— На что он намекал? — недоумевала Селина, когда они с Домиником под пронизывающим ветром шли от больничной двери к запаркованной машине. Она подняла воротник и с тревогой взглянула на двоюродного брата:

— Почему я должна встречаться с ним сегодня? Почему я должна делать то, что он требует от меня?

Доминик пожал плечами, стараясь не смотреть ей в глаза. И хотя она накануне пересказала ему суть своего разговора с Адамом Тюдором, включая последнюю просьбу-приказ, тем не менее чувствовала, что брат что-то скрывает от нее, что-то крайне неприятное для него.

— Ты уверена, что он даже не намекнул на то, почему хочет встретиться с отцом?

Вид у Доминика был какой-то напуганный. Но кто будет винить его в этом? Неожиданная болезнь Мартина, сиротливо лежащего на больничной койке с изможденным серым лицом, опутанного какими-то проводками и трубочками, расстроила ее невероятно. Кроме того, эта угроза в лице Адама Тюдора… Так что понятно, почему Доминик выглядит таким напуганным и, по всей вероятности, он не сможет ей чем-либо помочь.

Но с Тюдором необходимо разделаться. Она еще глубже засунула руки в карманы и покачала головой:

— Нет, ничего. Я спросила, но он не ответил. — Ее золотистые глаза потемнели, лицо нахмурилось. — Только пригласил поужинать, скорее угрожая, чем приглашая, и еще предложил спросить тебя, по какой причине я должна отказать ему в этом. Разумеется, я никуда не пойду.

— Думаю, тебе стоит это сделать, — быстро проговорил Доминик.

Ее миндалевидные глаза непонимающе сощурились:

— Почему?

— Чтобы узнать, что ему действительно нужно. Для чего же еще? — Лицо у него было измученным. Неудивительно, подумала Селина с неожиданным сочувствием. Он тоже волнуется за отца, а кроме того, эта отнесенная так далеко стоянка, серое январское небо, этот неприятный разговор заставит любого выглядеть так, будто все горести мира легли на его плечи.

Она осторожно предложила:

— Ему что-то нужно, здесь я с тобой согласна. И нам необходимо выяснить, что именно, но не говорить Мартину. Для нас лучше, если мы будем вместе. Мы сможем встретиться с ним сегодня вечером. Он сказал, что придет в восемь.

— Это невозможно.

Он посмотрел на нее так, словно она предложила ему пройтись колесом по центральной улице. Вынув из кармана ключи и перекладывая их из руки в руку, он раздраженно сказал, будто разговаривал с неразумным ребенком:

— Теперь, когда отцу опасность уже не угрожает, я должен вернуться в офис. Кому-то ведь надо руководить компанией. Я пробуду в городе до конца недели, если, конечно, положение отца не ухудшится, — поспешно добавил он.

Видно, на ее лице отразилось недоумение — неужели он оставит ее одну со своим сводным братом — он добавил ледяным тоном:

— Сама разделайся с этим мерзавцем. Ты ведь многим обязана моим родителям, не так ли? — и быстро направился к своему красному «порше».

Селина сжала зубы и откинула назад растрепанные ветром волосы. Ей не надо напоминать, скольким она обязана его родителям — особенно дяде. И она, если нужно, возьмет на себя Адама Тюдора. Просто ей было бы легче, если бы рядом с ней был Доминик, тем более, что доводы насчет его решения немедленно вернуться в офис звучали неубедительно.

В настоящее время все прекрасно работало и без него. У них хватало квалифицированных специалистов, которые вполне могли вести дела по управлению магазинами, по крайней мере уж один-то день они вполне могли без него обойтись. Было похоже, что он просто боится встретиться со своим сводным братом, выслушать его требования и дать ему отпор.

И она тоже боится встретиться с Тюдором наедине, — насмешливо прозвучал внутренний голос. Боится его мощного мужского обаяния. Боится своей реакции на него.

Все это чепуха, резко прервала она свои мысли и, расправив плечи, зашагала к тому месту, где стоял ее «вольво», решительно стуча каблуками по асфальтовой дорожке. Она не глупая девчонка, чтобы позволить смазливой физиономии и стройной фигуре обмануть ее. Даже этот бархатный голос не поможет ему увлечь ее в свой гарем!

