Хотя нам недостает образцов текста "Книги Аксума", датирующихся раньше XVII века, но можно предположить, что, когда она описывает церковь, имеется в виду большое, старое здание, разрушенное Ахмадом Гранем в 1535 году. С первого взгляда, такая атрибутация кажется логичной. Множество колонн, и особенно "головы обезьян", выступающие закругленные концы балок, столь характерные для эфиопской архитектуры, вызывают в памяти весомые постройки из дерева и камня аксумской эпохи, очень сильно отличающиеся от гораздо меньших по размеру гондарских церквей, что стоят на руинах прежнего здания (и частично включают их в себя). Если данный раздел "Книги Аксума" действительно описывает эту раннюю церковь, то его первоисточник вполне может датироваться ранее 1535 года.
Но в этой части книги также перечисляются праздники и заслуги царей, что сразу изменяет нашу датировку на более позднюю. Одна из глав вообще датируется 1824 годом. К тому же некоторые детали описания церкви выглядят, прямо скажем, странно. Да, перед нами предстает здание старого аксумского стиля, но что это за здание… 461 кедровая дверь, 168 окон, 780 mankuraeker ("колес", скорее всего арок, хотя есть и 10 "радуг"), не говоря уже о 3815 "обезьяньих головах"? Это, по крайней мере, преувеличение. Бакстон и Мэтью пытались включить все эти детали в планировку здания, но получилось у них не слишком убедительно[135]. Взглянув на Бета Эммануэль или Бета Медхан Алеем в Лалибеле, самые впечатляющие церковные постройки аксумской традиции, мы сразу можем понять, что церковь в Аксуме превосходила их в десятки раз. А приведенное количество дверей просто невозможно в церкви любой эпохи. В большинстве эфиопских церквей их всего лишь три.
Как же нам объяснить эти цифры? Разумеется, мы не можем говорить здесь о каком-либо реально существовавшем здании. В этом описании присутствует сильный мифический элемент, и текст, скорее всего, представляет собой совмещение образа восстановленной, достаточно скромной церкви Сарса Денгеля, с воспоминаниями о старом здании. Этим объясняются различные моменты стиля ("головы обезьян", арки и так далее), так как, согласно португальским источникам, стены разрушенной церкви стояли еще долго после пожара. Таким образом, строение Сарса Денгеля было возведено внутри каркаса гораздо большей по размерам старой церкви. Десятилетиями эти руины были символом былой славы, и естественно, что в памяти людей знание об ушедшей роскоши священного Сиона обросла огромным количеством совершенно фантастических подробностей.
Иными словами, данное описание ничего не говорит нам о реальных размерах рассматриваемого здания, а только о времени постройки. Интересно, что в тексте нам встречаются два разных указания ширины, 92 элла с севера на юг (1 элл = 113 см) и 53 элла в ширину. Можно ли предположить, что эти две цифры говорят нам не об одном здании, а о двух, стоявших во времена Сарса Денгеля? Одна цифра говорит об императорской маленькой церкви, другая — о разрушенных стенах старой постройки. Эта ситуация совершенно ясно указана у Алмейды.
В некотором роде попытки Бакстона и Мэтью восстановить церковь на бумаге не пропали даром. В своих планах и предположениях, основанных на известных аксумских архитектурных формах, современном, но некомпетентном описании Альвареса, гиперболизированной мечте о прошлом "Книги Аксума" и шатком теоретическом сравнении с церковью Искупителя в Лалибеле, они создали чудесное строение, реально никогда не существовавшее. Действительность похоронена в Аксуме и может быть открыта только археологическими методами.
Хотя Мэрилин Хельдман и не принимает версию о том, что церковь Марии Сионской могла быть построена Эзаной и Фрументием по образу церкви Сиона, она предполагает в той же самой книге, что "первоначальная церковь, с ее пятью проходами, могла повторять храм Гроба Господня или один из великих соборов Константинополя"[136]. Все они были построены раньше церкви Сиона. Но необходимость поиска образца с пятью проходами базируется на допущении, что такая церковь, описанная в 1520 году, была первой, построенной царем Эзаной или царем Калебом, Сами эфиопы, в Аксуме, рассказывают, как в X веке царица Гудит уничтожила древнее здание и царь Анбаса Вудем восстановил его. Они показывают раскопанные останки строения под фундаментом современной церкви. Эти руины действительно принадлежат к более ранним аксумским постройкам, но интересно, что местные легенды творят о разрушении старой церкви за полтысячелетия до прихода Ахмада Граня в 1535 году.
Даже если первоначальная конструкция имела пять проходов и была построена Эзаной, это еще не повод сбрасывать со счетов местную архитектуру. Недалеко в Йехе до сих пор стоит великолепный храм Ильмука. Как показали современные раскопки, портик шести колонн вел в главную прямоугольную залу, где более широкий неф обрамлялся двумя приделами, все пространство делилось на четыре ряда по три колонны в каждом со святилищем в конце зала. Таким образом, в данном строении было пять проходов. Позже в храме была построена крестильная, и он стал насчитывать пять приделов. Еще позднее, внутри него была построена маленькая церковь одного из Девяти святых, Абба Афсе. Мы не знаем, когда были убраны колонны, а сам храм стал нелюбим верой. Может быть, это было при Эзане, первом христианском царе Эфиопии? Уже тогда это здание имело тысячелетнюю историю, и мы не знаем, было ли оно культовым центром поздних богов Аксума, или его просто забросили ради других целей. В любом случае мы не можем исключать того варианта, что колонны еще стояли во времена Эзаны, и когда он решил построить дом для нового божества, то взял пример в своей собственной стране. Еще более близки времени Эзаны, хотя мы и не имеем точной даты, 28 колонных залов дворца Аксума, прозванных "Enda Se’mon", открытых немецкой экспедицией. В них тоже было пять проходов, четыре ряда колонн по семь в каждом.
Уникальная местная аксумская архитектура была хорошо развита уже во времена Эзаны. Ни один монарх Аксума не искал каких-либо внешних примеров для архитектурного вдохновения. Некоторые, разумеется, делали это, как мы можем видеть из апсидально-базиликальной формы других церквей, но это не должно приводить нас к выводу, что подобные действия были традицией с самых давних времен. Исходя из археологических данных, мы можем видеть, что внешние формы церквей были аксумскими, и даже внутреннее убранство было сделано по образцу "дворцовых" зданий. Только в конструкции апсид были сделаны инновации, так как со временем они стали крайне важны для религиозных ритуалов. То, что дошло до нас от ранних строений церкви Марии Сионской, включая сохранившийся фундамент, несомненно, несет на себе следы аксумской архитектуры. Почему же внутренняя отделка должна была быть другой?
Истина заключается в том, что нам недостает информации о церкви Марии Сионской во время всего ее существования до 1520 года, когда появилось описание Альвареса, если не считать случайных и кратких упоминаний в эфиопских и зарубежных источниках, которые не слишком меняют ситуацию. С 1400-х годов есть указания на то, что она была богато украшена и очень значима. Естественно, что-то можно узнать из материалов археологических раскопок и из останков аксумских стен. Что же они говорят нам? Только то, что это здание, скорее всего, было локального использования, стояло на месте нынешней церкви еще в дохристианские времена, на этом же месте соорудили еще одну постройку уже во времена Аксума, но задолго до истории царицы Гудит и Анбаса Вудема. Мы даже не можем сказать с уверенностью, что оно использовалось для религиозных целей. На вершине этих останков стоит современное сооружение, воплощая по крайней мере две строительные фазы, одну аксумской эпохи, другую — церкви Сарса Денгеля, перестроенную Фасиладом, Иясу II и так далее. То есть у нас есть свидетельства по меньшей мере о шести постройках, не считая реставраций. Археологический потенциал этого места огромен, но какую-либо информацию можно получить только с разрешением на раскопки. Подобная возможность представляется мне весьма слабой, если учитывать отношение духовенства Аксума к современным исследованиям.