Перед статуей на полу стояла медная чаша, в которой лежали дымящиеся палочки, распространявшие вокруг своеобразный терпко-сладковатый запах, Дым от курений поднимался вверх голубыми спиралями.

Цзывана и Стэнтон остановились, пораженные, в полном недоумении, не зная, что им делать дальше. И в этот момент услышали шаги в глубине храма. Кто-то шел к ним, ступая, судя по звуку, босыми ногами.

Стэнтон Вэр догадался, что это священник. Он сделал шаг навстречу, внимательно вглядываясь в лицо пустынника.

В то время в Китае можно было встретить два типа буддистских монахов: глуповатых, умиротворенных служителей культа, вышедших из народа, и тех, что принадлежали к древней аристократической касте ученых монахов, которых отличала глубина мысли и возвышенная созерцательность.

Стэнтон Вэр напряженно вглядывался в темноту, стараясь разглядеть священника, служившего в этом уединенном храме, и моля небеса послать надежду на спасение.

Священник подошел ближе, и молодые люди с радостью заметили на его спокойном лице печать высокой духовности и возвышенной работы мысли.

Одежда его, бедная, сшитая из грубой материи, тем не менее была чиста и аккуратна. Монах смотрел на молодых людей холодным, загадочным китайским взглядом, однако в глубине темных глаз светились внимание и интерес.

Стэнтон Вэр низко поклонился и произнес:

— Мы ищем убежища, ваша святость.

Ни один мускул на неподвижном лице священника не дрогнул. Невозможно было угадать, о чем он думает.

— Я умоляю именем сокровища в лотосе, — продолжал Стэнтон Вэр.

При этом он сделал рукой тайный жест, известный лишь тем, кто обучался в крупнейших буддистских монастырях, где ламы, объединенные в собственное братство, подобное обществу масонов, хранят свои обычаи и обряды в тайне от остального мира.

Несколько мгновений священник недоверчиво и испытующе вглядывался в лица вновь прибывших.

Он еще не успел ничего произнести в ответ, как послышался топот множества ног и громкие, теперь уже совсем близкие голоса. Преследователи, видимо, были в первом дворике.

— Помогите нам, — отчаянно взмолился Стэнтон Вэр.

Священник повернулся и произнес:

— Идемте!

Они последовали за ним в ту таинственную темноту, из которой он сам только что появился. Было так темно, что Стэнтону пришлось взять Цзывану за руку, хотя они не могли идти рядом, так узок был темный проход, которым их вел священник. И внезапно оказалось, что они уже за спиной огромной статуи Будды.

Священник остановился и незаметно нажал какую-то тайную пружину. Перед беглецами открылась узкая щель: это разделился надвое цветок лотоса, на котором восседал Будда.

Жестом священник указал им путь внутрь статуи.

Стэнтону Вэру пришлось согнуться почти вдвое, чтобы проникнуть в убежище. Но внутри оно уходило вверх так же высоко, как сама статуя.

Раздался едва слышный щелчок: это сомкнулась щель. И почти одновременно по каменным ступеням застучали шаги преследователей.

Люди перекликались, с удивлением обсуждая появление в такой глуши буддистского храма. Их шаги уже гулко отдавались во внутреннем дворике.

Стэнтон Вэр, затаив дыхание, невольно спрашивал себя, хватит ли им с Цзываной воздуха. Ведь неизвестно, сколько времени им еще предстоит скрываться в этом удивительном убежище. Но едва глаза немного привыкли к темноте, он обнаружил, что под руками божества просверлены два маленьких отверстия. Расположены они были с таким расчетом, чтобы не только пропускать воздух, но и дать возможность видеть, что происходит в храме.

Потянув Цзывану за руку, Стэнтон Вэр заставил и ее принять положение, которое позволяло и дышать, и наблюдать за происходящим. Они различили чашу с курениями, а рядом с ней — людей принца, ворвавшихся в храм. Их было четверо. Но за ними раздавался топот множества ног. Трудно было определить, сколько еще преследователей взбегают по ступеням.

В руках у них были короткие кривые китайские мечи, которые обычно прятались в широкий пояс поверх одежды.

Люди стояли, растерянно оглядываясь. Торжественная тишина, священный покой, царившие в храме, и сама огромная золотая статуя Будды явно потрясли их воображение, подавляя своим величием.

И вновь из таинственной темной глубины храма перед незваными гостями возник бесстрастный священник.

— Чем могу помочь вам, дети мои? — спокойно спросил он. Голос его был глубок и звучен, а интонации свидетельствовали о том, что обладатель этого голоса практиковался в дыхательной гимнастике, составлявшей часть обучения лам.

— Ваша святость, мы разыскиваем мужчину и женщину, — ответил один из преследователей, который уже немного освоился в обстановке храма, а его священный ужас перед величием Будды слегка рассеялся. Разбойник даже откровенно озирался по сторонам, пытаясь разглядеть во мраке свою жертву.

— Мужчину? — бесстрастно переспросил священник.

— Мандарина, ваша святость.

— Но почему же вы разыскиваете его, вооружившись столь опасным оружием?

— Он украл у нашего хозяина, принца Дуаня, сокровище!

— Неужели? — холодно усомнился отшельник. — А зачем ему было приходить с краденым сокровищем именно сюда?

— Его жизнь висит на волоске: он должен поплатиться и за воровство, и за то, что нарушил священные законы гостеприимства, — с напором заявил слуга принца.

— А что это за женщина?

— Она всего лишь маленькая наложница. Просто мы должны вернуть ее во дворец принца.

— Как вы могли предположить, что такие люди явятся именно сюда, в святой храм властителя Будды?

В сдержанном, но строгом тоне, которым священник задавал свои сухие вопросы, таилось нечто, что сбивало с толку людей, которые в глубине души сознавали, что, возможно, участвуют в совершении преступления. Глаза главного из бандитов опасливо забегали, а сам он, казалось, смутился.

— Мы бежали за ними по лесу, ваша святость. Они не могли уйти далеко отсюда.

Священник молчал, и вмешался второй из преследователей:

— Так вы не видели мандарина, ваша святость?

— Нет, я не видел мандарина, — сухо ответил священник, отнюдь не отступая от правды.

— Но они могли где-нибудь спрятаться, пока вы были поглощены молитвой.

— Ну так поищите их, дети мои, если таково ваше желание, — спокойно предложил священник. — Единственное, о чем я вас попрошу, так это спрятать свои мечи. Ведь вы не хуже меня знаете, что властитель Будда запретил нам покушаться на человеческую жизнь.

Со странной покорностью люди принца подчинились. Потом они принялись обыскивать храм. Он был совершенно пуст, если не считать великолепную статую Будды, так что через минуту-другую преследователи отправились обыскивать дворы и хозяйственные строения.

Все это время священник неподвижно стоял перед статуей, словно поведение целой толпы людей не имело к нему ни малейшего отношения. Выражение его лица оставалось совершенно непроницаемым.

Бандиты вернулись разочарованными:

— Никого нет, ваша святость.

Священник лишь склонил голову. Переговариваясь между собой, люди сбежали по ступеням храма и скрылись во мраке леса.

Только когда последний из людей принца покинул храм, напряжение немного отпустило Стэнтона Вэра. Теплая волна мира и покоя омыла его застывшую в страшном сознании смертельной опасности душу. Все это время он внимательно наблюдал за происходящим сквозь маленькое отверстие, сознавая, что, если их обнаружат, ни для него самого, ни для Цзываны уже не останется ни малейшей надежды на избавление.

Но вот наконец с его губ сорвался тихий вздох, и Цзывана бросилась в его объятия.

Стэнтон Вэр обнял ее, ощущая, как дрожит его маленькая, но такая мужественная спутница. Молча он прижимал девушку к себе все крепче и крепче: вожделение прошедшей ночи вернулось снова.

Цзывана подняла лицо, готовая заговорить, но Стэнтон за свою богатую опасностями жизнь хорошо изучил коварство врагов. Он ни на секунду не сомневался, что обнаружить сейчас свое присутствие — значит подписать себе смертный приговор.