Еще раз хотим напомнить, что к делам мафии Олтаржевский никакого отношения не имел. Он просто построил очень красивый и очень удобный отель, который в силу его красоты и комфорта пользовался большой популярностью, в том числе и среди таких зловещих личностей, как главари мафии.

Относительно атмосферы, царившей в Америке в те годы, можно сказать следующее. В Америке тогда действовал абсолютный сухой закон, то есть было запрещено производить, продавать и ввозить на территорию страны любые спиртные напитки. Естественно, у немалой части населения такие драконовские запреты не вызывали ни понимания, ни тем более одобрения. Когда Конгресс Соединенных Штатов принял сухой закон, это вызвало массовые протесты населения. Но законодатели, руководствуясь своими представлениями о народном благе, не пошли ни на какие компромиссы. Закон был принят и вступил в силу в самом жестком варианте. Интересно, что накануне вступления в действие запрета на алкоголь в Вашингтоне перед зданием Конгресса собралась большая толпа. Люди пили виски и бренди. А потом поставили одну из последних оставшихся у них бутылок виски на середину и все по очереди подходили и целовали ее. Так Америка на много лет прощалась с легальным оборотом алкоголя.

А на следующий день… Нет, граждане Америки не перестали пить. Просто постепенно было налажено подпольное производство крепких спиртных напитков и организована их контрабандная доставка в страну. Люди и организации, занимающиеся производством и продажей алкоголя, встречали поддержку и понимание очень и очень многих. Производство и оборот алкоголя переместились из легальной экономики в криминальную сферу. В период действия сухого закона большая часть операций мафии была связана именно с контрабандой и оборотом спиртных напитков. На организации нелегального производства и оборота спиртных напитков окрепла и организационно оформилась американская мафия.

Сухой закон просуществовал несколько лет. Потом у властей Америки хватило мудрости и смелости признать свои ошибки и отменить его. Но ликвидировать мафиозные структуры в стране не могут до сих пор.

Бесконечно талантливый мастер, Олтаржевский работал одновременно в разных областях архитектуры. Естественно, его стали приглашать к участию во всемирных архитектурных конкурсах.

Одним из самых ярких эпизодов такого участия стало создание проекта памятника первооткрывателю Америки Христофору Колумбу. Мало кому известно, что проект Олтаржевского на этом конкурсе был удостоен первой премии.

А история этого конкурса такова. В 1923 году на Пятой Панамериканской конференции было принято решение поставить в городе Санто-Доминго, столице Доминиканской Республики, маяк-памятник Христофору Колумбу. Выбор места был определен тем, что во время ремонта кафедрального собора в Санто-Доминго были найдены останки первооткрывателя Америки.

Для создания проекта памятника объявили международный конкурс. В нем приняли участие архитекторы из всех стран мира. Участвовали в конкурсе и советские архитекторы — Мельников, Лансере, Олтаржевский, Леонидов. Рад их проектов далеко опередили свое время и были очень оригинальны. Например, проект Константина Мельникова представлял собой композицию, состоящую из двух конусов. Верхний из них был подвижным и должен был вращаться под воздействием ветра. Этот проект не получил поддержки. Значительно большую популярность заслужил проект Олтаржевского, представлявший собой высокую стройную башню со статуей Колумба наверху. Был отмечен жюри и проект Николая Лансере.

Однако жюри конкурса было достаточно консервативно и тенденциозно. Ему не хотелось отдавать победу в руки архитекторов из Советской России, и они посчитали проекты, предложенные молодыми советскими авторами, слишком сложными для исполнения. В результате победил довольно странный проект шотландского архитектора Джозефа Ли Глива. Этот проект и был реализован в итоге, но денег на его сооружение в итоге так и не нашлось. Достроили маяк почти через столетие, в 1992 году. Следует признать, что создание Глива совершенно не похоже на маяк. Это просто-напросто крест, гигантский бетонный крест, распластанный на земле. По замыслу архитектора, мощные светильники, установленные на маяке, должны рисовать такой же крест на небе. Но на деле эти светильники включают очень редко из-за недостатка электроэнергии. В результате маяк с моря практически не виден и свою функцию не выполняет. Видимо, современные архитекторы пошли на поводу у прежних авторитетов, в результате монумент, выражаясь современным языком, «не звучит».

Интересы Олтаржевского были многогранны. В 1930 году архитектор приехал в Париж, чтобы принять участие в проектировании площади Маршала Фоша. Фош в то время был для французов национальным героем — он командовал французской армией в Первую мировую войну и в 1918 году принял капитуляцию Германии. Олтаржевский и в этот раз одержал победу на закрытом конкурсе проектов планировки и застройки площади Маршала Фоша и удостоился денежной премии. Во время недолгого пребывания в Париже Олтаржевский также успел спроектировать одно из зданий на Елисейских Полях и особняк в окрестностях города.

По иронии судьбы, проект застройки площади в Париже сыграл роковую роль в судьбе архитектора. Дело в том, что тогда же в Париже произошла его случайная встреча с Николаем Бухариным. Один из лидеров партии, не так давно попавший в опалу, также был в Париже по делам, но с удовольствием встретился с талантливым соотечественником. Позже, в 1938 году, это случайное знакомство с расстрелянным к тому времени Бухариным было поставлено в вину Олтаржевскому и, как говорят, послужило одной из причин его ареста. Но об этом речь пойдет позже. А пока Олтаржевский жил за границей и встречался со многими интересными и даже всемирно известными людьми как в Америке, так и в Европе.

Он не искал этих знакомств, все получалось как-то само собой. Олтаржевский, сам интересный человек с неординарным мышлением, удивительным образом привлекал к себе интересных талантливых людей. Так он познакомился и с Бухариным. Они поговорили, и Николай Иванович одобрил выполненный мастером проект планировки площади Маршала Фоша. Возможно, именно Бухарин впервые дал понять Олтаржевскому, что для него, русского архитектора, место на его родине, в России. Только там его талант сможет раскрыться в полную силу. Может быть, он дал понять, что в Советском Союзе архитектор уровня Олтаржевского сможет претендовать на участие в действительно крупных проектах, куда более значимых, чем проектирование отдельных зданий, монументов или даже целых площадей где-то в Америке или Европе. Если это было так, то слова Бухарина запали в душу Вячеслава Константиновича, и он стал думать о завершении своей несколько затянувшейся командировки и о возвращении на родину

А пока Олтаржевский вновь вернулся в Нью-Йорк, к своему постоянному месту работы, где у него в то время уже была собственная фирма. Он продолжал на практике изучать опыт высотного строительства и проектировать административные здания и гостиницы. Как с гордостью отмечал позже сам Олтаржевский в автобиографии, ему довелось участвовать в организации работы делегации советских архитекторов, приехавших в Америку для ознакомления с опытом высотного строительства «в целях его применения при строительстве Дворца Советов в Москве». В состав делегации входили и его давние друзья и коллеги — такие известные мастера, как Щуко и Щусев. Возможно, общение с коллегами, хорошо знавшими потенциал Олтаржевского по совместной работе на Всероссийской сельскохозяйственной выставке 1923 года, и их рассказы о новых грандиозных архитектурных проектах, начатых в СССР, вызвали живой интерес у Олтаржевского и усилили его желание вернуться на родину.