Как она решилась сообщить Мэг, что ожидает гостя, Селина и сама не могла до конца понять. Даже то, что она будет чувствовать себя в большей безопасности, устраивая этот нежелательный ужин у себя дома, все равно рождало страх. Но ведь она уже убедила себя, что не боится его. И когда на худом лице домоправительницы возникло удивление, что она вообще принимает гостей в такое время, она холодно заметила:

— Это деловая встреча. И не нужно ничего особенного, я не собираюсь устраивать пир.

Просто деловая и весьма неприятная встреча, напомнила она себе, тщетно пытаясь укротить свои пышные волосы и собрать их в скромный пучок. Однако, не справившись с этой работой, Селина так и оставила их лежать по плечам.

Селина специально оделась очень скромно, стараясь не подчеркивать свою женственность и вообще принадлежность к женскому полу. Но темно-синее шерстяное платье, которое она выбрала, казалось, подчеркивало стройность ее фигуры, выделяя те округлости, которые ей хотелось бы замаскировать. Морщинка на минуту пролегла на ее гладком лбу. Раньше она никогда не замечала, как это простое строгое платье подчеркивает ее фигуру.

Однако времени переодеваться уже не было. Если он будет болтаться и гостиной в ожидании ее выхода, то, чего доброго, подумает, что она специально старается подготовиться к его приходу и навести лоск, чтобы понравиться ему.

Когда она услышала звонок, сердце подпрыгнуло в груди. Мэг уже шла по мягко освещенному холлу, чтобы открыть дверь. Селина еще никогда не чувствовала себя столь одиноко, но была полна решимости не показывать этого и, спускаясь по лестнице, высоко держала голову, глядя куда-то вдаль чуть выше левого плеча гостя. Бесцветным голосом она обратилась к домоправительнице, прежде чем он успел открыть рот:

— Мэг, возьмите пальто у мистера Тюдора. Мы сядем за стол через полчаса.

Его мягкая дубленка была запорошена снегом. Она проводила глазами Мэг, когда та несла ее к дубовой вешалке у входной двери, и решила использовать холодную погоду в качестве предлога для того, чтобы, не глядя ему в глаза, заявить:

— Мы будем ужинать здесь. Погода не располагает куда-то ехать. — И тут же мысленно обругала себя за то, что вообще стала искать какой-то предлог.

Она почувствовала унизительное смущение, когда он протянул своим бархатным голосом, в котором слышалась насмешка:

— Успокойтесь. Эта идея мне нравится. Меня не приходится уговаривать поужинать с красивой женщиной наедине.

Значит, этот самоуверенный нахал считает, что она решила принять его у себя, чтобы побыть с ним наедине! Наглость его безгранична!

Она отвернулась, чтобы он не заметил, как вспыхнуло ее лицо, и направилась в столовую. К тому времени, как Селина прошла туда, велев предварительно Мэг подложить дров в камин и задернуть темно-красные бархатные гардины, чтобы отгородиться от вьюжной темноты, она уже успела взять себя в руки. И в ее глазах была холодная насмешка, когда она поставила его на место, отрезав:

— Не обольщайтесь. То, что я хочу вам сказать, лучше сказать без свидетелей. Кроме того, я не собираюсь утруждать себя, отправляясь с вами невесть куда. Херес?

Она заметила, как сузились и потемнели его глаза, гневно сжались губы, напряглось все его тело. Значит, ее намеренная грубость задела его за живое. В это мгновение она почувствовала неожиданную радость от возможности уязвить его.

Однако это недостойное чувство длилось недолго, потому что его сменило совсем другое: что-то темное и низкое вдруг ожило в ней, вцепившись кривыми ядовитыми когтями в каждую ее жилку, в каждый нерв и заставив ее содрогнуться всем телом, когда он произнес сквозь зубы, четко и грозно:

— Черт побери, ты напрашиваешься на это. — Два энергичных шага, и он оказался рядом с ней. Испугавшись его горящего гневного взгляда, она отвернулась и стала нервно поглаживать тонкими длинными пальцами прохладный шершавый хрусталь графина с хересом. Он схватил ее за плечи и резко повернул к себе, в голосе его послышалась неприкрытая насмешка: