ГАСПАРЯН: Им уже история вынесла общий приговор.
ДОЛГОПОЛОВ: Знаете, я бы не сказал, что это приговор. Это наказание, понимаете, кара. Пусть не Божья, а кара историческая. Но те люди, которые аплодировали и хлопали, они потом получили те же пули в лоб, а может быть, и в затылок.
ГАСПАРЯН: Николай Михайлович, а как так получилось? Вот если мы посмотрим ретроспективно на советскую разведку в двадцатые и тридцатые годы, то ведь успехов и достижений у нее было значительно больше. Можно вспомнить и блистательные операции треста «Синдикат 2». Это соответственно против белой русской эмиграции, против Бориса Савенкова. Савенкова вообще выманили на территорию Советского Союза и осудили. Нам нужно вспомнить похищение генерала Кутепова. В Париже можно вспомнить похищение генерала Миллера. Можно вспомнить великолепные операции на Балканах. Это когда нелегал Линницкий сумел войти не только в доверие руководства Русского общевоинского союза, но и попасть вообще фактически в святая святых РОВС, это организация контрразведки «Внутренней линии», и при всем при этом Сталин говорит, что вот везде враги, предатели, изменники, шпионы. Ну как же так?
ДОЛГОПОЛОВ: Знаете, он это очень четко обосновывал. У него логика была, извините за это слово, иезуитская. Вот он считал, что Ягода завербовал всех. И его спрашивали, а как, интересно, шли эти вербовки? Ведь он должен был вербовать руководителей разведки, да? И очень просто под Сталиным шла вот эта вот вербовка. Он отправлял людей отдыхать, лечиться. Действительно, люди болели. В Германию. Там, по заверениям Сталина, людей вербовали. Ягода знал, что люди завербованы. Они возвращались обратно. И Ягода говорил, вот тут у вас нет альтернативы. Или вы немецкие шпионы. Это правда, вас завербовали. Или, значит, я рассказываю Сталину, как вас вербовали. Почему, как, что? Сознавались, понимаете.
ГАСПАРЯН: Но ведь все на Лубянке знали о том, что Ягода, мягко говоря, на ножах с Артузовым.
ДОЛГОПОЛОВ: Нет, ну как, мягко говоря? Понимаете, это были два непримиримых врага — интеллигент швейцарец, человек, владевший многими языками, игравший на музыкальных инструментах, кстати, его дети стали известными музыкантами, не дети, может быть, скажем, так, внуки, но человек, который даже свой паспорт настоящий Фраучи сумел сохранить, передать людям, которые по этому паспорту Фраучи еще долгие годы работали.
ГАСПАРЯН: Это не Быстролетов, в частности, пользовался?
ДОЛГОПОЛОВ: Быстролетов не пользовался паспортом Артузова. У него были свои паспорта. Это были другие люди. До сих пор где-то в Швейцарии есть маленькие такие деревушки, и одна из них, одна из них — вот там имя Фраучи вспоминают. Такой человек есть. А вот это его дом. Он до сих пор стоит. Понимаете, совершенно нераскрытый. Что в этом доме? Интересно, правда. Но, тем не менее, и он тоже попал, он попал под этот молот гораздо позже. Если вы помните, Сталин перевел его из, скажем так, по-современному — внешней разведки, он его сначала перевел на другую должность, а потом он его перевел и бросил, что называется, на военную разведку И вот там, на военной разведке, где Артузов, в том числе, успел блестяще поруководить нашим нелегалом Зорге, вот, и добиться с ним именно в этот год огромных успехов, огромных, вот после этого он потихонечку добился того, что Артузова исключали из партии, Артузова снижали в должности, Артузова понижали во всяческих его званиях. И конец-то был совсем печальный. Его расстреляли мгновенно, мгновенно.
