— Это она так говорит?

— Да.

Занятная девушка этот завхоз, надо узнать о ней побольше. Что же есть в ней такого, что она приворожила ни на кого не обращавшего внимания Юрку? Или, может, она и была той причиной, по которой Юра был холоден ко всем остальным. Однако сейчас меня больше волновал ее стих. Интересно, что у нее творится в душе?

В кабинете было пусто и мрачно, а когда я вошла, стало еще и обрекающее печально. Аура с утра у меня плохая. Я не выспалась, проснулась ни свет ни заря и первой парой в расписании стояла практика у четвертых курсов. Я их боялась тем честным страхом, который испытывает отличник, когда идет сдавать предмет абсолютно ему незнакомый. Конечно, отличник так никогда не поступит, но я глупая и невезучая. Допустим, что отличник такой же, как бы это ни противоречило логике.

Кормить должны не раньше восьми, тратить деньги на кафе с самого утра плохая примета, да и есть пока совершенно не хотелось. Пошатавшись по кабинету, я вернулась в спальню, привела себя в порядок и вспомнила, что хотела переставить парты. Как раз оставалось еще сорок минут. Не знаю, много ли я наворочу одна, но делать все равно нечего.

После десяти минут проб и ошибок, выяснилось, что задача труднее, чем кажется. Из мебели я раньше ничего тяжелее тумбочки не двигала, и то она была маленькая и легкая. Заклинаний мгновенного перемещения я не знала, а все мало-мальски подходящие из своего набора, больше усложняли. Тяжелые конструкции то не желали двигаться, то разваливались на лету, а когда я волочила их по полу, грохот стоял такой, что уши закладывало. Жалкое зрелище, душераздирающее…Кошмар!

Вот странно, замок выглядел очень ухоженным, деньги на ремонт и содержание были, а парты новые поставить не судьба. Как из школы ночью воровали! Приглядевшись, я даже увидела автограф ученика седьмого класса школы номер двадцать, судя по подписи, и размытый пошлый стишок. Надеюсь, это не подтверждение моей теории, а студенческая шуточка.

Я всё-таки успела переставить самый добротные парты в первый ряд, когда дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену, и передо мной предстала завхоз. Волосы дыбом, не накрашенная, не проснувшаяся, огромный махровый халат от спешки оголил плечо. Не в духе — это мягко сказано. Ария смотрела на меня, как удав на кролика, и медленно тяжело дышала. Кажется, что в следующую секунду она бросится на меня и придушит, и придет моя мучительная смерть не от студентов и не от ректора, а от разбуженного завхоза.

Я не знаю, сколько времени прошло, я от страха даже дыхание задержала, а Ария постепенно приходила в себя: протерла глаза, поморгала, поправила халат и от всей души зевнула. Я выдохнула. Выживу.

— Так это ты, Снежинка, — резюмировала она. — Ладно, тебя прощаю.

— А если ты это был кто-то другой?

Я до сих пор смотрела на нее во все глаза, вдруг, я моргну, а потом уже не выморгну. В смысле она передумает и таки меня убьет.

Правильно Богдан сказал, в плохом настроении она кричит и злится. По ней не видно, что она склонна к депрессиям, разве что к чужим. Не удивлюсь, если эта девушка держит в страхе весь замок: приспичит ей ночью тебя отчитать, и следующий месяц заснуть не сможешь.

Видимо, независимо от внешности профессиональные привычки у завхозов не изжить: страшные до ужаса и ведут себя, будто вверенное им здание их личная и безраздельная собственность. А остальных сюда пускают по очень большому блату.

— Я бы закатила скандал, — спокойно объяснила Ария, разглядывая мою коморку. — Я им всем шуметь до завтрака запретила.

— Я тебя разбудила? Извини…

— Да ладно, это не ты виновата, а акустика, — отмахнулась она. — Я живу двумя этажами ниже, а слышно все, чуть ли не лучше, чем здесь.

Я незаметно прикусила губу. Веселую побудку я устроила соседям, аж первый этаж слышал. Очень надеюсь, что апартаменты Мирослава далеко отсюда, и его бедствие не коснулось. Когда же я научусь сначала думать, а потом делать?

— Тебе эту рухлядь приспичило переставить? — наконец сообразила Ария, из-за чего весь шум.

— Я не смогу работать в полукруге парт, а времени нет, скоро первая пара начнется, — начала я оправдываться. Блондинка посмотрела на меня, как любимую болонку, которая гавкнула жуткую глупость.

— У меня в подвале давно пылятся новые столы для этой комнаты. Парочка с дефектом, но большинство в отличном состоянии.

Ух ты! Оказывается завхоз — очень полезный человек. Правда, лишний раз ее лучше не злить, но, надеюсь, это не так трудно.

— Я «за». А почему их раньше не поставили? — ошарашено спросила я.

— Старуха Изергиль была против, — пожала плечами Ария, ещё раз поправила халат и пошла к выходу. — Почему я не знаю, она вообще была странная, — Девушка обернулась: — Ты иди завтракать, там чуть раньше накрывают, чем в восемь. Заодно разглядишь все. Нормальный обеденный зал находится рядом с ночным, буквально справа. А пока ты кушаешь, мы здесь все переставим с ребятами?

— Хорошо, спасибо, — улыбнулась я, выбегая вслед за ней. — И, пожалуйста, парты поставьте не по кругу, а как в обычном классе, чтобы все внимание на преподавателя.

Ария, ехидно скривила губы, приглаживая пятерней волосы. Для человека, которого бессовестно разбудили жуткими скрипами, блондинка вела себя поразительно благодушно. Я ждала худшего.

— Хочешь как в привычном классе? Ну, тогда я тебе и учительский стол притащу. Все удобнее, чем на подоконнике сидеть.

— А здесь преподаватели на подоконниках сидят? — удивилась я, представляя.

У нас в школе с подоконников учеников сгоняли, чтобы они карниз со шторами не оборвали. Изображение быстро нарисовало злую-презлую Ария, сгоняющую с подоконников Эдика и Ядвигу.

— Ой, они здесь и на потолках висят, — отмахнулась блондинка, сворачивая за угол. Так, если я правильно помню, то мне прямо. — Ладно, потом увидимся!

Она махнула мне рукой и оставила на растерзание преподавателей, которые висят на потолках. А может они тогда и кровь пьют? Все-таки в жуткое место я попала.

Когда Ария скрылась, мои страхи, которые отступили перед грозным завхозом, вернулись. Кажется, на первой паре ко мне должны прийти Маша и Богдан, а оттого я боялась еще больше.

Огромный зал с бесконечными рядами скромных длинных столов и лавок казался разделен на две половины: одна сторона весело искрилась солнечными лучами из сплошного ряда окон, на другой мрачно и величественно висели старые слегка потертые гобелены. Три огромных хрустальных люстры, какие обычно украшают театры, сейчас не горели, рано еще. Зато люди во всю суетились, торопливо разнося по столам приборы, стаканы, холодные закуски. Редким студентам, кто пришел пораньше, приносили горячее.

Преподавательский стол, накрытый белой льняной скатертью, стоял в самом-самом конце, поперек зала. Надо же, а жаворонков среди моих коллег много, и Эдик среди них. Он уже весело махал мне рукой, завидев как только я вошла.

Все остальные подбирались медленно, словно на пути к столовой стояла непреодолимая полоса препятствий, и с неработающим будильником и разбросанными тапочками. Самыми бодрыми выглядели преподаватели, студенты же приползали кто как. Один даже умудрился улечься на стол рядом с тарелкой, но тут же проснулся от возмущенного крика столовских работников.

За завтраком я несколько раз чуть не уронила стакан и постоянно стучала вилкой о тарелку. Сначала меня это напрягало, как и других преподавателей, но потом пришлось втянуться, чтобы как-то расслабиться и привыкнуть. Уж лучше показаться психом, чем трусихой.

Когда зал переполнился и зашумел так, что у меня затрещала голова, я отправилась гулять. В итоге чуть не заработала инфаркт, когда увидела время на огромном циферблате в холле, чуть не опоздала на занятие, но все обошлось.

В кабинете к моему приходу все парты стояли двумя ровными рядами, чуть ли не по нивелиру выверенные. Учительский стол разместился не по центру, а ближе к окну, чтобы не загораживать новенькую белую доски. Красота да и только! Надо вечером зайти к Арии и сказать спасибо. Заодно и стих отдать, а то я утром растерялась и забыла обо всем на свете.