Прошла неделя, как он вернулся в Лоуер Холл. Мартин сообщил ей, что рассказал своим о ее предстоящей свадьбе с Адамом. Ванесса ничего не сказала — ни плохого, ни хорошего.

Зато сегодня она сказала достаточно!.. Селина наконец-то закончила дела, взяла такси и поехала в Лоуер Холл, предвкушая возможность отдохнуть денек от пребывания в доме Адама, но встретила там Ванессу с холодным, будто мраморным, лицом.

— Удивительно, что ты сумела расстаться с женихом, чтобы приехать навестить своего дядю, — начала она разговор. Селина не могла сказать ей, что не испытывает большой радости от того, что живет в доме Адама, с гораздо большим удовольствием она бы вернулась сюда, в свой дом. Но сказать это — значит разоблачить свою ложь об их любви.

Селина покорно последовала за ней в гостиную, где Ванесса холодно сказала:

— Я хочу поговорить с тобой, прежде чем ты встретишься с Мартином.

Однако она молчала в течение нескольких напряженных минут, стоя у камина и держа свои худые руки над огнем. Чувствовалось, как напряжена ее спина под облегающим платьем из тонкой шерсти фиолетового цвета.

— Итак, — наконец спокойно начала Селина, не выдержав дольше напряжения и бледнея, потому что, когда Ванесса повернулась, она ощутила исходящую от нее враждебность.

Да, ее тетя все еще была красивой женщиной. Имея такую форму лица, она будет выглядеть привлекательной в любом возрасте, но сейчас ее черты были искажены неприязнью к Селине, которую она еле сдерживала.

— Я надеюсь, ты понимаешь, на что идешь? Я всегда делала для тебя все, что могла, воспитывала тебя, как родную дочь. А ты отплатила мне ударом в спину!

— Почему? — нежным голосом спросила Селина, вовремя вспомнив, что она должна вести себя, как влюбленная женщина, и поэтому видеть мир как бы сквозь розовые очки. — Я никого не хотела обидеть, ты ведь знаешь, тем более вас с Мартином.

— Не надо разыгрывать передо мной этот сентиментальный спектакль! — нанесла ответный удар Ванесса, недовольно поведя головой. — Ты знаешь, кто этот человек и что он из себя представляет, и все же, ты собралась за него замуж. — Она неуверенными шагами прошла к бару и налила себе бренди.

Селина широко раскрыла глаза. За исключением каких-то особых случаев Ванесса не притрагивалась к алкоголю до обеда — вечером же это могла быть рюмка шерри или бокал вина во время еды.

— Мы любим друг друга, — Селина была вынуждена защищаться этой ложью. Мартин не должен узнать правды! Но эта постыдная ложь застряла у нее в горле, и она произнесла ее сдавленным голосом, а Ванесса саркастически засмеялась.

— Любовь? Да он не знает, что это слово значит!

Признав в душе, что тетя абсолютно права, Селина почувствовала необъяснимую душевную боль. Адам ведь и сам признавал это. По крайней мере в этом он был с ней честен.

Ванесса сделала большой глоток бренди и бросила на Селину обвиняющий взгляд, как будто та была виновата в ее несвоевременном употреблении алкоголя. Ее речь стала менее внятной: на нее подействовало выпитое.

— Этот дьявол красив, я согласна. Но, ради бога, Селина, если ты его хочешь, переспи с ним, но не выходи за этого негодяя замуж! Думай головой, а не гормонами — его мать была интриганкой, хладнокровной и расчетливой, и он унаследовал это от нее с лихвой.

Она жадно втянула в себя воздух, как бы желая успокоиться, но ее голос по-прежнему звучал гневно.

— Мартин наконец сказал, сколько мы задолжали этому мерзавцу. Если бы я только была в курсе дел, то никогда не позволила бы этому случиться. А в данной ситуации он может, и обязательно разорит всех нас. И ты хочешь в этом участвовать?!

Нет, только став его женой, она сможет предотвратить предсказываемое Ванессой разорение, но не могла же она ей сейчас в этом признаться. Ее тетя неохотно, но может согласиться на подобную жертву, а вот Мартин нет.

