Леонид выбрал место у самого края, где легкий прибой облизывал песок. Песок был чуть тёплый, еще не нагрелся. Леонид быстро скинул одежду и, разбежавшись, ринулся в воду. Она обожгла его холодом и солёностью. Она была прозрачна до дна. Да, море совсем не похоже на деревенское озерцо, в котором он привык купаться. Леонид нырнул, задержав дыхание, а вынырнул уже в десятке метров от берега. Он поплыл размашисто и быстро, вольным стилем, счастливо вдыхая свежесть и радуясь брызгам, попадающим при ветре в лицо.

Вволю поплавав, он вышел на берег и лег на песок. По животу приятно пошли мурашки, а спине постепенно стало тепло. Солнце всходило – медленно и величественно. Леонид лежал, прикрыв глаза от яркого света, и думал, что можно еще чуть-чуть полежать, а уж потом идти в училище. Он приехал сюда поступать в военно-морское училище. Он предвкушал, как ему вскоре выдадут матросскую форму с тельняшкой, бушлатом, ремнём и бескозыркой. И как она будет ловко сидеть на его крепкой ладной фигуре. И как он пойдет вальяжной матросской походкой по бульвару. И все девушки будут оборачиваться на него. Ах, девушки! У Леонида в его только что исполнившиеся 18 лет ещё не было девушки. Леонид мечтал, что встретит такую, от которой сердце сладко замрёт и выпрыгнет из груди. И будет счастье. Навсегда. И сколько еще будет в жизни замечательного! Как прекрасна жизнь!

Но пора идти. Училище, наверно, уже открыто. Надо забрать чемоданчик с вокзала и – скорей туда. Леонид, еще не до конца высохнув, быстро оделся, пригладил рукой на затылке темные гладкие волосы и стал взбираться вверх по склону, по узкой тропинке.

Поднявшись наверх, он оглянулся и восхищенно подумал: «Красотища! День сегодня просто блеск. Пусть и завтра будет так. И пусть будет много-много таких же чудесных дней! А пляж-то какой! Как в кино. Но странно, что на пляже никого нет…»

То, что пляж был пустынен, почему-то обеспокоило Леонида. Он прибавил шагу в направлении к городу. Напоследок он еще раз обернулся и подумал: «А хорошо бы завтра снова прийти сюда!»

Он не мог знать, что сюда он не вернётся никогда. И что вообще он уже не вернётся никуда и никогда, потому что через 45 дней останется навеки лежать под стенами этого города в братской матросской могиле. Потому что этот день был – 22 июня 1941 года.

Недавно попалась мне в руки книга Сергея Минаева «Духless». «Что за идиотское русско-нерусское название!» – сперва подумал я. Когда на первых же страницах узрел множество слов на английском и матерном, то брезгливо поморщился. Не люблю ни пижонство, ни грубость. Но всё-таки, из привычки доводить всё до конца, стал читать.

И не пожалел. Мне открылся мир московских офисов и тусовок, филигранно точно вскрытый автором, как гнойник хирургом.

По существу роман этот – разоблачительный памфлет современной дерьмократической жизни. Минаев в своём тексте абсолютно честен (на сколько это вообще возможно в литературе). Отвратительная атмосфера бездуховности, меркантильности, пошлости и глупости московской бизнес-элиты передана в книге столь безжалостно и выпукло, что я восхищенно воскликнул: «Ай да Минаев, ай да сукин сын!» Кстати, матерные слова, обильно сопровождающие словоизлияния всех героев, нисколько не огрубляют эту книгу, но вписываются в неё абсолютно органично. Слог Минаева, с одной стороны, это почти слэнг, эдакий тусовочно-офисный жаргон, пронизанный лозунгами и слоганами, но, с другой стороны, он лёгок и ироничен. Текст обильно приправлен юморными сентенциями и афоризмами.

При всей кажущейся несерьёзности и легкомысленности главного героя он – единственный персонаж, наделенный одновременно добротой и интеллектом. Вроде бы герой удачно вписался в бизнес, вроде бы он – типичный его представитель, но в том-то и дело, что это только «вроде бы». И не случайно в конце он уходит из привычной мерзкой среды, уходит как бы в никуда, вспоминая, как перед смертью, всю свою суетливую никчёмную жизнь. И только детство кажется ему настоящей жизнью, а не бонусной фальшивкой. Никакого хэппи энда. Наоборот: жуть и полная безнадёга. Безнадёга во всем: в бизнесе, культуре, дружбе, любви… Капиталистический тупик перепроизводства манекенов.

Даже те персонажи, которые на словах выступают против гнусностей капитализма, на деле легко покупаются. Автор показывает, что оппозиционеры, национал-большевики и прочие – всего лишь неудачники, лицемеры и демагоги. Но вот тут я бы поспорил с Минаевым. Если какие-то конкретные люди используют социалистические идеи для достижения личных целей, для самоутверждения и власти, то это вовсе не означает ошибочности этих идей. Ведь если эти идеи не будут воплощены в жизнь, то человечество ожидает катастрофа, ибо капитализм реально гниёт и гнилью своей заражает всю планету. И ещё. Каким бы ни был мир – воровским, грязным, продажным – таким его делают сами люди. И если есть люди, которые это понимают и которые готовы этому противостоять, то не всё ещё потеряно.

– Здравствуйте! Вы – Виктор? Извините, я немного опоздала. Кругом такие пробки, такие пробки! (А он вроде ничего, не урод. Может, зря я не торопилась идти на эту встречу и долго валялась в постели? Вообще-то дома уютно и тепло, а на улице погода ужасная).

– Привет, Маша! Вы – класс! (Ничего себе «немного опоздала»: почти на час! А тёлка-то очень даже смазливенькая, и буфера в наличии, и ножки вроде вполне, и жопка… Надо чувиху вперед пропустить, получше рассмотреть).

– Какая мерзкая сегодня погода, не правда ли? Я даже тёплую шубку надела. Я вообще такая мерзлячка… (Ах, не про погоду надо было сначала, а узнать, не женат ли он. Ладно, еще успею. А вот про новую красивую шубку очень к месту получилось. И про мерзлячку тоже неплохо, с прозрачным намёком).

– Пошли ко мне, согреемся! Я тут недалеко живу. (И жена как раз в служебной командировке).

– Какой Вы прыткий! Сразу – в гости. За приглашение, конечно, мерси. Но мне как-то неудобно. Мы ведь с Вами совсем еще почти не знакомы. Надо сначала пообщаться, присмотреться друг другу, чтобы возникли чувства. И вообще я женщина строгих правил… (Эх, не переборщила ли я со строгими правилами? Мужчины не любят преодолевать препятствия. Им хочется получить всё сразу, задаром и без усилий. Вот Вадим, например, при нашем первом свидании… стоп. Надо пока про Вадима забыть, а то, не дай бог, этого Виктора Вадимом назову! Между прочим, с Владимиром у меня ведь на той неделе именно так и получилось… Ой! Он меня о чем-то спрашивает…).

– Машенька, о чём это Вы задумались? Не тормозите. Я просто Вас горячим чаем хотел напоить. (Тр@хнуться бы уж скорей! И чего она ломается?).

– К сожалению, я чай – не особенно; предпочитаю кофе. Больше всего мне нравится «Маккона». Это самый лучший сорт. В зарубежном журнале я читала, что кофе в умеренных дозах омолаживает женский организм и улучшает цвет лица. (И еще он сексуально бодрит. Это полезно, чтобы не заснуть до окончания полового акта. Ой, нет! О чём это я!? Это пока рановато. Секс можно только на третьем свидании, в крайнем случае – на втором, а то ухажер подумает, что я слишком доступная).

– Так у меня как раз дома есть «Маккона»! Причем, я завариваю кофе по своему спецрецепту! (Сдался ей этот «Маккона»! Вообще-то какая-то кофейная банка в шкафчике на кухне у меня вроде завалялась. Эх, пивка бы щас холодненького!).

– Интересно, а что это за рецепт? Наверно, какой-нибудь экзотический способ? Расскажите. Мне очень интересно. Вы такой увлекательный собеседник… (Вот сейчас я всё говорю правильно. И хорошо, что сделала утром макияж поярче. Интересно, моя родинка под губой ему нравится? Должна нравиться. Владимир говорил, что такую родинку… стоп, не нужно отвлекаться).

– Вам я готов раскрыть свой кофейный секрет. Пойдёмте скорей ко мне! Всё увидите и попробуете! (Кажется, тёлку удаётся уломать. А то зря я, что ли, час назад две таблетки виагры принял).