— Наш мальчик в домике? — спросил я, злясь на этого урода, который именно сегодня решил убить толстосума.

— Да. И скорее всего у нас мало времени, — продолжая на ходу вводить меня в курс дела, пока мя неслись по коридору и спускались на лифте, на парковку. — Охрана, скорее всего, убита. Судя по его увлечениям, он сначала проиграется, а только после этого убьет.

— Значит, у нас минут десять- пятнадцать, — сделал я вывод.

— Ты читал о нем? Знаешь, что он оставляет 'на сладенькое'?

— Читал. Именно поэтому и говорю, сколько времени осталось. Иначе спасать будет уже некого.

— Миха, нам надо его просто спугнуть, но не задерживать. Слышишь? Зная тебя, могу предположить, что ты полезешь на рожон. Не стоит.

— Спугнуть, чтобы потом опять ждать, когда он вылезет? Колян самому тебе не надоело за ним бегать?

— Ладно, мы подъезжаем. Главное не пристрели его, нам надо его упечь в тюрьму, а не грохнуть. Понял?

— Да, понял я. Понял, — нахмурился я, подходя к дому. — Света нигде нет.

— Слишком тихо и темно. Значит точно в доме, сволочь.

— Я с парадного, ты с черного входа, — отдал я распоряжение.

— Как скажешь, ты здесь главный, — тихо недовольным тоном сказал Колян.

— Второй этаж. Заметил? Там отсвет свечи мелькнул. Спальня.

— Разбежались… — Колян скрылся за углом дома.

— Эх, черт… не вляпаться бы. Дома меня Кер ждет, — отогнав мысли о соблазнительно улыбающемся Кере, я осторожно зашел в дом.

Первый этаж. Коридор. Тихо. Иду практически на цыпочках. В руках пистолет. Внимательно вглядываюсь в темноту комнат. Благо фонарные уличные столбы мало-мальски дают освещение, иначе бы совершенно не видел куда идти. Лестница. Хорошо, что железная и не скрипит. Второй этаж. Знакомая для меня дверь, все же охранял этого толстосума, не один день.

Коляна не встретил, хрен знает, где его носит. Так, считаю до трех и захожу. Прислушиваюсь. Да он здесь. Кто-то мычит, наверное, рот заклеен. Неспешные шаги. И какой-то монотонный говор. Раз… два… шаги стихли… плохо… Три

Вышибив дверь ногой, влетаю в комнату, бегло осматривая комнату. На стуле весь перемотанный скотчем сидит объект, никого больше в комнате не видно. По перепуганным глазам пенника понимаю, что сглупил…

— Именно тебя я и ждал, придурок, — раздался за спиной глумливый смех. — Пока.

Я не успеваю развернуться, раздается выстрел, голову опаляет боль, падаю.

— А теперь ты, — продолжает ненавистный голос. Пленник замычал сильнее. Из последних сил поднимаю руку, и стреляю. Кажется, попал… Кер, прости дурака…

Сижу на кухне, нехотя жуя разогретый ужин и практически не чувствую вкуса. На душе погано, и какая-то непонятная тревога. Понимаю, что есть одному совершенно не нравится, Михи чертовски сильно не хватает. Перестав есть и бросив недоеденный ужин, как сомнамбула плетусь на кровать. На душе неспокойно, заснуть не получается. Бреду в зал и включаю телевизор, все равно на какой канал. Рядом кладу телефон, чтобы схватить, как только он зазвонит. Да что же это такое?! Я весь как на иголках.

— Надо съездить к нему на работу. Я мешать не буду, просто посмотрю все ли с ним в порядке, и только.

Приняв решение, лечу в комнату за одеждой, но звонок мобильного телефона, заставляет уронить футболку. Мне становится страшно. Как в замедленной съемке тяну руку к телефону и осторожно, как ядовитую гадину готовую укусить, подношу к уху.

— Да?

— Кер?

— Да.

— Приезжай. Городская больница. Миха при смерти.

Больше я ничего не слышал, в ушах начало все пульсировать, перед глазами поплыло. Мгновенно одевшись, я выскочил на улицу, добежав до дороги ловя первую попавшуюся машину.

— До городской больницы, подвезете, — ныряю в окошко остановившейся машины.

— Двести, — спокойно говорит водитель.

— Пятьсот, если очень быстро.

— Понял.

Мы едем вроде быстро, но для меня слишком медленно.

— Поднажми, — прошу я. Мне кажется, что у меня утекают даже не минуты, а секунды времени.

— Не могу. Тут могут стоять. Оштрафуют.

— Сколько будет стоить штраф? — чуть не рыча, спрашиваю я.

— Штуки три, — не торопясь отвечает водитель.

— Человек, я тебе отдам все, что есть у меня в карманах, но просто умоляю, привези меня в больницу побыстрее. У меня друг умирает.

— Так бы сразу и сказал.

Вот теперь мы неслись на пределе возможного. К больнице мы прилетели в рекордно короткий срок, резко затормозив прямо перед входом. Вытащив все, что у меня, было, положил ему на сиденье.

— Спасибо, — и выскочил из машины.

— Эй, постой мне не нужны твои деньги! — крикнул он мне вслед.

— Ты заработал. Спасибо! — не останавливаясь, крикнул я, влетая в холл больницы.

— Быстро ты, — встретил меня Колян.

— Где он?

— В операционной.

— Как он? Жить будет? Что произошло?

— Пойдем, сядем. Все равно ты ему сейчас ничем не поможешь.

— Мы были на задании, подробности рассказывать я не имею права. Скажу только, что Миха нарвался на пулю. Мне пришлось убить того ублюдка, но как видишь, я опоздал, — сокрушенно проговорил Колян. — Миха его подстрелил, из-за чего он не смог убежать.

— Я должен его увидеть.

— Сейчас операция закончится, все и узнаем.

Время тянулось бесконечно долго. Сидеть на месте я просто не мог, поэтому мерил коридор шагами. Колян пару раз предлагал мне сесть и не мельтешить, но меня хватало на несколько минут, и я снова начинал бесцельное и бесконечное хождение. Когда к нам вышел хирург, как назвал его Колян, я накрутил себя до такой степени, что едва сдерживался, чтобы не броситься в операционную самому.

— Состояние крайне тяжелое. С таким ранением в голову, как правило, не выживают. Странно даже то, что он до сих пор жив.

— И вы ничего толком не можете сделать?! — прорычал я.

— Мы сделали все, что могли, но мы не всесильны, — развел руками хирург. — Будем надеяться, что он выкарабкается. Но все, же готовьтесь к худшему. До утра он может не дожить…

— Я тебя самого на тот свет отправлю, если с ним что-то случится, — зарычал я, схватив врача за халат, помотыляв и приподняв как тряпичную куклу.

— Кер, отпусти его! Он не виноват! Они делают что могут! — схватил меня за руки Колян. Я разжал пальцы, ошарашенный врач свалился кулем на пол.

— Ты кто такой? — пролепетал он.

— Вам лучше уйти, — раздраженно сказал Колян. Врач долго себя упрашивать не дал, скрывшись за углом.

— Успокойся, Скерус, — сказал Колян.

— Ты не понимаешь, я не могу ему даже помочь. Сидеть и смотреть, как умирает любимый человек?! Это чудовищно! — рыча зверем, метался я возле операционной.

Из нее на каталке вывезли бледного, с перебинтованной головой Миху. Это оказалось так больно видеть, что на глазах выступили слезы. Две девушки в зеленоватой спецодежде толкали каталку к палате реанимации.

Я отправился следом и попытался войти за ними, но одна из девушек загородила собой дверь.

— Вы считаете, что я смогу спокойно сидеть в коридоре, когда рядом умирает единственный самый важный на свете для меня человек? — спросил я молоденькую медсестру.

— Нет… — пролепетала она, отводя свои глаза от моих, — но это против правил.

— К чему правила, когда на кону жизнь? — тихо спросил я.

— Ладно, проходите. Но тихо и только Вы, — все, же согласилась она.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я ее.

Миха лежал весь окутанный проводками. Рядом пиликала какая-то техника.

Тихо, чтобы не потревожить, его я поставил стул рядом с ним и присел на него. Накрыв своей ладонью его теплую руку, я прижался головой к простыне закрывающей его ноги.

— Как же ты так неосторожно, Миха? Ты знаешь, что тебе пророчат не дожить до утра, а я помочь ничем не могу? Был бы вампиром, дал бы своей крови, а так… Мих, ты не покидай меня, пожалуйста. Я столько веков тебя ждал, ты просто обязан жить. Ты же понимаешь, что я не смогу жить без тебя. Даже мой народ не так для меня важен, как ты. Мих…