Первые пару дней отдыха я, как ни странно, провел в одиночестве. Молодожены исчезли в своих апартаментах и носу оттуда не показывали, даже в столовую не спускались. Что ж, их можно понять. Джули тоже не захотела составить мне компанию, заявив, что будет спать до тех пор, пока дурно не станет, и вообще заниматься самым приятным делом — валяться на кровати с утра до вечера. Не найдя других вариантов времяпрепровождения, в первый день я решил заняться тем же самым. Мне все хотелось пойти к Джули и поговорить, но мешать ей я не решился. На второй день мне стало скучно. Я решил пойти к морю.

Нужно сказать, что я с детства не выношу воду, ну водоемы, имеется ввиду. Я и сам не могу понять, с чем это связано. Я не умею плавать, да и не стремлюсь научиться. В столице загорать негде, да и климат не тот, а в жаркие места я никогда не стремился. Отчего-то вид бескрайнего моря меня пугает. Помню, в детстве мне часто снился один и тот же сон. Я нахожусь в своей комнате в приюте, вокруг темно. Мне душно и хочется на воздух. Я выхожу на улицу и обнаруживаю, что здание приюта стоит на берегу моря. Причем вода в этом странном море напоминает больше какую-то вязкую густую жидкость темно-синего цвета. Мне хочется убежать, но ноги не слушаются. Я стою и смотрю… Неприятный сон.

Сегодня я решил встретиться со своим страхом, так сказать, лицом к лицу. Спустившись с холма, я направился прямиком к морю. Конечно же, это самое обычное море с самой обычной водой. Уже радует. Я подошел так близко, что вода достала мои ноги. Я наблюдал, как перекатываются волны, и у меня закружилась голова. Снова появился страх. Скинув обувь и закатав брюки, я пошел вперед, в воду. Мне кажется, что если я смогу справиться со страхом, то все трудности и жизненные неурядицы мне покорятся.

Войдя в воду по колено, я остановился и осмотрелся. Море двигалось, отчего казалось, что двигается весь мир вокруг. Я покачнулся и с трудом удержал равновесие. Кажется, я попал в совсем другой мир, в котором не действуют привычные законы. Голову атаковали нелепые мысли о том, что в этом мире наверняка есть обитатели. Воображение тут же нарисовало образы невиданных чудищ, скрывающихся в темной глубине. Очередная волна страха вызвала дрожь, захотелось немедленно убежать. Пришлось призвать себя к порядку, я же взрослый мужчина, откуда подобные глупости? Я заставил себя продвинуться вперед еще немного и выпустил свою силу. Блестящее облачко полетало над водной гладью, будто осваиваясь, а потом закружилось, заплясало вместе с волнами, играя с ветром. Меня окутало ощущение спокойствия и умиротворения. Страх ушел, а взамен появился интерес. Мне захотелось изучить этот странный мир, познать его. Вот бы сейчас окунуться в волны, но нельзя, ведь плавать я не умею, к тому же некоторая тревога все же осталась. Ладно, первый шаг уже сделан, для начала достаточно.

Вернувшись в дом, я обнаружил новоявленную чету Этноров в столовой. Я умилился, глядя на их безоблачно счастливые лица. Джули тоже здесь, однако, оптимизмом не лучится, это факт. Контраст настоящий: удовлетворенность и неудовлетворенность жизнью. Стол накрыт, ура! Кушать хочется просто ужас как. Я сел напротив Джули. Она смотрела на меня, словно забывшись, задумавшись о чем-то. Я ответил тем же, потому что мне приятно на нее смотреть. Через несколько секунд Джули очнулась и опустила глаза.

— Вернулся, наконец! — весело проговорил Марк. — А мы уж испугались, что утопился.

Марк многозначительно посмотрел на сестру. Он очень недоволен тем, что Джули не позволила нам вернуть отношения, и последнее время не упускает возможности уколоть ее. Я просил друга прекратить, но тот лишь уверял меня, что для Джули наоборот полезно будет, может, поймет наконец-то, что ведет себя неправильно. Девушка на слова брата не отреагировала.

— Марк, я что-то не замечал у тебя способностей к черному юмору, — заявил я и принялся поглощать вкуснейший салат из курицы и овощей.

— Дружище, поверь, у меня много талантов, — рассмеялся Марк.

— Некоторые из них не стоит демонстрировать, — подала голос Джули.

— Так, прекратили перепалку сейчас же! — воскликнула Стэлла. — Лучше давайте подумаем, чем займемся интересненьким, отпуск то ведь не резиновый.

— Предлагаю пойти купаться, — сказал Марк. — Вот Тай уже и обстановку разведал.

Следующие несколько часов друзья втроем учили меня плавать. Оказалось, ученик из меня никудышный, насмеялись вдоволь. Даже моя Джули оттаяла, а мне выпал драгоценный шанс ощутить ее нежные прикосновения, когда она поддерживала меня на волнах. К вечеру я довольно сносно держался на воде. Оказалось, в жару окунуться в волны — невероятное удовольствие. Мы вчетвером сидели в шезлонгах и любовались закатом, негромко переговариваясь. Я чувствовал себя почти счастливым, вот бы еще немного благосклонности от одной милой девушки.

Джули о чем-то грустила, я чувствовал, что-то беспокоило ее по приезду в этот город. Теперь же ей явно стало легче, она смеялась, охотно разговаривала и даже улыбалась мне. В моей душе зародилась робкая надежда. Мы смотрели друг на друга одинаково неравнодушными взглядами, будто невзначай прикасались, и в такие моменты совершенно непонятно и абсурдно казалось то, что мы не вместе. Молодожены наблюдали за нами с недоумением. А Джули время от времени с кем-то разговаривала по коммуникатору. С мужчиной, уверен. После каждого разговора она на время менялась и уходила в себя, а еще, бывало, смотрела на меня долгим необычным взглядом, будто оценивала.

Я весь извелся от неопределенности. Мне бы поговорить с моей девочкой, выяснить все раз и навсегда, но не могу. Я боюсь! Этот страх намного сильнее боязни моря или любой другой. Мне страшно, что Джули откажет раз и навсегда. Она сказала, что нам не нужно быть вместе, но в то же время она дала мне надежду, что все может измениться. Она сказала, что должна подумать, разобраться в себе. Пусть думает и разбирается, сколько угодно. Я готов жить лишь этой надеждой. Я до конца буду верить, что Джули все же выберет меня, а не кого-то другого, даже если этот кто-то существует лишь в моем воображении. Лишь бы быть рядом, только бы смотреть на нее… Случайное касание, мимолетный взгляд, драгоценная улыбка… Лучше так, чем горькое осознание собственной ненужности, чем очередное погружение в омут одиночества.

Пару раз ночью мне вновь удалось связаться с мамой. Голос звучал очень тихо, и терялись отдельные звуки, но все же я услышал. Мне так хотелось поделиться с кем-то своей тревогой и печалью. Мама поняла меня и ответила теплым сочувствием. Она убеждала меня, что все наладится, что все будет хорошо. Уж ей-то я могу верить, все-таки она очень сильная прорицательница. Мама долго успокаивала меня, окутывала теплом и любовью. Мне стало легче, я поверил в возможность собственного счастья. Я умолял маму о встрече, но она вновь ответила отказом. Тогда я попытался передать воспоминания о том, как Эллина учила меня управлять силой. Контакт оборвался. Не знаю, получилось ли у меня.

Очередным утром Стэлла заявила, что ее утомили наши вечные посиделки у моря. Хочется новых впечатлений, выйти в люди, в конце концов. Марк поддержал жену, сказав, что неплохо было бы осмотреть город. Я не стал возражать, мне вообще все равно, что делать, лишь бы Джули была рядом. Моя любимая же восприняла новую идею без особого энтузиазма, впрочем, чего еще ждать от настоящей домоседки. Хотя она отчего-то воодушевилась, когда Марк предложил оправиться вечером в ночной клуб на танцы. Нехарактерно для Джули. Настроение мое стремительно испортилось. Неужели у моей девочки намечается свидание?

Я уже размышлял над своей возможной реакцией на появление соперника, но одно дело — теория, а практика — совсем иное. Легко рассуждать о том, что для меня главное — счастье любимой, что я отпущу ради ее блага, смирюсь и другое в этом же духе. Легко рассуждать, когда соперник еще не материализовался в конкретную личность. Что же будет, когда я столкнусь с этим мужчиной лицом к лицу? Очень интересный вопрос. Никогда не задумывался об этом, ситуации подходящей не было. Итак, как же мужчины поступают с соперниками? На ум приходят только дуэли не на жизнь, а на смерть. Отдает дешевой драмой. Нет, конечно, ничего подобного не будет. Никогда мужчина не причинит боль любимой, иначе это никакая не любовь, а обычное чувство собственничества.