Читателям этих произведений нравились главным образом редкая простота и глубокое чувство любви к бедным обездоленным судьбою людям, что во многом определило тот крупный и быстрый успех, который достался на долю начинающего писателя. Высоко талантливый рассказ «Пчельник», правдиво и поэтически тонко передающий лесную глушь и жизнь отшельника-пасечника, соседствовал в 1860 г. со стихами «Ванька ключник», «Весенняя смерть», «Последняя баррикада» и др. Волна жизни, охватившая писателя с выходом из гимназии, бросала его всюду, и везде чуткая натура находила отзвук всем поражавшим его явлениям. Университетские занятия, наука с ее схоластикой не влекли к себе молодого студента, он манкировал лекциями, являясь лишь на сходки, где обсуждались все волновавшие молодежь вопросы, в которых Всеволод Владимирович принимал горячее и живое участие и которые он так живо и верно описал в своих последующих романах.

Господствовавшие в то время в обществе течения и идеи передались впечатлительному Крестовскому — он написал даже несколько слишком смелых для того времени стихотворений, таких как «Возок» и «Кузнец». Летом 1858 года тот же Водовозов привез Крестовского к Льву Александровичу Мею, около которого тогда группировался кружок литераторов. Душою этого кружка был Аполлон Александрович Григорьев, под влияние которого всецело попал Всеволод Владимирович. Дружба его с А.А. Григорьевым продолжалась до 1864 года, когда тот безвременно сошел в могилу.

Другими членами этого кружка были: В.Р. Зотов, критик и ученый редактор нескольких периодических изданий («Сын отечества», «Литературная газета» и др.), поэт Н.И. Кроль, известный своими драматическими произведениями, поэт К.К. Случевский, тогда молодой гвардейский офицер, литератор М.А. Загуляев и Ф.Н. Берг, поэт, окончивший только что курс в корпусе. Л.А. Мей очень ценил дарование Крестовского; на вечерах читались все новые произведения Всеволода Владимировича, который быстро выработал в себе талант чтеца, чем был так известен впоследствии. Под влиянием Мея Крестовский обратился к греческим образцам и занялся переводами од Горация.

За время своего пребывания в Петербургском университете Крестовский жил с матерью на Владимирской в доме своей бабушки, которая очень любила внука, но с малых лет держала строго, стараясь привить ему стародворянские традиции.

Если от влияния бабушки Крестовскому все-таки удалось избавиться, то мягкий по характеру, он не замедлил подпасть под влияние Мея, — обладавшего поэтичной, но далеко не практичной натурой. Крестовский так старательно копировал своего учителя и настолько преуспел в этом, что непрактичность и полное незнание цены деньгам на всю жизнь сделались неотъемлемым качеством его натуры. Он привил себе и господствовавшие в кружке понятия, что устраивать выгодно свои дела — некрасиво, принять казенное место — также, из-за чего до тридцатилетнего возраста оставался в роли неслужащего дворянина, как его именовали в официальных случаях.

В развившемся таланте Крестовского была одна редкая черта: он не только без зависти относился к чужому таланту, но и целыми часами мог слушать чтение ими своих творении. Он и сам любил читать чужие произведения, причем мастерски подражал разным голосам, что делало его незаменимым чтецом драматических произведений. Потребность в декламации в молодом поэте нашла себе обильную пищу в вошедших тогда в моду публичных чтениях, к которым общество проявляло большой интерес и встречало лекторов серебряными и цветочными венками, букетами и аплодисментами.

Чтецами, наиболее любимыми публикой, стали А.Н. Майков, А.П. Милюков, Ф.М. Достоевский, Ф.Н. Берг, И.Ф. Горбунов и В.В.Крестовский, который чаще других читал свои стихотворения «Сант-Яго» и «Полосу».

Участие Всеволода Владимировича в публичных чтениях продолжалось несколько лет и прекратилось лишь после того, как к ним стали примешивать программы, ничего общего с литературой не имеющие, и, когда раз на эстраде появился какой-то актер и пропел «Серенького козлика», Крестовский дал себе слово в чтениях никогда не участвовать и с тех пор не появлялся в этой роли на эстраде.

