То, что мы находим в Эфиопии, особенно в Аксуме, — это совершенно другой случай. Ковчег здесь не мучительная загадка прошлого, а повседневная реальность. Церковь Аксума — это единственное место на Земле, в котором, как говорят, действительно хранится подлинный ковчег Завета. В этом контексте его история еще не рассмотрена, несмотря на большое количество литературы, посвященной Эфиопии. Странно, еще ни один ученый не взялся за это исследование, несмотря на то что в Эфиопии существует книга Кебра Нагаст (Kebra Nagast), или «Слава Царей», напрямую связанная с историей ковчега.

Она крайне важна для понимания религиозных и политических идей Эфиопии, по крайней мере для тех, что были официально признаны в определенный период. Кебра Нагаст (в дальнейшем КН) — это национальный эпос, шедевр эфиопской литературы, легендарный текст, сравнимый только с древнегреческими мифами. Он несколько раз публиковался на современных европейских языках и часто цитируется в Интернете. Этот текст начинает создавать вокруг себя свою собственную мифологию. В одном из современных «переводов», в котором практически каждое слово списано с перевода сэра Уоллиса Баджа 1922 года, издатели утверждают: «веками сокрытая, эта книга открывает нам подлинные величественные секреты далекого прошлого. Она была изъята указом короля Якова из Библии в 1611 году». В совсем недавно вышедшей книге «Кебра Нагаст. Потерянная Библия растафарианской мудрости и веры» переводу Баджа приписывается невероятное: «единственные уцелевшие копии… находятся в Британском музее и в нескольких частных коллекциях». Ни одно из этих утверждений не является подлинным. Они часть современной мифологии КН, созданной для большего эффекта и ауры недостижимости и элитарности. Переводчики, жившие во время короля Якова, скорее всего ничего не знали об этой книге, тогда как перевод Баджа часто встречается в списках бестселлеров. Он не только был переиздан, второе издание увидело свет в 1932 году.

КН недвусмысленно утверждает, что ковчег Завета был перевезен в Эфиопию из Иерусалима во время правления царя Соломона его сыном, полуэфиопом, мать которого, согласно преданию, была не кем иным, как легендарной царицей Савской. Его имя было Эбна Лахаким или, как это определили уже в наше время, Менелик. Миллионы христиан Эфиопии сегодня, принимая официальную позицию их церкви по данному вопросу, до сих пор верят, что ковчег — это тот же самый предмет, в котором лежали скрижали Моисея, принесенный царем Давидом в Иерусалим, хранимый в храме царя Соломона и возвращенный Эбна Лахакимом в Эфиопию. Теперь он находится в святилище столицы древней империи, в Аксуме.

Из-за преобладания КН в литературе Эфиопии и поскольку императорская династия Эфиопии, последний император которой Хайле Селасси отрекся от престола в 1974 году, согласно официальной версии, ведет свое происхождение от Соломона и царицы Савской, рассматриваемый мною предмет достаточно спорадически встречается в научных работах, посвященных Эфиопии. В любом случае касается ли дело непосредственно переводов КН, книг, посвященных иудейским тенденциям, фалашам (или эфиопским «черным евреям») или христианству Эфиопии, исследования, посвященные ковчегу, центральной теме КН, встречаются редко и крайне непрофессиональны.

Претензия на обладание самым знаменитым религиозным символом никогда не рассматривалась серьезно европейскими учеными. Даже в нашей недавней книге «Ковчег Завета» моему коллеге и мне было позволено привести только краткий пересказ истории ковчега из Аксума. То, что мне кажется самым интересным и интригующим, — поиск документов, связанных с ковчегом Аксума и его историей, и выяснение реальных фактов, скрывающихся под этой легендой, — было оставлено для этой книги.

Миллионы членов эфиопской ортодоксальной церкви — по подсчетам это около 25 миллионов человек, данные же церкви говорят нам, что их число в скором времени будет доведено до 34 миллионов, — полностью принимают версию КН. Тем не менее есть несколько выдающихся исключений — ряд современных эфиопских ученых, которые рассматривают историю, связанную с ковчегом, как легенду. Фалашский историк Тамрат Амануэль, умерший в 1963 году, отрицал связь царицы Савской с историей Эфиопии. Он страстно обличал духовенство и правителей за то, что они держат людей в неведении и выдают миф за реальную историю. Кидане Уолд Кифле, умерший в 1944 году, говорил, что это не только вопрос гордости и престижа, так как история про Менелика только дискредитирует ее авторов в глазах образованных людей. Другие современные эфиопские историки также отрицают ее вместе со своими единомышленниками, покинувшими лоно официальной церкви. При жизни императора Хайле Селасси многие писатели предпочитали безопасный путь середины: они упоминали о версии происхождения эфиопской династии от царя Соломона, но не акцентировали внимание на ней. Не было смысла испытывать терпение абсолютного правителя страны, ставя под сомнение легенду, в которую он сам верил настолько, что даже включил в конституцию.

Подобная же неясность в освещении вопросов, касающихся ковчега, типична для книг, посвященных церкви Эфиопии. Такая картина наблюдается даже в трудах, созданных непосредственно внутри страны под руководством самой церкви. Но есть исключения. Несмотря на то что во время интервью с местными священниками бросается в глаза их нежелание распространяться на тему ковчега, один эфиопский клирик, Кефьялю Мерахи, в своей книге 1997 года отстаивает версию нахождения подлинного ковчега в Аксуме в крайне напыщенных выражениях. Хотя за самим Мерахи ощущается поддержка нынешнего патриарха Эфиопии, Абуна Паулоса.

Эфиопская православная церковь сама значительно изменилась, относительно недавно установив собственную автокефалию с центром в Аддис-Абебе после 1600 лет контроля со стороны Александрии. В Средние века египетские епископы, назначенные в Эфиопию, вели бесприютную жизнь, следуя за царской свитой. Только с 1630-х годов, когда Гондар стал относительно постоянной столицей, эта ситуация изменилась. Некоторые епископы, противостоящие властям, отсылались обратно в Египет, но обычно они были достаточно близки императору и находились под жестким контролем. Центрами религиозных споров в Эфиопии были монастыри, так как царской власти было трудно держать их под своим постоянным присмотром. Порки, жестокие наказания, ссылки не могли смирить эту грозную оппозиционную силу, которая иногда брала верх над самой монархией. Споры различных религиозных течений, представляемых разными монастырями, происходили в присутствии самого царя и затрагивали самые разные стороны Писания. Подобные дебаты не считались второстепенными и ненужными. Для современников они были крайне важны и постоянно цитировались в царских хрониках, где можно встретить страницы извлечений из Библии и подробные отчеты о религиозных дискуссиях. Поразительно то, что, несмотря на постоянное подтверждение права на ковчег, который предположительно был «знаком и печатью» Божественного права эфиопских христиан на Новый Иерусалим, данный артефакт не фигурирует в этих дебатах, хотя некоторые темы и связаны с ним. В первую очередь данные споры касались соблюдения субботы, поклонения Марии и Святому Кресту и обвинений против еретиков-христиан, которые, как говорилось, были «подобно евреям» — крайне интересная инвектива для нации, гордящейся своим израильским наследством. Позднее, после того как внутренняя жизнь страны стала открыта для иезуитской аргументации, эфиопские религиозные споры сосредоточились на сложных определениях природы Христа.

Полное неприятие истории о Соломоне, царице Савской и ковчеге всегда было стандартным для иностранных авторов, не озабоченных бредовой идеей имперского предназначения. В предисловии А. Мюррея к знаменитой книге Джеймса Брюса о поиске истоков Нила можно найти следующие строки: «невежественный монах сочинил нелепую историю, чтобы порадовать своих соплеменников». Для других авторов главными в легенде о ковчеге были религиозные, расовые и эмоциональные моменты. В современных произведениях ковчег рассматривался как откровение, средство идентификации африканского Сиона или как цель своего собственного поиска.