ГЛАВА 31

Майлс

— Братик, как, черт возьми, твои дела? — раздается в трубке голос моей сестры Мэган, пробуждая меня от глубокого сна.

Тру лицо руками и проверяю время на телефоне.

— Господи, почему ты не спишь? Сейчас 6.30 утра. У меня еще даже будильник не сработал.

— Я думала, ты зарабатываешь себе на жизнь, — парирует она.

— Я не выхожу из дома до 7.15. У меня было добрых тридцать минут, прежде чем мне пришлось встать, ты, паршивка.

Она тяжело вздыхает.

— Мама о тебе беспокоится.

Я широко раскидываю руки и спускаю ноги с кровати, чтобы направиться в ванную.

— Почему? — спрашиваю я, стягивая с себя боксеры.

— Потому что ты уже две недели не присылал ей электронных писем. Ты что, писаешь?

— Нет, — вру я.

— Лжец.

— Я вовсе не писаю. Это просто ручей возле дома. По утрам поток очень быстрый и сильный.

— Ты отвратителен. В следующий раз имей совесть отключить звук.

— Но тогда ты не услышишь, как я писаю. — Ленивая улыбка расползается по моему лицу, когда я прижимаю телефон к плечу, чтобы вымыть руки.

— Что там с мамой?

— Ты переходишь от воскресных переписок, как по часам, к абсолютной двухнедельной тишине. Мы уже говорили об этом, Майлс. Одно электронное письмо в неделю означает, что ты можешь избежать двухчасовых телефонных разговоров с ней, в которых она угрожает приехать к тебе на неделю. Ты чего отлыниваешь?

Я тяжело выдыхаю и иду по коридору на кухню. В установленной на таймер кофеварке уже сварился кофе, и я наливаю чашку.

— Я был очень занят.

— Чушь собачья, — отрезает она, когда я открываю входную дверь и выхожу на крыльцо. Рассветное небо, освещающее верхушки деревьев перед домом, окрашено в золотисто-голубую палитру.

— Мэг, мне совсем не хочется разговаривать.

Она громко стонет.

— Только не говори, что снова сошелся с Джослин. Говорю тебе, Майлс, наша семья больше не сможет этого вынести. Я думала, она замужем и у нее уже есть ребенок.

— Это не Джос, — огрызаюсь я, закатывая глаза и делая глоток. — Это та... писательница, — признаюсь я, потому что знаю сестру, и она не успокоится, пока я не признаюсь.

— Та, из-за которой ты звонил мне из бара?

Я прочищаю горло и отвечаю сквозь стиснутые зубы:

— Да.

— О боже! Я и не знала, что ты с ней встречаешься!

— Я не... то есть, встречался. Но теперь все кончено.

— Почему?

— Потому что она солгала мне об одной херне, и я больше не собираюсь вносить хаос в свою жизнь. Это мы уже проходили.

Тихое рычание Мэган на другом конце провода удивляет меня.

— Не думай, что каждая девушка, которая не идеальна, похожа на Джослин, ладно? Я не знаю эту писательницу, но знаю тебя, и ты казался таким безумно счастливым в ту ночь, когда позвонил мне, чтобы поговорить о ней, Майлс. Таким счастливым, я не слышала тебя уже... целую вечность. С тех пор как ты расстался с Джос, но, честно говоря, ты никогда не был счастлив с этой девушкой. Ни одного дня в жизни. Понимаю, что не знакома с этим автором, но на следующий день я позвонила маме, чтобы рассказать о том, каким веселым был твой голос, потому что он звучал совсем иначе, как день и ночь. Мы очень обрадовались.

— Серьезно? — спрашиваю я, и у меня отвисает челюсть. Я знал, что у моей семьи проблемы с Джослин, но они редко говорили мне об этом. Они всегда слепо поддерживали мои решения. — Вы, ребята, никогда ничего не говорили.

— Майлс, Джос была хуже всех, и она сделала тебя несчастным. Из-за этой девчонки ты много лет пробыл в дурном настроении. Боже, каждый раз, когда вы расставались, мы все молились, чтобы он оказался последним.

