– Значит, ты – Когоро, единственный сын Онода Кагэю, которого называли еще Львиным Сердцем? Вот так встреча! – удивленно воскликнул Осё. У него были основания для удивления, потому что школа копья мастера Онода была широко известна.

– Как жаль, что ты стал разбойником! Но прежде чем продолжить разговор, давай вернемся в хижину, – предложил Осё.

Осё велел разбойникам приготовить ужин и поставил на стол сакэ, которое сам принес.

– Давай выпьем за наше знакомство, Когоро! Позволь мне наполнить твою чашу, – сказал Такуан, но Когоро был так посрамлен, что стыдился поднять на него глаза.

– Когоро, расскажи мне, почему ты стал разбойником, если ты родился в такой знаменитой семье?

– Мне стыдно отвечать на твой вопрос. По правде говоря, после смерти отца я обучал искусству поединка на копьях господина Отомо из провинции Бунго. Я получал от него хорошее жалованье и был вполне доволен своей жизнью. Но затем господин Отомо связался с шайкой негодяев и начал сторониться своих преданных слуг. Он целыми днями гулял, предаваясь разврату, и я был обеспокоен судьбой клана. Я начал высказываться об этом вслух, за что в конце концов мне запретили видеться с господином Отомо. Я не мог оставаться в этом доме и два года назад покинул Кюсю. По случаю мне предложили возглавить разбойников, и с тех пор я веду эту постыдную жизнь.

– Предки предупреждали: лучше умереть от жажды, чем украсть воду из чужого родника, – сказал Осё. – Поскольку ты родился в прославленной семье, ты совершил нечто большее, чем простое преступление, когда стал разбойником. Ты должен вернуться на истинный путь и в ратных подвигах восстановить честь своей семьи.

– Спасибо вам за ваше наставление, но я слишком далеко отклонился от истинного пути. Как я теперь буду смотреть в лицо людям? Лучше покончить с собой, чем жить в позоре! -Туг он выхватил короткий меч и собирался совершить харакири.

– Подожди!-велел Осё.

– Нет, Осё, я хочу умереть как самурай, – сказал Когоро, исполненный решимости.

Осё увидел, что Когоро раскаивается и, если не покончит с собой, станет безупречным самураем. Поэтому Осё предстояло отговорить его от самоубийства. Задача была не из легких.

– Не торопись, неверный сын! – произнес Осё громовым голосом и, увидев, что Когоро немного расслабился, продолжил: – Нет ничего удивительного в том, что ты хочешь покончить с собой после того, что ты совершил. Но ты знаешь одно, и не знаешь другого. Даже разбойник, чтобы стать предводителем, должен иметь пять добродетелей. Прежде чем совершить нападение, ты думаешь о тактике; это мудрость. Несмотря на опасность, ты врываешься в дом и похищаешь казну; это смелость. Ты заботишься о своих людях; это следование долгу. Твои люди подчиняются тебе как предводителю; это уважение. Ты делишься награбленным с бедными; это щедрость. Без этих добродетелей невозможно стать даже разбойником. Таким образом, ты – уважаемый человек, наделенный пятью добродетелями. Связавшись с разбойниками, ты совершил ошибку и отошел от истинного пути. Раскайся в своих недобрых делах и верни себе былую честь, Когоро.

– Достаточно, Осё! Я понял, – сказал Когоро. – То, что было, больше не повторится.

Осё любил подробно объяснять свои решения. Благодаря ясности своих рассуждений ему удалось отговорить Когоро от совершения харакири. Говорят, что впоследствии Когоро занимался под руководством господина Ягю Тадзима-но-ками и вошел в историю как знаменитый мастер боевых искусств.

Вмешательство Такуана всегда было спонтанным. Его намерение помочь человеку естественно вытекало из жизненных обстоятельств подобно тому, как из-под камня бьет чистый родник.

Суть дзэн

Третий Сёгун Иэмицу⁷ изучал технику фехтования хаявадза под руководством мастера меча господина Ягю Тадзима-но-ками.

Однажды Такуан посетил сёгуна в замке Эдодзё и застал его за странным занятием. Шел дождь, но сегун находился всаду и прыгал по каменным ступеням.

– Что выделаете, господин? – спросил Такуан.

– О, Такуан Осё! С некоторых пор я учусь выполнять движения хаявадза и уже кое-чего достиг. Посмотрите, хотя я прыгаю под дождем уже давно, мои движения такие быстрые, что я до сих пор не намок, – гордо сказал Иэмицу.

– Прекрасно! – ответил Осё.

– Для этого нужно быть очень быстрым и выносливым, верно?

– Верно. Вы выполняете технику хаявадза с быстротой молнии. Но если сравнить вашу технику с моей, окажется, что она не самая быстрая.

Услышав такое, гордый сёгун возмутился:

– Вы хотите сказать, что можете выполнить хаявадза быстрее меня?

– Да, моя хаявадза быстрее вашей.

– Правда? Тогда продемонстрируйте, пожалуйста, вашу технику.

– Хорошо, – сказал Такуан, спускаясь в сад в деревянных туфлях. Иэмицу озадачено смотрел на Такуана и не мог понять, как тот собирается выполнять хаявадза в этой обуви. Тем временем Такуан уже успел изрядно намокнуть под дождем.

– Это и есть моя хаявадза. Иэмицу недоумевал.

– Намокнуть под дождем – это есть ваша хаявадза? -озадаченно спросил он.

– Совершенно верно. Человек естественно намокает под дождем, если у него нет зонтика. О хаявадза нельзя сказать, что она подлинна, если тот, кто ее выполняет, не намок. Вы должны много и настойчиво тренироваться, – сказал Такуан, и в это мгновение Иэмицу достиг просветления.

Такова подлинная суть дзэн. Подвержен иллюзии тот, кто пытается двигаться так быстро, чтобы не намокнуть под дождем. Истина в том, чтобы намокнуть всякий раз, когда вы оказались под дождем без зонтика.

Неовычная картина

Однажды странствующий художник постучал в дверь Такуана и самоуверенным голосом предложил ему нарисовать картину чего угодно.

– Что ты любишь рисовать больше всего?

– Я люблю рисовать пейзажи, птиц и цветы, а также портреты. Я могу нарисовать все, что вы мне скажете. Нет ничего, чего я не мог бы нарисовать, – хвастал художник.

– Ты действительно можешь нарисовать все? – переспросил Такуан.

– Да, я могу нарисовать все.

– Тогда нарисуй мне, пожалуйста, звук барабана.

– Что? Нарисовать вам барабан?

– Нет, не барабан, я хочу, чтобы ты нарисовал барабанный бой.

– Вы действительно имеете в виду картину с изображением барабанного боя? – спросил художник.

– Совершенно верно, – ответил Такуан.

– Вы, наверное, шутите. Дело в том, что мы слышим звук ушами, а видим изображения глазами. Разве я могу нарисовать звук?

– Что ж, я не художник и никогда художником не был, но я могу нарисовать барабанный бой. Это будет изображение звука.

Такуан велел монаху-ассистенту приготовить чернила, расстелил на полу лист бумаги и что-то нарисовал на нем. Это было копье, направленное острием вверх. Конец изображенного копья был средоточием духа, и казалось, он существует вне бумаги.

– Вот, получи! Это и есть барабанный бой, – сказал Такуан.

– Вы разыгрываете меня. Хотя я не получил хорошего образования, я все же вижу, что это изображение копья, – возразил художник.

– Ты не понимаешь, – ответил Такуан. – Смотри, это копье пронзает (цуку) небеса (тэн). Таким образом, это изображение тэнцуку, атэнцуку- это не что иное, как барабанный бой.

Художник, который был поначалу столь самоуверен, удивился и ушел пристыженным.

Человек познается в критический момент

Это случилось тогда, когда Такуан еще не был настоятелем храма Дайтокудзи. Неподалеку жил монах секты Синею по имени Хасимото. Он был весьма красноречив и легко побеждал в споре других монахов. Хасимото очень гордился этим и часто ходил по окрестным храмам, приглашая всех состязаться с ним в искусстве диалога. Он получил хорошее образование, что было редкостью в его время. Всякий раз, когда он приходил, монахи делали вид, что куда-то спешат, или же давали ему деньги, чтобы он оставил их в покое.