Между 7.30 и 8 часами к р. Каменка подошел 8-й корпус. "Сначала,— 

пишет капитан Й.Борке, -

вестфальцы

следовали за движениями 3-го корпуса, но затем

повернули направо,

выходя в боевую линию первого эшелона против кустарника и левого флангового редута ".

Ней в своем рапорте так объясняет цель этого движения:

"8-й корпус прибыл в это время на возвышенность; я послал его вправо

для атаки, совместно с поляками, крайнего левого фланга неприятеля".

Уточним, что к лесу тогда была послана только 23-я дивизия генерала Ж.В.Тарро, 24-я же дивизия A.Л.Oxca еще оставались возле "флешей" и была двинута в лес только после полудня

[14].

После вступления в бой армейских корпусов двинулась вперед и резервная кавалерия. В 8 час. 2-й кавалерийский корпус получил приказ выдвинуться к р.Каменка. Выполняя его, корпус повернул налево, прошел возле Шевардино мимо императорской гвардии и прибыл к тому месту, где Каменка впадает в Семеновский ручей. Корпусная артиллерия под командой полковника Т.Ж.Серюзье, усиленная несколькими батареями, тотчас вступила в дело. Она выдвинулась на отлогую возвышенность с западной стороны Каменского оврага и отсюда перестреливалась с русской артиллерией на батарее Раевского.

"В то время как наши стрелки вступили в бой с неприятельскими,

- писал любивший прихвастнуть полковник, -

я развернул часть моей артиллерии и, хотя русские в течение долгого времени вели по мне огонь, продолжал двигаться к месту боя. Речь шла об отыскании выгодной позиции: я увидел ее по эту сторону первого оврага; я пустился галопом и утвердился там с частью моей артиллерии, которую я тотчас выдвинул на огневую позицию; я послал русским град ядер и гранат; я сокрушил толпы войск, которые они имели в первом овраге, и заставил их оставить его. Вся моя артиллерия вышла тогда в линию ".

Позади батареи Серюзье развернулась 2-я дивизия легкой кавалерии генерала К.П.Пажеля; обе ее французские бригады выстроились в первой линии, а иностранная бригада - во второй, примерно в 200 шагах позади артиллерии. По словам Пажеля, его дивизия составляла левый фланг корпуса, а его адъютант капитан Ю.Ф.Био уверяет, что 1-я бригада генерала А.Бюрта была послана вправо к корпусу Нея. Правее стояла тяжелая кавалерия: дивизия П.Вагье в первой линии, дивизия Ж.М.Дефранса - во второй[15].

В это же время двинулся вперед и 4-й кавалерийский корпус, приняв сначала немного вправо, а затем повернув налево. Впереди ехали уланы А.Рожнецкого, сзади кирасиры Ж.Т.Лоржа. Проехав около 2000 шагов, корпус остановился возле одной возвышенности и получил приказ развернуться.

"Перед нами, -

вспоминал Ф.Меерхайм, -

находились еще массы французской пехоты из корпуса маршала Нея, которые, видимо, собирались атаковать высоты, занятые противником; мы медленно следовали за ними, по временам останавливаясь... Теперь, когда мы уже находились в сфере действия картечного огня, мы заметили смятение среди французской пехоты... Вскоре после этого расстроенная пехота весьма поспешно отступила по обе стороны нашей колонны; противник, однако, ее не преследовал, но снова занял свою высоту". "Мы видели, -

пишет Лейссер, -

несколько атак французской легкой кавалерии в направлении крутой возвышенности, которая располагалась на значительном удалении справа от нас; они были неудачны, и несколько полков в величайшем беспорядке слетели вниз с этой высоты ".

В то время, как войска Даву и Нея вели ожесточенную борьбу за Багратионовы флеши,

"дивизия Лоржа, -

сообщает М.Рот фон Шрекенштейн, -

постепенно продвигалась все дальше вперед, принимая влево; полк Гар дю Кор двигался впереди, затем следовал полк Цастрова и, наконец, - польский кирасирский полк полковника Малаховского. Генерал Лорж большей частью находился у генерала Лепеля, который постоянно следовал за нашими движениями с вестфальской кирасирской бригадой (также построившись в развернутых полковых колоннах)... Генерал-лейтенант Тильман считал уместным движение в таком построении, так как благодаря этому уменьшалось действие неприятельской артиллерии, и я помню, что он советовался об этом с генералом Лоржем".

По словам Лейссера, кирасиры

"в полуэскадронах проскакали рысью через лощину, склоны которой поросли кустарником. При этом мы понесли значительные потери, так как неприятельская батарея стреляла картечью с левой стороны этого оврага; но, несмотря на смертоносный огонь и сложную местность, порядок движения колонны ни на мгновение не был нарушен. Мы добрались до отлогой возвышенности и развернулись, чтобы прикрыть тяжелую двенадцатифунтовую батарею из 18 орудий, которая подвергалась сильному обстрелу"[16].

Возможно, это была "батарея Фуше", выдвинувшаяся со своей первоначальной позиции, слишком удаленной от русских боевых порядков.

Рядом с французской батареей развернулась теперь конная артиллерия 4-го корпуса, которая, по словам И.Минквица, подчинялась польскому штаб- офицеру (полковник Ю.Хюртиг), в том числе и 2-я саксонская конная батарея. В рапорте Тильмана указано, что

"конная батарея Хиллера в день сражения не находилась вместе с бригадой, но сражалась вместе с прочими батареями 4-го кавалерийского корпуса".

В прикрытие артиллерии была поставлена дивизия Рожнецкого. "

Наша артиллерия,

- рассказывает Лейссер, —

была серьезно расстроена; четыре ее орудия были разбиты, а прислуга лежала — говорю без преувеличения - слоями друг на друге. Командир батареи...уверяя меня, что прислуга была заменена уже в третий раз".

Поскольку Лейссер называет этого офицера французом, то это мог быть полковник Серюзье, уверяющий, что его батареи прибыли сюда еще до того, как подошла пехота Нея. После прибытия последней, - вспоминал Серюзье, -

"я получил приказ поместить мои орудия на другой берег первого оврага и вести огонь через второй, чтобы вынудить неприятеля уступить его; тогда я приказал моим

канонирам открыть огонь... когда русские вынуждены были бить отступление, они сконцентрировали свои силы позади второго оврага и заполнили его войсками, которые весьма беспокоили нас ружейной пальбой ".

Речь в данном случае может идти о егерских полках Гогеля. О действиях же бравого полковника рассказывает лейтенант 1-й вюртембергской конной батареи Х.Флейшман, по ошибке именующий его Серюрье.

"Мы двигались вперед с 5 батареями полковника Серюрье, но, когда мы уже находились в сфере действия неприятельской артиллерии, были вынуждены с частью французских орудий остановиться, так как позиция впереди не вмещала всех 36 орудий ". Через некоторое время Флейшман получил приказ присоединиться к Серюзье с двумя гаубицами. "Примерно в 400 шагах впереди на плато я нашел французскую артиллерию, выстроенную столь тесно, что я с большим трудом смог втиснуться туда с моими двумя гаубицами. Неприятельский огонь, который мы выдерживали на этой позиции, был ужасным... Как раз напротив нас стояла русская батарея примерно из 20 двенадцатифунтовых орудий, которые обдавали нас картечью (вероятно, имеется в виду батарея у дер.Семеновское

- А.П.); на нашем левом фланге стояч в роще русский егерский полк, который немало докучал нам своим ружейным огнем, а на нашем правом фланге имели мы большое укрепление, вооруженное единорогами и гаубицами... Полковник Серюрье, по которому хорошо было видно, что он взбодрил себя спиртным, время от времени скакал туда и сюда позади нашей линии; кажется, однако, что он делал это только для того, чтобы в очередной раз показать себя, ибо он ничего не сказал по поводу того, что многие из французских орудий редко стреляли, а сильно поредевший личный состав стоял, нагнувшись, позади орудий. Я обратил на это его внимание, и тогда он набросился на людей с неистовой бранью, так что наш огонь вновь стал более оживленным".

После артиллерийской дуэли, продолжавшейся около часа, русская артиллерия все же отступила[17].