В 1756 году Россия вступила в Семилетнюю войну, и для Суворова открылась, наконец, возможность «понюхать пороху».

Сделавшаяся только в XVII веке независимым государством и в начале XVIII века ставшая королевством, Пруссия вела агрессивную, захватническую политику. При вступлении на трон Фридриха II (1740) население Пруссии состояло всего из 4 миллионов человек. Однако, так как еще отец Фридриха II, король Фридрих-Вильгельм I (1713–1740), большую часть государственных средств тратил на военные цели, это маленькое государство имело сильную армию (в большинстве случаев наемную); войска были подвижны и обладали первоклассным для того времени вооружением. Наконец, они являлись послушным инструментом в руках энергичного полководца, обладавшего неограниченной властью. Все это делало прусскую армию грозной для ее более отсталых противников. «…военная организация Фридриха Великого была наилучшей для своего времени»,[14] отмечал Энгельс. Однако, поскольку эта организация покоилась на палочном режиме юнкерской монархии, на отрыве от народных масс, которых Фридрих не привлекал к защите страны даже в самые опасные моменты, она несла в себе зародыши своей гибели. Армия Фридриха, пополнявшаяся путем найма «ландскнехтов», а также посредством вербовки и принудительной поставки рекрутов, держалась только беспощадной муштрой и мертвящей, свирепой дисциплиной. При всей внешней организованности эта армия, лишенная идейных стимулов, страдала отсутствием подлинно боевого духа, отсутствием готовности самоотверженно сражаться. Через полвека, при столкновении с более передовой, на иных началах построенной армией, прусская организация потерпела полное поражение; Иена и Ауэрштедт были тому свидетелями. Эти битвы закончились блестящими победами Наполеона и полным разгромом пруссаков. Но в середине XVIII века Пруссия еще представляла собой мощную военную силу, и только русская армия сумела выдержать ее натиск и нанести ей сокрушительные удары.

Захватническую, агрессивную политику Фридриха II поддерживали прусские землевладельцы-крепостники, а также прусское купечество. Цель этой политики была ясна: «округлить» прусские владения, захватить выгодные торговые центры и овладеть прилегающими промышленными областями.

Вскоре после своего вступления на престол Фридрих вторгся в богатую австрийскую область Силезию и завладел ею.

Хотя захват этот произошел без всяких к тому оснований (если не считать непомерных аппетитов прусского короля), Фридрих, опираясь на содействие Франции, добился признания захвата Силезии со стороны других держав. Использовав таким образом французскую помощь, Фридрих II совершил крутой поворот: в 1756 году он заключил союз с Англией. Для всех было очевидно, что этот союз есть лишь этап в осуществлении новых захватнических планов Фридриха, который в общественном мнении уже твердо снискал себе, по выражению английского историка Маколея, репутацию «политика, лишенного вместе и нравственности и приличия, ненасытного хищника, бесстыдного изменника».[15]

В противовес англо-прусской коалиции возникла другая коалиция, в составе Франции, Австрии, России и некоторых менее крупных государств. Наследник русского престола, Петр Федорович[16] являлся горячим почитателем и приверженцем Фридриха. Вокруг него группировались поступивший на русскую службу вюртембергский уроженец генерал Тотлебен и ряд других пришлых немецких военных, не всегда компетентных в военном деле, отличавшихся наглым пренебрежением ко всему русскому и очень падких на золото. Елизавета Петровна и ее ближайшее окружение придерживались последовательной политики, непримиримой по отношению к прусскому агрессору Но императрица была тяжко больна, и это вдохновляло сторонников пронемецкой партии, надеявшихся на то, что после смерти Елизаветы произойдет изменение внешней политики.

В конце лета 1756 года Фридрих вторгся в Саксонию. Предательская внезапность нападения и большой численный перевес обеспечили ему быстрый успех. Дрезден был занят, саксонский курфюрст вынужден был бежать, а четырнадцатитысячная саксонская армия капитулировала, причем Фридрих насильственно включил саксонских солдат в ряды своей армии.

Однако надежды прусского короля на «молниеносную войну» не осуществились. В следующем году он потерпел сильное поражение от австрийцев (под Коллином), а тем временем русские войска, мобилизовавшиеся гораздо быстрее, чем Фридрих предполагал, уже приближались к его владениям. Но двуличное поведение главнокомандующего русской армией С. Ф. Апраксина, уклонявшегося от энергичных действий, чтобы не навлечь гнева наследника престола, и всевозможные недостатки в организации русской армии (особенно в области интендантской службы) привели к тому, что войска перешли прусскую границу только летом 1757 года. Действия их протекали очень успешно: 5 июля был взят Мемель, месяц спустя – Гумбинен, за ним – Инстербург.

В этот именно период Суворов прибыл в действующую армию. Он усиленно добивался назначения сюда, но получил не то, к чему стремился: первое время он вынужден был работать на нестроевых должностях. Его командировали в распоряжение начальника этапного пункта в Либаве, а затем, после занятия русскими войсками Мемеля, назначили туда обер-провиантмейстером. Ему было поручено снабдить провиантом двигавшуюся к театру войны армию Фермора, используя для этого течение рек. Однако сплавная операция не удалась «по неспособности реки». В следующем (1758) году Суворов исполнял некоторое время обязанности коменданта города Мемеля, а затем ему дали другое поручение: участвовать в формировании и отправке в армию резервных батальонов. Сформировав в Лифляндии и Курляндии семнадцать батальонов, он привел их в Пруссию и остался при армии без определенного назначения. Проявленная Суворовым энергия доставила ему повышение в чине: он был произведен в подполковники (9 октября 1758 года).

Проницательный взор молодого офицера ясно видел недостатки организации русской армии и невежество начальствующего состава. В одном из писем Суворов писал: «Полковники… расслабляют своих офицеров… сибариты, но не спартанцы… делаясь генералами, подкладка остается та же».

19 августа1757 года при Гросс-Егерсдорфе лучший фридриховский генерал, фельдмаршал Левальдт, атаковал русские войска. Командование русской армии, возглавляемое Апраксиным, наделало массу ошибок, но солдаты и многие рядовые офицеры проявили такую беззаветную храбрость, стойкость и упорство, что, несмотря на критическое положение русской армии в начале боя, она не только отстояла свои позиции, но и разгромила наголову противника.[17] Русские войска заняли Кенигсберг, Мемель, всю Восточную Пруссию.

Победа не была использована: ссылаясь на затруднения с провиантом в Восточной Пруссии, Апраксин вернул армию обратно в Польшу. Действительная причина этого поступка, сводившего на нет все усилия, жертвы и героизм русской армии, заключалась в давлении и происках фридриховских приверженцев при дворе русской императрицы. Сам Фридрих впоследствии в «Истории Семилетней войны» открыто признал, что отступление Апраксина было совершено в интересах Пруссии. Всеобщее возмущение Апраксиным в России достигло таких размеров, что он был смещен с должности и арестован. Не стало Апраксина, но остался наследник престола Петр, то есть главный сторонник англо-прусской коалиции в России.

14 августа 1758 года Фридрих встретился с русскими войсками при Цорндорфе. Сражение окончилось с неопределенным результатом: обе стороны сохранили после боя свои позиции.

23 июля 1759 года русские войска под начальством нового главнокомандующего, графа П. С. Салтыкова, умного и даровитого военачальника, одержали победу над пруссаками (выступившими под командованием одного из видных прусских генералов – Веделя) при Пальциге. 1 августа того же года произошло генеральное сражение у деревни Кунерсдорф. Фридрих во главе пятидесятитысячной армии стремительно атаковал русские позиции. Он применил свой излюбленный прием: обход с фланга. В начале битвы левый русский фланг был опрокинут, и пруссаки начали проникать в тыл русского расположения. Фридрих считал победу обеспеченной и отправил в этом духе депеши в Берлин.