ГАСПАРЯН: Белопанская Польша, так ее называли.

ЗАЛЕССКИЙ: Да, белопанская Польша. Причем, в этом была очень большая доля правды, потому что польские руководящие круги — а там у власти как раз находились «пилсудчики» — относились к Советскому Союзу как к врагу номер один, как к главному противнику, и вообще они с ним воевать собирались.

ГАСПАРЯН: Знаменитый план «Прометей».

ЗАЛЕССКИЙ: Конечно. Великая Польша от моря до моря. И вот тогда-то и было сделано заявление, широко распропагандированное заявление, которое после войны было превращено в большой миф о том, как Советский Союз боролся за международную безопасность и как ему это не дали сделать. А на самом деле, сделав это заявление и тем самым…

ГАСПАРЯН: А почему, кстати, миф?

ЗАЛЕССКИЙ: Да потому что это заявление не было направлено на упрочение международной безопасности. Это было предложение Англии и Франции…

ГАСПАРЯН: Но ведь предложение было сделано, почему же миф?

ЗАЛЕССКИЙ: Так нет, предложение было сделано, но предложение было сделано не для сохранения международной безопасности.

ГАСПАРЯН: А для чего же тогда?

ЗАЛЕССКИЙ: Оно должно означать предложение о начале переговоров, в ходе которых Советский Союз выдвинул предложение встать на сторону Англии и Франции в том случае, если получит за это совершенно конкретную компенсацию.

ГАСПАРЯН: Какую же?

ЗАЛЕССКИЙ: В ходе дальнейших переговоров Англии и Франции дали совершенно конкретно понять, что от них требуется. Прежде всего они должны были согласиться на принятие термина «косвенной агрессии» в трактовке Сталина, которая подразумевала под собой свободу рук Советского Союза в Прибалтике, то есть фактически распространение на Прибалтику зоны влияния Советского Союза с последующим — ну, понятно — либо вводом войск, либо инспирированием прихода к власти коммунистических кругов и присоединением к СССР. Следующее требование — это на случай военных действий свободный проход войск через Польшу и Румынию.

ГАСПАРЯН: Это вот те самые «коридоры», о которых сегодня много и активно спорят?

ЗАЛЕССКИЙ: Да. Что за этим следует, когда советские войска вступают на чью-то территорию с дружественными целями? В принципе, можно предположить с большой долей вероятности. То есть дальше будет, соответственно, присоединение той части Польши, которую, в конце концов, мы и получили, и, естественно, присоединение Бессарабии. То есть, в принципе, были поставлены совершенно конкретные условия. Естественно, все было сделано несколько завуалированно. Но для англичан это не составляло абсолютно никакой тайны — то, что это было завуалировано дипломатическими методами. Предложения СССР были обсуждены на заседании Кабинета министров, где лорд Галифакс уже прямо заявил: эти формулировки дают России неоправданно широкие права, означая по существу «неприкрытое вмешательство во внутренние дела Балтийских государств». Англичане абсолютно четко поняли это все. После чего они пришли к выводу, что они не готовы заплатить эту цену за союз с Советским Союзом. Французы, как позже выяснилось, были готовы.

ГАСПАРЯН: То есть Франция готова была, в принципе, пожертвовать.

ЗАЛЕССКИЙ: Сначала была не готова, но к августу французы решили, что дело принимает такой плохой оборот, что, в общем-то, можно наплевать и на Польшу, и на Прибалтику. Тут уже речь о собственной, а не международной безопасности идет… Но англичане уперлись. Они сказали, что не готовы, скажем так, торговать другими странами, что уже в Мюнхене как бы один раз нарвались, и больше этим они заниматься не будут. В результате все закончилось фактически срывом переговоров. Так вот, самое интересное в том, что практически одновременно с тем, что Англии и Франции было сделано то самое предложение о международной безопасности, вдруг неожиданно советский посол в Берлине посетил статс-секретаря министерства иностранных дел Вейцзекера. Странным было то, что это был первый визит в министерство, а он там сидел уже полгода.

ГАСПАРЯН: А почему до этого он не ходил? Не было потребности?

ЗАЛЕССКИЙ: Нет, он не ходил. Ну, он вручил там грамоты верительные. Нет, не ходил, а зачем? Дипломатические отношения с Германией были крайне натянутые, никакого просвета в них, в общем, не было. И в той, и в другой стране пропагандистские кампании клеймили друг друга, только разве что не доходя до неприличных выражений.

ГАСПАРЯН: Но это потом исправлено было, уже в годы Второй мировой войны.

ЗАЛЕССКИЙ: И тут он пришел и поговорил просто так, просто ни о чем. Был такой разговор, что — а вот переговоры идут медленно. В принципе, ведь между Германией и Советским Союзом нет серьезных противоречий. А идеологические разногласия не должны нам мешать. У вас своя страна, у нас своя страна, почему бы нам, так сказать, не улучшить отношения. То есть такой ничего не значащий разговор, если не считать того, что посол пришел… Совершил свой первый визит через полгода после прибытия в страну. Немцы, в принципе, все поняли. То есть министерство иностранных дел Германии составило себе мнение о том, что ему предлагают…

ГАСПАРЯН: Это зондаж фактически почвы?

ЗАЛЕССКИЙ: Конечно, это был зондаж. И затем он продолжился. Причем, с Германией переговоры шли довольно тяжело, потому что у власти стоял Гитлер, который, по большому счету, сначала отнесся к самой возможности пакта с Советским Союзом как к пакту с дьяволом. То есть Германия не может заключить пакт с СССР, просто не может, потому что…

ГАСПАРЯН: Это нарушит все установки просто нацистской партии.

ЗАЛЕССКИЙ: Но, конце концов, он пришел к выводу — и здесь огромную роль сыграл Риббентроп, — что заключение подобного пакта все же возможно. В это время Англия и Франция со своей стороны взяли курс на то, чтобы, не заключая пакт с Советским Союзом, затягивать переговоры, оставив ситуацию в подвешенном состоянии. То есть, в данном случае они надеялись, что пока позиция Советского Союза неясна, это будет играть сдерживающую роль в отношении нацистской Германии. То есть, когда неизвестно, как поступит Советский Союз в случае начала войны, уже сама гипотетическая возможность вмешательства его в конфликт может удержать Германию от начала военных действий, что, на самом деле, было совершенной фикцией. То есть Гитлера это бы не удержало однозначно совершенно — это если судить по его действиям. И потом, когда Советский Союз понял, что он не получит той компенсации, которую хотел…

ГАСПАРЯН: Взоры обратились на Берлин.

ЗАЛЕССКИЙ: Причем, Советскому Союзу, естественно, Сталину гораздо выгоднее было получить эту компенсацию от Англии и Франции. Тогда она была бы значительно более законной, с международной точки зрения.

ГАСПАРЯН: Но ведь со стороны Советского Союза получается ровно тот же «пакт с дьяволом», как и со стороны Германии. ЗАЛЕССКИЙ: Да.

ГАСПАРЯН: Не тешил себя никто, наверное, иллюзиями по поводу миротворческой позиции Гитлера, по поводу всех этих заявлений, которые там проходили?

ЗАЛЕССКИЙ: Конечно, нет. Цель Советского Союза, официально декларированная на съездах партии, — это распространение социализма, социалистического строя, власти рабочих и крестьян по всему миру. Соответственно, в данном случае шла игра, чтобы распространить справедливое общество на определенные территории. Эти территории были совершенно конкретно обозначены. И когда дело с Германией дошло уже до конкретных переговоров, были перечислены именно те же территории, что в свое время Англии и Франции. В отличие от руководителей Англии и Франции, Гитлер не был человеком, который считал, что он не может поступиться судьбой других стран, и совершенно спокойно пошел навстречу Сталину. Тем более что Гитлер не рассматривал этот договор как…

ГАСПАРЯН: Необходимый для исполнения.

ЗАЛЕССКИЙ: Как его к чему-нибудь обязывающий документ. У него же с Польшей тоже был договор.

ГАСПАРЯН: Так у него и со странами Балтии договоры были.

ЗАЛЕССКИЙ: Да, со всеми. И когда поляки захотели продлить договор — а он был заключен ранее на пять лет — то Варшава предложила: давайте теперь его заключим на 10 лет. В ответ Гитлер сказал: да давайте на 25, мне все равно. А через два года он напал.