— Почему ты мне об этом ничего не говорила? — восклицаю я, хватаясь рукой за перила крыльца и в отчаянии их сжимая.

— Потому что мы не знали, сойдешься ли ты с ней снова! И если бы мы признались, что на самом деле чувствуем, а ты бы остался с ней, это могло бы разрушить наши отношения. На самом деле мы использовали дедушку, чтобы тот говорил тебе, что она ведет себя как отъявленная сука, потому что знали, его ты не сможешь возненавидеть.

— О, боже мой! — восклицаю я, качая головой. — Дедушка тоже был в этом замешан?

— О, да, — отвечает она, хихикая. — Помню, как однажды он сказал маме: «Если вы, ребята, такие слабаки, что не можете сказать Майлсу бросить эту девчонку, то это сделаю я». Мама очень обиделась, но это был дедушка... сам понимаешь.

Я громко смеюсь.

— Боже, представляю, каким тоном он это говорил.

— Само собой разумеется, я рада, что твое молчание не связано с ней. Так что же происходит с девушкой-автором? Как там ее зовут?

Я качаю головой и отвечаю:

— Кейт. — Мне кажется странным произносить это имя вслух, когда в моем сознании она так долго была Мерседес, но, честно говоря, оно подходит ей намного больше, чем Мерседес Ли Лавлеттер.

— О чем же она тебе солгала?

— О паре вещей, — отвечаю я, на самом деле не желая вдаваться в подробности, потому что это заставляет меня чувствовать себя жалким.

— Так что же случилось, когда ты узнал?

Я приподнимаю брови.

— Я ударил одного парня.

На другом конце провода меня встречает молчание.

— Мэган? — зову я. — Мэган! — повторяю я немного громче.

— Извини, я задумалась. Ты действительно ударил парня?

Я киваю.

— Да. И вовсе собой не горжусь.

— Господи, я... впечатлена. Папа всегда говорил, что единственная женщина, которая может заставить тебя быть жестоким с другим человеком, — это я. Ты вроде как один из тех парней, которые «лают, но не кусают». И твой лай достаточно устрашающий, ты ведь такой гигант. Так что тот факт, что ты ударил парня из-за этой девушки, заставляет меня думать, что она тебе действительно небезразлична.

Над этой идеей я размышлял в течение последних двух недель.

— Кажется, я начинаю понимать, — признаюсь я. — Но теперь все кончено. Она солгала, и мне больше не нужно повторение этой ерунды с Джос.

— Майлс, тут есть одно большое отличие, которое, полагаю, ты не учитываешь.

— Какое?

— Джос делала тебя несчастным, а эта девушка делает тебя счастливым, так или нет?

Я сглатываю комок в горле.

— Так.

— Значит, ты позволишь одному плохому вечеру опорочить счастливые мгновения?

— Не знаю, Мэг, так ли все просто.

— Это сложно настолько, насколько ты это делаешь, братик. Мне кажется, ты слишком остро реагируешь, потому что обжегся. И это вполне понятно. Но не разбрасывайся хорошим из-за своего прошлого. Оно и так уже достаточно отняло у тебя.

Провожу рукой по голове и тяжело вздыхаю.

— Как же ты стала такой чертовски проницательной?

— Мудра не по годам. — Она хихикает, и я слышу шорох на заднем плане. — Как раз собираюсь на занятия по кикбоксингу. Мне пора. Позвони мне после того, как перестанешь быть идиотом и помиришься с этой девчонкой!

Она молча вешает трубку, и я не могу сдержать улыбку. И отчасти моя улыбка вызвана тем, что впервые за две недели я думаю, что, возможно, ошибался. Не о том, что расстроился из-за лжи Кейт по поводу довольно серьезного дерьма, а о том, что не позволял ей объяснить свою точку зрения. Я с ней не ссорился. Я отгородился от нее, как решил отгородиться от драмы в своей жизни после того, как очень сильно обжегся с Джос.

Но тот факт, что я никогда не бил другого мужчину до той ночи с Кейт, говорит о многом.

Это говорит о том, что Кейт Смит — женщина, ради которой стоит подраться.