Я ушел. Тихо. Молча.

Квартира меня встретила оглушающей тишиной. И сейчас я ощущаю себя одиноким и разбитым. Словно у меня украли самое дорогое. Когда они познакомились? Они вместе? И если вместе, то давно? Авалон знает о моей связи с Аннет? И если знает, как она на такое пошла? Она изменила мне с моей любовницей! От этой мысли мне стало противно, что я изменял жене с Аннет. Противно, что я вообще изменял. А если бы застал ее не с женщиной, а с мужчиной? Эта мысль меня окончательно взбесила. Я налил себе виски и, сделав пару глотков, я ощутил горечь, но не янтарной жидкости, а измены… своей, а не Авалон. Мне стало противно от самого себя, от той грязи, в которой я марал свою совесть и доверие своей жены… любимой… Именно сейчас, когда я почувствовал вкус измены, я понимаю, что та страсть, что во мне пылала к Аннет – это ничто, по сравнению с тем, что я по-настоящему испытываю к Авалон.

Я потерял счет времени, когда пришла Авалон. К тому же, я был пьян. Я много выпил, чтобы как-то заглушить те пожирающие меня изнутри чувства под названием злость, предательство и ревность. Страшная ревность. Я ревновал ее к Аннет. Когда я увидел их вместе, помимо ярости, что во мне кипела, я почувствовал возбуждение. Мне захотелось сию же минуту оказаться на месте Аннет.

Авалон выглядела немного уставшей и… удовлетворенной. Я глубоко вдохнул и со свистом выдохнул. То, что ей было хорошо, меня убивало. Меня бесило то, что она мне изменила с моей же теперь уже бывшей любовницей.

- Где ты была? – глупый вопрос, но мне интересно: скажет она правду или соврет.

- У твоей любовницы, - спокойно изрекла Авалон, направляясь в спальню.

- И как, понравилось? – я последовал за ней.

Она обернулась и одарила меня легкой улыбкой.

- Очень, - пройдя в нашу комнату, она начала снимать сережки. Остановившись в проеме, я наблюдал за ее действиями. Меня слегка пошатывало, и я оперся об дверной косяк. Я наблюдал, как она снимает с себя украшения и когда думал, что она так вырядилась для нее, меня бросало в жар.

- А тебе? – ее вопрос вывел меня из раздумий. – Тебе понравилось за нами наблюдать? – а теперь на ее губах заиграла дерзкая ухмылка. Я направился к ней и вскоре остановился возле нее.

Между нами началась безмолвная баталия. Мы ругали друг друга, оскорбляли, а на лице ни единой эмоции. Только наши взгляды были красноречивые и наполнены болью. Смотря в ее глаза, я вспоминал все, что она делала с Аннет, и Авалон, скорее всего вспоминала тоже самое. Мы как два зеркала отражали наши картинки из прошлого, образуя паззл Адюльтера. Казалось, мы стояли так несколько часов, пока я не заметил, как глаза Авалон увлажнились. Она замахнулась и ударила по щеке со всей силы. Я ударил в ответ. Впервые в жизни я поднял руку на женщину. Это было низко с моей стороны причинять ей еще и физическую боль. Видя в ее глазах сцены моих измен, ее – мне хотелось ее ударить еще раз, чтобы выбить все то, что причиняет боль. Знаю, что ей хотелось тоже самое.

Мы смотрели друг на друга, тяжело дыша, с ненавистью и болью одновременно. Я не выдержал первым и, притянув к себе Авалон, впился жадным, грубым, властным поцелуем в ее губы. Она сжала зубы, не желая впускать мой язык к себе в рот. Прижимая одной рукой ее затылок, другой надавил на щеки, заставляя разомкнуть губы. Мне это удалось, но предаться поцелую полноценно не получилось: Авалон сильно укусила меня за нижнюю губу и, отпрянув, снова залепила мне пощечину. Намереваясь уйти, она направилась к двери, но я ей этого не позволил, схватив ее за локоть и снова притянув к себе. Авалон начала вырываться, и меня это стало заводить. Причем, как-то по-животному заводить. Захотелось ее опрокинуть на стол, разорвать на ней одежду и хорошенько отыметь. Приподняв Авалон за ягодицы, я прижал ее к стене и снова попытался поцеловать, хотя на поцелуй это мало походило. Вот такая дикая и разъяренная жена меня безумно заводила. Она уворачивала лицо от меня и старалась оттолкнуть.