Селина ни с кем не могла поделиться мрачными мыслями о своем будущем, и хотя знала, что Ванесса не будет на седьмом небе от их свадебных планов, но не ожидала таких ядовитых упреков со стороны родной тетки. Она не знала из-за чего — из-за ядовитого упоминания о ее гормонах, несправедливого очернения Адама, или еще от чего, — но она чувствовала, как в ней закипает гнев. Селине пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы спокойно пояснить:

— Я выйду замуж за Адама независимо от того, благословишь ты меня или нет, так почему же не попытаться смириться, как это сумел сделать дядя? — Селина гордо вскинула голову, глаза смотрели холодно. — И могу вас заверить, что он не сделает ничего, что бы причинило вам финансовый ущерб.

Эта уверенность была тем единственным, что она могла предложить, и она была очень горькой. Неожиданная обида и мрачная безнадежность, ставшие для нее невыносимыми, заставили Селину с необычной для нее злостью бросить:

— Раз уж мы обсуждаем вопрос о людях, разоряющих других, когда Доминик собирается выйти из подполья и начать работать? Или Адам его выгнал? — И тут же пожалела о сказанном, увидев, как краска стала заливать тетино лицо.

Селина проглотила чуть не сорвавшиеся с языка извинения, вспомнив, сколько раз Ванесса вставала на сторону Доминика, сколько раз она принималась втолковывать ей, что, хотя Селину и приняли в их дом, она никогда не станет полноправным членом семьи, а сама Ванесса просто терпит ее как бедную родственницу, которой некуда деться.

Так и не извинившись, Селина, резко развернувшись, вышла из комнаты. Все утро, уединившись в гостиной, она играла с Мартином в шахматы, которые подарила ему на день рождения. Она без конца проигрывала, потому что не могла сосредоточиться. Во время легкого ланча, приготовленного Мэг, Ванесса держалась с холодной вежливостью, и Селина решилась: тщательно собрала свои вещи и уехала. А теперь вот ее одежда валялась на мокрых булыжниках…

Убедившись, что дверь заперта, она вытащила из сумочки ключ, который ей дал Адам, повернула его в замке и, когда тащила свой чемодан вверх по лестнице, услышала резкий голос Адама:

— Где ты была, черт возьми?

— Как ты думаешь? — огрызнулась Селина, обиженная его тоном, а ее плохое настроение превратилось в ярость. — Ты пытаешься обращаться со мной, будто я уже твоя собственность!

— Я не пытаюсь, — ответил Адам, сжав губы и глядя на нее с упреком. — Ты и есть моя собственность, и знаешь это.

Это было невыносимо: после спокойствия последних десяти дней она почувствовала, что больше не в состоянии выносить это. Ее губы побелели от гнева, и она закричала на него:

— Я — не твоя собственность, и никогда ею не буду! Слышишь, никогда! — У нее было две секунды, чтобы пожалеть, что она нарушила данное себе обещание вести себя с ним с холодной учтивостью.

Адам подскочил к ней, выхватил у нее чемодан и одним резким движением забросил его на верхнюю площадку лестницы. А потом он втащил ее наверх и усадил рядом с чемоданом, который, на удивление, оказался целым. И прежде чем она отдышалась и потребовала, чтобы он объяснился, он заговорил резким голосом:

— Я целый день схожу с ума, гадая, где ты. Да, черт побери, ты могла попасть под автобус!

— Была бы счастлива, — бросила Селина, потом закрыла глаза, возмущенная собственной грубостью. Он извлек из нее такие эмоции, о которых она и не подозревала. И при этом выглядел так, будто и вправду волновался о ней.

— Извини. Тебя не было, когда я уходила, но я должна была написать записку. Я поехала забрать машину и кое-что из одежды. Ты мог бы догадаться. Или позвонить Мартину и проверить, если действительно беспокоился обо мне.

— И позволить им увидеть трещину в нашем красивом фасаде? — язвительно спросил Адам.

Было видно, что он не успокоился, но Селина, не совсем понимая, почему это должно ее волновать, попросила:

— Давай не ссориться. — Ей не нравился циничный блеск в его глазах, но она упрямо продолжала: — У меня был такой неудачный день, что хотелось бы его поскорее забыть. Мало того, что меня завела Ванесса, так еще и мой чемодан некстати раскрылся, и все вещи теперь в грязи.