносит его к лицу и глубоко вдыхает. — От тебя пахнет кофе и резиной.

— Запах также известный как свобода, — тоскливо вздыхаю я и мечтаю вернуться туда. Я бы осталась еще, если бы весь день могла прожить на кофе и печенье. Но, проклятье, мне нужен белок, иначе я могу умереть.

— Ты правда вернулась в «Магазин шин»? — Линси кипит от злости. — Кейт! Они вызовут полицию и тебя заберут.

— За что? — протестую я через плечо по пути через гостиную на кухню, чтобы взять из холодильника бутылку воды. — За кражу бесплатного кофе и печенья? Брось. Это ерунда.

— Но не бродяжничество.

Бутылка с водой застывает возле рта.

— Думаешь, они действительно это сделают?

Линси выглядит несколько неуверенной.

— Не знаю, но разве ты хочешь попасть в неловкое положение, чтобы узнать это?

— Мне все равно, Линси! — восклицаю я с раздражением. – В «МШ» я обрела свои слова и не отпущу их, пока не закончу.

— «МШ»? — с сомнением повторяет она.

— «Магазин шин» — слишком труднопроизносимо.

— А знаешь, что еще труднопроизносимо? Тюрьма. — Я закатываю глаза, но она продолжает свою лекцию. — Это зависимость, Кейт. Ты должна это понимать.

— Это вовсе не зависимость.

— Ты думаешь, что тебе это нужно, но это не так.

— Мне правда это нужно! — рявкаю я, возвращаясь к столику у двери и хватая почту. — Я ничего не могла написать до того, как попала туда. И только благодаря писательству я остаюсь в этом роскошном таунхаусе на окраине прекрасного Боулдера. Если я хочу продолжать быть потрясающим созданием, живущим в высшем свете предгорья, то должна следовать за атмосферой. И эта атмосфера очень сильна в «Магазине шин».

Перехожу в гостиную и опускаюсь в мягкое кожаное кресло, начиная перебирать конверты, которые держу в руке. Линси присаживается передо мной на край кофейного столика.

— Можем мы перестать ходить вокруг, да около того, что происходит на самом деле?

— Побереги свой зад, Линс, эту роскошь мне подарила Мерседес Ли Лавлеттер.

— Перестань менять тему разговора. Это касается твоего бывшего, который все еще живет с тобой. — Она показывает на лестницу, ведущую в главную спальню, которую я делила с Драйстоном Робертсом большую часть последних двух лет, пока все не пошло прахом.

Я смеюсь над этой мыслью.

— Мы сейчас играем в игру «Кто первый струсит?», я ни за что не позволю этому мелкому ублюдку захватить этот дом.

— Даже несмотря на то, что не можешь даже писать в нем? Ты хочешь бороться за дом без всякой «атмосферы»? — острит она.

— Это к делу не относится, — восклицаю я и крепко сжимаю руки в кулаки. Каждый раз, когда я говорю о Драйстоне, мои руки приходят в такое состояние.

Мы познакомились два года назад на вечеринке у бассейна, и я влюбилась в его обходительные манеры. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что у него на лице был написан синдром Питера Пэна (Прим. переводчика: люди, которым диагностируется синдром Питера Пэна не хотят вести взрослый образ жизни, не способны устанавливать ответственные отношения и выполнять обещания).

К сожалению, единственный взрослый поступок, который мы сделали вместе, — это взяли таунхаус в аренду на три года, а теперь это превратилось в катастрофу. Жить три месяца в одном доме со своим бывшим бойфрендом, вечным членом братства, который никогда не повзрослеет, — это почти так же плохо, как вы можете себе представить.

Единственный положительный момент в этой ситуации заключается в том, что он уехал на лето. Слава Богу.

— Ни за что на свете я не съеду отсюда, — цежу я сквозь стиснутые зубы и с укором смотрю на Линси. — Я живу вместе с лучшей подругой! Ты же не хочешь, чтобы я переезжала, правда?

Она закатывает глаза.

— Нет.

— Именно. Точка. Он — избалованный мальчишка, который всегда получал то, что хотел, но не в этот раз. Ради всего святого, он проводит лето в Хэмптоне, так что может позволить себе собственное жилье. Я остаюсь здесь.

— С вами двумя это просто тупиковая ситуация... я больше не могу! — рычит Линси и проводит рукой по волосам. — Тебе нравится мысль весь следующий год прожить со своим бывшим. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Я совершенно счастлива, живя внизу. Эта спальня на самом деле больше. — Не важно, что из комнаты наверху открывается самый лучший вид на горы. Все равно та комната с душком. В ней разит одеколоном «стильный мальчик» и идиотизмом.

Отвлекаюсь от своих мыслей, когда взор останавливается на знакомом логотипе, который я знаю лучше, чем собственный для Мерседес Ли Лавлеттер. Серьезным взглядом смотрю на Линси.

— Письмо из «Магазина шин».

— Они обо всем догадались, — охает она и прикрывает рот рукой, будто мы только что узнали, что один из наших друзей — убийца.

— Перестань так драматизировать! — взвизгиваю я, защищаясь, крепко сжимая пальцами конверт. — Ты не знаешь, догадались ли они. Это может быть просто... реклама по почте или типа того. Возможно, это специальное предложение следующей недели по замене масла?

— Раньше они тебе ничего подобного не присылали?

— Нет! — рявкаю я, погружаясь в осознание этого, и меня захлестывает ужас. Смотрю на Линси широко раскрытыми испуганными глазами. — А что, если это он и есть?

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она.

— А что, если это именно тот момент, которого я и боялась все это время? Они могут забрать мою силу!

— Ты этого не знаешь, — защищается Линси.

Ясно, мы обе воспринимаем чувства по-разному, потому что теперь мы сделали оборот в сто восемьдесят градусов, и сейчас она придумывает оправдания, в то время как я кружусь в водовороте отчаяния.

— У них нет другой причины посылать мне письмо! — вскрикиваю я и прерывисто вдыхаю. — Проклятье, — рычу я и разрываю конверт, чтобы ускорить свою смерть.

Я разворачиваю письмо, напечатанное на бланке «Магазина шин», и читаю вслух.

— Дорогая мисс... Смит, мы обратили внимание на то, что вам нравится наша комната ожидания для клиентов. Мы очень рады, что вам приятно проводить с нами дни. Однако вы превысили лимит на бесплатные напитки. В соответствии с политикой компании, в приложении к письму вы найдете счет за напитки, которые вы потребили сверх установленной нормы.

— Что? — взвизгивает Линси. Господи Иисусе, мы обе слетели с катушек.

— Наверное, это розыгрыш, — выдавливаю я фальшивый смешок и смотрю на вторую страницу, где перечислены все продукты, что я употребила. Как подстреленная, вскакиваю на ноги, почта с колен падает на пол. — Срань господня! Но как они узнали?

— Узнали, что?

— Я имею в виду... этот счет, должен быть бредом, но этот детализированный список пугающе точен.

— Что ты имеешь в виду?

Я протягиваю ей листок и указываю на каждую строчку.

— Я выпила, наверное, пятнадцать больших эспрессо и тридцать карамельно-миндальных латте. Это... точно мое. Я начинаю день с большого эспрессо, а во второй половине дня выпиваю два латте.

— О, Кейт! — ахает Линси. — Калории.

— Но я же не обедаю! — спорю я.

Она кивает, явно успокоенная таким ответом.

— Значит, это законно?

— Должно быть, — возражаю я, но растущая пустота в животе указывает на то, что я убеждена не полностью.

Вот в чем дело. Я не сержусь на счет в сто восемьдесят долларов. Брать четыре доллара за напиток дешевле, чем в «Старбакс». Но я в ярости из-за наглости «Магазина шин»! Какая уважающая себя компания будет взимать с человека плату за сверхнормативное потребление бесплатного кофе?

— Серьезно, это не может быть правдой.

— О, Кейт! Ты пропустила одну страницу, — говорит Линси, поднимая с пола листок. — Это счет за печенье. Честно говоря, ты просто отвратительна. Не понимаю, как ты до сих пор не набрала двести фунтов.

— Да заткнись ты! — вырываю листок из ее рук и с ужасом смотрю на список. Господи, я действительно выгляжу свиньей, читая все здесь перечисленное. — Погоди-ка, черт возьми... тут написано «Датская сдоба». Я ни разу ее и в глаза не видела! Меня же просто разводят!

Бросаю обвиняющий взгляд на Линси, но она выглядит слишком увлеченной этой сценой, чтобы быть виновницей. Ломаю голову над тем, кто еще мог бы прислать мне фальшивый счет. Им может оказаться любой из тех, кого я умоляла позволить мне взять их машины... что случалось очень неловкое количество раз. Или это могут быть мои братья, но, честно говоря, логотип на фирменном бланке слишком идеален для любого друга или члена семьи.

Мои голубые глаза встречаются с карими глазами Линси, и мы в унисон произносим:

— Дин.

Через несколько минут мы с Линси уже сидим в моей машине и направляемся к дому нашего друга Дина, который находится примерно в миле отсюда. Этот небольшой комплекс таунхаусов представляет собой нечто вроде скрытого сокровища, расположенного на границе Боулдера. В нем полно двадцати-тридцатилетних жителей, безбедно живущих на чистый доход, остающийся после оплаты налогов, но больше не прикованных к ночной жизни Боулдера и не нуждающихся в ней. И поскольку недвижимость во всем этом районе стоит дорого, это местечко кажется немного более стоящим. Здесь больше пространства, дикой природы, прекрасные виды и, в добавок, приятное чувство общности.