- Пусти! Ты мне противен! – процедила она.

- Да? А она тебе не была противна? – я со злостью посмотрел на нее, оторвав от стены и усадив на стол.

- Нет! С ней было хорошо! Намного лучше, чем с тобой! – она буквально выплевывала эти слова.

- Замолчи! – прижав ее к столу, я потянул ее юбку вверх и, не выдержав, разорвал ее. Она пыталась оттолкнуть меня, но все безрезультатно. Меня это распаляло не на шутку. Я хотел ее так, как никогда никого не хотел.

- Нет! Не прикасайся ко мне! – я дернул свою рубашку на ней в разные стороны так, что пуговицы мгновенно разлетелись. – Иди, трахай свою Аннет! Тебе же это нравилось! Нравилось делать из меня дуру! Сука! Я ненавижу тебя! Я тебя презираю! – она кричала и плакала, а я не мог остановиться. Укусив ее за скулу и зарычав, перевернул ее на живот и порвал ее стринги, нависая над ней. Приспустив брюки, я резко в нее вошел, даже не думая, что ей может быть больно. Авалон руками вцепилась в края стола, а левое предплечье прикусила, чтобы не издать ни единого стона. Я словно сорвался с цепи, будто у меня не было секса несколько месяцев. Как оголодавший зверь, я входил в нее так быстро и до упора, что казалось уже дальше некуда. Хотелось показать ей и доказать, что лучше меня не бывает. И ни одна женщина, ни один мужчина не заменит ей меня. Толкнувшись в нее еще несколько раз, я вышел и излился ей на спину, затем уткнулся носом ей в шею, пытаясь выровнять дыхание.

Мне стало стыдно за то, что я против воли, взял свою жену. Захотелось провалиться сквозь землю, только не видеть ее пустого взгляда, смотрящего в одну точку.

- Прости меня… - тихо произнес. Не услышав в ответ ничего, я решил пойти остудиться под душем, хотя прекрасно понимаю, что вода не смоет то, что я сделал.

Стоя под струями горячей, затем прохладной, а после и вовсе холодной воды, я много думал. Мои мысли сменяли одну за другой, пытаясь найти ответы на мои вопросы, и главный из них был: что мне сделать, для того чтобы вернуть наши прежние отношения с Авалон? Ведь я люблю ее. Очень люблю и не хочу терять.

Выйдя из душа, я увидел, что Авалон в комнате нет. Неприятное ощущение сдавило грудную клетку, не давая сделать полноценный вдох. Я прошел в гостиную, но там никого не оказалось. Я обошел всю квартиру, но ее нигде не было. Снова зайдя в спальню, я как-то механически открыл шкаф, но там не оказалось ни одной одежды моей жены. Значит, она спланировала свой уход и тщательно к нему подготовилась. Я заметался по комнате, кусая губы в кровь. Распотрошив постель и, наведя жуткий беспорядок в спальне, я взглядом нашел белый лист на прикроватной тумбочке. Дрожащими руками я взял его в руки и начал жадно читать то, что написала мне Авалон.

«Я прощу тебя, если ты простишь себе предательство нашей любви».

Дождь льет, не умолкая. Но я люблю его. Мне нравится слушать, как он стучит по крышам, и особенно мне нравится под него засыпать. Он успокаивает и убаюкивает, погружая в приятную симфонию, что служит колыбельной для меня. И сейчас, сидя на подоконнике, я пила кофе, чувствуя на себе его взгляд.

- Почему? – тихо спросил он. В его голосе сквозила боль и опустошенность.

- Что почему? – я сделала глоток.

- Почему ты с ней переспала?

- Я была дурой, что не сделала это раньше, - я взглянула на него с усмешкой, - она потрясающая в постели.

- Сука! – он облокотился о стену и устало выдохнул.

- Я знаю. А ты – подонок. Женщине, которая тебя любит, и которую любишь ты – изменять нельзя. Тем более с такими, как я, - он взглянул на меня. - Таким, как я, ты не нужен. С тобой хорошо трахаться и разводить на деньги. А теперь, твое время вышло. Она к тебе не вернется.

- Какая же ты сука… - он направился к двери, а я немного подумав, спросила, заставив его остановиться на пороге квартиры.

- Ты простишь ей измену?

Он молчал, наверно несколько секунд, после чего уверенно ответил: