– Что?

Я ухватила сзади его рубашку и, вывернувшись из объятий, задрала ткань, чтобы увидеть татуировку.

От неожиданности Карсон даже не попытался меня остановить. А теперь уже я замерла как вкопанная.

Нарисованный шакал разросся, покрывая уже всю спину. Его голубые глаза сияли точно драгоценные камни. Тварь подмигнула, мол, я тебя видела. Слышала. Пробовала на вкус.

Я издала полный ужаса и отвращения звук. Не стала ничего придумывать, просто ухватила татуировку, словно могла оторвать ее. Рисунок немного отошел по центру, будто обгоревшая на солнце кожа, затем резко вернулся на место. Шакал зарычал, оскалив сверкающие зубы, и магический удар отбросил меня с такой силой, что я отлетела на пол и еще проехалась по нему.

– Дейзи!

Когда у меня прояснилось в глазах, я увидела, что Карсон ошеломлен не меньше моего. Но за ним высилась тень Шакала – огромная, смеющаяся и торжествующая.

Не поднимаясь, я поползла прочь сквозь завихрения призрачного тумана. Раньше от него просто покалывало кожу, словно в ответ на мои усилия, но теперь, когда Шакал собрался и накрыл Карсона, проник в него, как вода впитывается в бумагу, туман стал царапаться и кусаться.

Когда стажер вновь поднял взгляд, его глаза стали пронзительно-голубыми.

Вот теперь все совсем не хорошо. То, что нынче смотрело из этих глаз, было нечеловеческим, чуждым и беспощадным.

– Вот что тебе стоило согласиться? – спросил Шакал. – Я бы сделал мальчика счастливым, дал ему желаемое, позволил насладиться иллюзией контроля. Ты сама все испортила.

Он развел руки, и туман стал закручиваться вокруг одной точки, принимая новые очертания.

– Запомни это, – произнес Шакал. – Хотя долго напрягать память тебе не придется.

Я не могла подобрать иного слова для получившегося существа, кроме «огромное». Львиная грива, зубы, которых хватило бы на пятьдесят акул, и щетина из чешуи, пик и костей. Только я начинала что-то рассматривать, как оно менялось. Словно пытаться поймать точку, висящую перед взглядом после вспышки камеры. Однако тварь была вполне себе материальной. Гигантские, будто кремневые копыта высекали искры и оставляли царапины на полу.

Кошмар наяву.

Я отпрянула, ударилась спиной об ограждение вокруг тираннозавра и с его помощью поднялась на ноги. Всего несколько часов назад я стояла почти на этом самом месте, слушая симфонию духов, насыщавших музей. Я потянулась к ним, но обнаружила лишь пустоту, словно в разграбленной могиле. Что уцелело после Братства и Шакала, уже всосал и извратил стоящий передо мной монстр.

Джонсон с приспешниками так и валялись в отключке – хотя вряд ли они бы мне чем-то помогли. Двери заперты. Музей пуст, и все тени сейчас собраны в чудовище.

Я никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Вот только… я никогда не была одна.

Монстр втягивал воздух в подобии дыхания, и мне дорогого стоило закрыть глаза и сконцентрироваться на том, чтобы чувствовать окружающий мир только сквозь призму своих способностей. Я встряхнула руки, разгоняя кровь и энергию собственной живой души. И потянулась, сильнее, чем когда-либо прежде.

Но не во внешний мир. Внутрь себя.

Потянулась в свои клетки, в само ДНК, в митохондрии, из которых состояла. И нашла собственную гуднайтовскую суть, суть дочери кухонных ведьм и сверхъестественных детективов, норовящих сунуть нос в чужую жизнь. Я проводник заблудших душ и грешная покровительница недавно умерших.

Я часть чего-то вечного. Часть, в которой отражается все целое.

Я принялась ткать психические нити и связывать из них полотно, призывая семью на помощь. Жаркое дыхание монстра взъерошило мои волосы. Он бил копытами по полу, а я, стиснув зубы, ждала ответ.

И когда он пришел, его было ни с чем не спутать.

Гигантские кости надо мной задвигались, словно призрачные легкие раздували ребра скелета. Тираннозавриха Сью встряхнулась и пробудилась.

У динозавров нет души. Насколько я знаю. В смысле, может, попав в мир иной, я обнаружу там Парк Юрского периода. Но Сью все эти годы собирала в себе частицы тех, кто работал над ее костями, кто приходил и изучал ее. В своем роде она жила в музее. Чикагцы и туристы со всего мира ее обожали.

В этом смысле душа у Сью была, и поколения почивших Гуднайтов вдохнули в нее жизнь. Тираннозавриха обрела прежние очертания: огромные мускулы, толстая шкура, гигантские зубы – всего двенадцать метров от носа до кончика подвижного хвоста. Затем дух стряхнул с себя окаменелости и сорвался со скелета с оглушительным ревом.

В общем, не знаю, что там с душой, зато каким-то духом Сью явно обладала. И дико злилась из-за хаоса, в который Шакал превратил ее музей.

Покровительственно нависнув надо мной, она испустила еще один пронзительный рык в сторону шакалова чудища, такой, что у меня в ушах зазвенело. А тираннозавриха перешагнула через ограду и пошла на монстра. Здание сотрясалось, словно она и правда состояла из костей и плоти, а не из магии и воспоминаний.

Чудище по-львиному заревело и кинулось вперед, оставляя за собой след из призрачных обрывков. Сью взмахом хвоста отбросила тварь, отфутболив ее точно мяч через весь зал.

Грохот разбудил валявшихся без сознания придурков из Братства. Увидев идущую на них тень динозавра, они ринулись в стороны, словно спугнутые светом тараканы. Хвост Сью раскачивался в опасной близости над по-прежнему лежавшим Тейлором.

В другом конце зала Шакал собирал души и силы, пытаясь восстановить своего призрачного Франкенштейна. Сью не стала ждать и первой бросилась на монстра, но Шакал толчком, который даже я ощутила через все помещение, отправил свою тварь мимо нее, но не ко мне, а в сторону Тейлора.

Тираннозавриха исполнила невероятный пируэт вправо и кинулась следом, вытянувшись вперед на финишной прямой. Я тоже побежала к Тейлору, затормозила у него и выставила все сверхъестественные щиты, какие только могла. Их не хватит, но попытаться стоило.

Монстр почти нас настиг, когда Сью схватила массивными челюстями его шею с таким хрустом, что у моего психического «я» зубы свело. Затем принялась трепать тварь, как пес душит крысу. Во все стороны полетели ошметки фантомов.

Вернее, того, что от них осталось.

Шакал рванул ко мне. Я встала и расправила плечи. Издалека он выглядел, как Карсон, но по мере его приближения я все явственнее видела незнакомца.

– Мы не закончили, – сказал он, оказавшись по-настоящему близко.

На самом деле закончили. Прогремел выстрел.

Не знаю, как я вообще это увидела. Может, все произошло в психическом измерении, со скоростью мысли. Но в сотую долю секунды Карсон вновь стал Карсоном. В следующую – врезался в меня, сбивая с ног. А еще через одну – отпрянул прочь, прижимая руку к груди. Увидев пузырящуюся сквозь пальцы кровь, я ощутила его боль, как собственную.

Я не думала о Шакале. Не думала о выстреле – только о Карсоне. И, вскочив на ноги, бросилась ему на помощь.

Грохнул еще один выстрел, и пуля попала в чучело слона над моей головой. Сью пригнулась и зарычала, я развернулась… и застыла как идиотка, пока Алексис целилась мне в сердце.

Прогремело три выстрела. Один за другим, быстро и профессионально. Что-то упало. Я снова оказалась на полу, но лишь потому, что призрачная тираннозавриха опрокинула меня взмахом хвоста. Когда мне хватило духу поднять голову, я увидела лежащую без движения Алексис. А позади меня – Тейлора, приподнявшегося на локте и сжимавшего запасной пистолет.

Тень Сью стала таять, словно мое спасение отняло у нее последние силы. Что до Алексис – Тейлор вскочил, подбежал к ней, пинком отшвырнул оружие и нагнулся проверить… просто проверить ее.

Я повернулась к Карсону и испытала новое потрясение. Он по-прежнему держался на ногах. Ухватив подол рубашки, стажер стянул ее и отбросил прочь. Рана пузырилась кровью, но на моих глазах пуля вышла из нее, словно выплюнутая арбузная косточка.