Оставив после двухлетнего пребывания университет, Всеволод Владимирович стал сотрудничать у Аполлона Григорьева в его журнале «Русское слово». В бытность свою в университете Крестовский познакомился с писателем и издателем М.М. Достоевским, у которого встречался со знаменитым его братом Федором Михайловичем, только что перед тем помилованным Императором Александром II и вернувшимся из ссылки. Всеволод Владимирович сразу стал в ряды поклонников таланта Ф.М. Достоевского, и последний оказывал немалое влияние на Крестовского.

По выходе из университета Крестовский предался почти исключительно литературной деятельности. Любимым рестораном литераторов был в то время трактир Еремеева у Аничкова моста. Там Крестовский познакомился и сошелся с талантливым поэтом-сатириком Василием Степановичем Курочкиным, который только что начал издавать еженедельный журнал «Искра». Крестовский часто посещал вечера, на которые собирались сотрудники журнала и многие литераторы, приносил обыкновенно новые стихи и читал их перед собравшимися. Один из сотрудников журнала Н.П. Ломан, писавший под псевдонимом «Гнут», тут же сочинял пародию на них и вслух прочитывал ее под добродушный смех слушателей и самого автора.

В 1860 году Крестовский познакомился с семейством Сен-Лоран, глава и многие члены которого были военными. Это сближение в значительной мере развеяло предубеждение Крестовского против военной среды, бывшей тогда настолько непопулярной в обществе, что даже славная Севастопольская оборона не переменила взглядов на военных. Общество, увлеченное либеральными идеями, желало видеть всех своими сторонниками, и поэтому среда, исключающая возможность этого, подвергалась остракизму. Крестовский тоже несочувственно относился к «военщине» и, только познакомившись с внутренним миром и взглядами представителей семейства Сен-Лоран, мало-помалу стал менять свое мнение.

В это же время Крестовский встречается с Варварой Дмитриевной Гриневой, дочерью актрисы Санкт-Петербургских Императорских театров Екатерины Васильевны Гриневой. Красивая, живая, грациозная девушка, бывшая тогда тоже актрисой, сразу вскружила голову мечтательному юноше, и увлечение закончилось свадьбой, несмотря на молодость влюбленных: Крестовскому было тогда двадцать два года, невесте — двадцать лет. Венчание состоялось в Петербурге при небольшом числе друзей. Посаженным отцом был приятель жениха граф Г.А.Кушелев-Безбородко, основатель журнала «Русское слово».

За женой Всеволод Владимирович не получил ничего, кроме свадебного маленького приданого, для его родных свадьба не была желанной из-за его крайней молодости и болезненности. Крестовский всегда был горд тем, что ни у кого не хотел одалживаться и пришлось познакомиться с нуждой: из-за нее молодые переехали в пустую дачу на Петровском острове и оставались там до декабря. Но веселое беззаботное настроение не покидало супругов. Часто навещали их друзья, круг которых увеличился: к нему прибавились А.Н. Милюков, М.О. Микешин, К.Е. Маковский.

Вскоре после отшельничества на Петровском острове обстоятельства переменились к лучшему. Заработок в различных изданиях увеличился, и юная пара перебралась в Петербург, где повела жизнь на широкую ногу, к чему Всеволод Владимирович всегда имел слабость. В то же время он начал помогать своей матери, что и делал в продолжение всей жизни.

Все это время и в последующие годы, изучая типы Петербурга и публикуя очерки «Фотографические карточки» и «Золотопромышленники», Всеволод Владимирович носился с одной идеей, которая стала его задушевной и любимой мечтой — написать роман из петербургской жизни, который дал бы полную картину жизни столицы от раззолоченных гостиных до притонов пьянства, разврата и нищеты. На эту идею натолкнул Всеволода Владимировича еще в 1858 году случай, в бытность его в университете, когда он случайно стал свидетелем возмутительной сцены избиения пьяным оборванцем какой-то ему подобной женщины, которая, отбиваясь от него, пересыпала отборные русские ругательства французскими фразами. Это навело на мысль, что избитая женщина была когда-то совсем иным существом. Как она дошла до такого состояния? Что была за среда, где могли иметь место такие безобразные сцены? Вот были первые вопросы, толкнувшие наблюдательного юношу в область исследований по этой интересной, неожиданно вставшей перед ним проблеме. Шесть лет работал Крестовский над изучением петербургских типов, готовясь к своему громадному произведению, и как результат этого — роман «Петербургские трущобы», законченный к 1864 году.