Иногда Мартина очень раздражала необходимость возносить бесконечные молитвы. Мать и отец, монахи и священники, которые его учили, всегда говорили о Боге, как о Ком-то далеком и недосягаемом, всегда недовольном поведением мужчин и женщин. Они иногда даже называли его «Громовержец», и Мартин частенько боялся молиться Ему. Вот почему он обычно предпочитал обращаться к Иисусу или, если он сильно чего-то хотел, к Марии, матери Иисуса, или святой Анне.

Тем не менее церковь представляла для Мартина огромный интерес. Ему нравились службы, ежедневное посещение месс, а больше всего те моменты, когда ему позволяли принимать участие в красочных процессиях, которые шествовали по городу в день всех святых и в религиозные праздники, когда впереди шли епископ или священники в блестящих одеяниях.

Возвращаясь из школы домой, он, как и другие мальчики, иногда останавливался и наблюдал за монахом-новичком одного из монастырей, идущим по улицам с мешком и выпрашивающим хлеб для монашествующей братии. Каждый раз, когда горожане и лавочники сердито отказывали ему в подаянии, ребята смеялись, зная, что их родители также недовольны тем, что церковь и монастырь постоянно выпрашивают деньги или продукты.

Бывало, Мартин задерживался у входа в монастырскую церковь и наблюдал за лежащими там больными. Среди несчастных находились старики, люди, чьи лица носили следы перенесенной оспы, у многих из них от старости тряслись голова и руки, а некоторые разговаривали сами с собой, как будто они были помешанные. Всех их приводили к монастырю родственники или друзья и оставляли стоять или сидеть там до тех пор, пока колокол не зазвонит к вечерне. Люди верили, что в этот момент можно получить исцеление.

Время от времени, когда раздавался колокольный звон, кто-либо вскакивал и начинал ходить, волоча ноги, как будто он частично исцелился. Мартин, наблюдающий эту картину, бежал домой и возбужденно рассказывал матери и отцу, что он видел.

Однажды, когда Мартин был еще совсем маленьким, он задержался у монастыря дольше обыкновенного. Надвигались сумерки, и Мартин, наблюдающий за калеками, заметил, что изо рта одного несчастного вылетел, как ему показалось, дьявол. Мальчик был так напуган, что прибежал домой быстрее, чем ему это удавалось делать всегда.

В каком странном мире приходилось жить: люди были запуганы и суеверны, а церковь, пользуясь их невежеством, властвовала над умами и сердцами и зарабатывала на этом деньги. В то же время мир потрясали волнующие открытия в области науки и освоения новых земель. Мартин ходил еще в школу, когда Колумб открыл Вест-Индию, а его соратники-исследователи доказали, что земля совершенно круглая, а не плоская, как всегда думали люди. Мартин учился легко и быстро, впитывая старые знания и испытывая влечение к новому. Окончив школу, он поступил в Эрфуртский университет, где, прослушав курс лекций, получил вначале степень бакалавра, а затем магистра свободных наук.

В годы учебы Мартин любил по вечерам, после дневных занятий, взять свою лютню и вместе с друзьями-студентами посидеть в Эрфуртском трактире, а летом под тенью деревьев. Там он пел песни, выученные еще в детстве, вставляя в них милые немецкие слова вместо латыни, на которой приходилось говорить весь день. Когда он играл, друзья с улыбкой хлопали его по плечу, говоря, что его успехи в музыке превосходят успехи в учении.

Отцу Мартина с трудом верилось в успехи сына. В Эйзенахе, где они снова жили, Ганс Лютер любил похвастаться перед своими друзьями.

— Какой молодец мой Мартин! — говорил он всем, кто его слушал. — Ученый! Профессора говорят, что он лучший во всем университете. О, когда он приходит домой, даже я называю его «господин»!

Гордо вскидывая голову, он говорил:

— О! Мой Мартин далеко пойдет. Он станет одним из самых знаменитых юристов в Эрфурте, я не сомневаюсь в этом. Да что там! Он прославится на всю Германию!

Снова закидывая голову, он поднимал вверх свою оловянную кружку с пивом. Никто — ни Ганс, ни Мартин, ни его друзья — даже и не догадывался, что имя Мартина Лютера станет одним из самых известных в мире.

Мартину Лютеру исполнился 21 год. Время учебы в университете подходило к концу. Он был самым способным студентом и по праву мог бы гордиться своими успехами. Но зачастую создавалось впечатление, что блестящее будущее его нисколько не радовало.

В разгар веселой вечеринки, когда вся компания выпивала и пела песни, Мартин мог неожиданно подняться и уйти. Дни «черной меланхолии» наступали все чаще и длились все дольше. Университетские друзья уже знали, что в такие моменты его лучше не трогать.

Сам Мартин вряд ли мог объяснить, что с ним происходит. Он усиленно работал, регулярно посещал службы в церкви, много молился, но, несмотря на все это, чувствовал, что Бог недоволен им. Он пытался разобраться в себе, найти причину своего мрачного настроения, но не мог. Мысль о внезапной смерти или конце света повергала его в ужас. Он не сомневался, что попал бы в ад. В такие часы отчаяния юноша боялся не только Бога, но и Иисуса и даже деву Марию, которую обычно любил.

Часто его посещала мысль о том, что единственное безопасное для него место — это монастырь. Католическая церковь учила, что после кончины века сего монахов будут судить более снисходительно по сравнению с остальными людьми, ведь они столько времени провели в молитвах и богослужениях. Но его вовсе не прельщала перспектива стать монахом. Он хотел быть знаменитым и богатым юристом, помогать своим родителям и наслаждаться удовольствиями жизни.

Однажды он приехал домой, чтобы провести с родителями один из недолгих праздников. Его отец смутил его, представив соседям как «доктора Мартина», которым он еще не был, но затем обрадовал, подарив ценную книгу по юриспруденции. В маленьком городке Эйзенахе, где отец по-прежнему трудился в своих литейных мастерских, Мартин был довольно заметным молодым человеком.

Люди, зная, что он самый успевающий студент в университете, часто говорили:

— Скоро он будет зарабатывать много денег, и тогда уже бедняга Ганс и Маргарита смогут отдохнуть и пожить в свое удовольствие. Чтобы дать такое образование своему парню, им пришлось во многом себя ограничивать. Но когда он станет богатым юристом, он их отблагодарит и присмотрит за ними в старости!

Даже дома Мартин не мог избавиться от гнетущих мыслей. Он отличался от всех остальных. На вечеринках, где друзья отца собирались провести время за кружкой пива и спеть веселую песню, обнаруживалось, что Мартина уже нет, лишь тогда, когда начинали его искать, чтобы попросить сыграть на лютне. В это время он одиноко бродил за городом. Родители беспомощно пожимали плечами.

— Он снова не в настроении, — говорили они. — Оставьте его, это пройдет.

И вот после праздника, проведенного у родителей, Мартин возвращался в университет. Печальные мысли снова завладели его сознанием. Но какая-то смутная тревога заставила его вернуться к действительности.

В тяжелом, душном воздухе чувствовалось приближение бури. Небо над головой быстро становилось темно-свинцовым, а по направлению к Стоттернхайму оно уже приняло зловеще-черный оттенок. Мартин пришпорил лошадь, которая и без того покрылась хлопьями пены. В неожиданно зловещей тишине жаркого июльского полудня юный всадник казался единственным движущимся существом. Он вытирал со лба пот и закидывал назад свои длинные волосы.

«Не нравится мне это, — шептал он себе — Кажется, должно произойти что-то страшное… Как будто наступает конец света!»

Ему сейчас хотелось одного — успеть добраться до укрытия, если не до города, то хотя бы до какого-нибудь домика или хижины пастухов, до того как разразится буря и он промокнет до нитки.

Все померкло, в разъяренном небе летела тьма; первая холодная капля дождя упала ему на руку. Мрачное небо расколола яркая вспышка молнии, осветившая все вокруг. Лошадь резко натянула уздечку, а после оглушающего раската грома в ужасе отпрянула, чуть не сбросив с себя всадника. Потоки отвесно падающей воды, казалось, были готовы поглотить все живое. Мартин сжал в руке поводья и, крепко прижав колени к бокам животного, погнал его вперед. Молнии блистали непрерывно со всех концов горизонта, казалось, они поразили землю на сотни ярдов вокруг. Вдруг оглушительным взрывом грохнуло все вокруг и небо расколола ветвистая струя огня, которая почти ослепила Мартина. Ему показалось, что какая-то сила пронзила его и сбросила с лошади. Прижавшись к земле, он в ужасе закрыл глаза.