Ладно, — сказал Макс, вытягивая из пачки сигарету. — Я помогу тебе найти Ская.

Но пока что я сам не имею связи с Арином. Телефоном он не пользуется. Мне остается только ждать, когда он придет сам и узнать, где их искать. Тогда я сообщу тебе. Мое условие — все будет происходить под моим контролем, я хочу быть уверен, что ты не поддашься своим принципам и не прикончишь и Арина тоже.

Хорошо, — скучающе ответил Мэд.

Макс посмотрел в пустые, спокойные синие глаза:

Ну и урод же ты все-таки.

Да, — согласился Мэд. — Стараюсь.

Он поднялся, вежливо улыбнулся и вышел из комнаты.

Макс щелкнул зажигалкой, закуривая. Что-то тревожило его этой ночью, что-то похожее на старое, полузабытое чувство тревоги за напарников, что ли…

Инстинктивное, интуитивное, привитое войной.

Арин, если бы ты понимал, что я несу ответственность за твою жизнь… Если бы ты понимал, что опасность может идти в первую очередь от тебя самого — с твоим прошлым, с твоим характером, с твоей неуемной жаждой свободы.

И с тем, другим, что ты упорно пытаешься скрыть — с ранимой, чуткой душой, той, которую ты так и не смог в себе убить, как ни пытался.

Скай придвинул пепельницу Лие, не поднимая головы.

Крупная, высокая полногрудая женщина с пронзительным взглядом черных, густо накрашенных глаз, опустилась на кресло, закурила, сказала жестко низким, грудным голосом:

Это что такое было, Скай?

Скай посмотрел на дрожащую в ее белых пальцах тонкую сигаретку со следами алой помады на фильтре, промолчал.

Нет, ты на меня посмотри, — продолжила Лия, раздраженно выдыхая клуб пахнущего ванилью дыма. — Я оперирую уже двенадцать лет и такого еще не видела! Ты понимаешь, что это значит? Я оперирую двенадцать лет. Я оперирую нелегально! Я видела такое, что в страшном сне не приснится, но почему-то даже я в шоке.

Объяснишь, почему? Или мне самой тебе объяснить? Что ты с ним делал?

Лия, — сказал Скай. — Ты можешь привести его в сознание?

Я тебя сейчас убью, — мрачно ответила Лия. — Ты слышал, что я тебе говорю?

Сначала ты просишь у меня биопластик, потом ты привозишь ко мне пацана, разорванного изнутри. Причем того же пацана, в которого заливал биопластик. А теперь тебе надо, чтобы переживший все это ребенок после операции пришел в сознание и рассказывал тебе об ощущениях? Или что ты от него хочешь?

Я должен знать, что он запомнил. Я не хочу, чтобы он это помнил.

Лия затушила сигаретку в пепельнице, сразу же взяла новую, внимательно посмотрела в знакомое лицо Ская — того, кого она помнила еще малышом, братом лучшей своей подруги. Что же с ним случилось, как из того улыбчивого мальчишки вырос такой скрытный, замкнутый и непонятный ей сейчас человек?

Скай, — сказала она, забрасывая ногу за ногу, поправив яркую, в пушистых фиолетовых шарах, юбку. — Ты меня знаешь. Для меня важно только одно — чтобы этот ребенок выжил…

Скай поморщился.

Да, — заметив это, повысила голос Лия. — Ребенок, Скай! Это еще ребенок! Ты видел, сколько у него шрамов? Ты представляешь, какая у него психика?

Представляю.

Хреново представляешь! Есть мнение, что в нашем мире люди не сходят с ума. Так вот. Я тебе, как медик скажу — сходят. Просто нам не дают об этом узнать, не дают этого понять. И этот мальчик — не исключение. У меня вообще ощущение, что у него тяжелое расстройство личности. Ты бы слышал, что он говорил под наркозом.

Но это не имеет особого значения. Для меня важно вот что — если то, что с ним случилось, связано с твоей работой или ты сам его до этого довел, я не побоюсь сдать тебя ментам ко всем чертям и буду рада, что больше никогда тебя не увижу.

И я сделаю это, несмотря на то, что сама попаду в колонию за нелегальные операции! Понимаешь меня?

Лия, приведи его в сознание, потом я тебе все скажу.

Лия подумала немного, кивнула крупной головой с тугими кольцами иссиня-черных волос:

Под моим присмотром.

В небольшой, хорошо освещенной комнате была собрана вся новейшая аппаратура — тихо мигали разноцветные огоньки, сияли никелем металлические трубки. Скай подошел к кровати, посмотрел на бледное, с резкими черными тенями у уголков глаз, спокойное лицо, протянул руку, тронул пальцами прядь сиреневых волос, отводя челку с влажного лба.

Стоящая за спиной Лия бесшумно повернула какой-то кран и в прозрачную жидкость, наполняющую капельницу, потекла бурая струйка.

Через несколько минут ресницы Арина дрогнули, и Скай увидел измученный, потускневший взгляд. Арин опустил глаза, внимательно посмотрел на белый экран, закрывающий его тело чуть выше груди, спросил тихо:

Что я с собой сделал?

Скай не нашелся, что ответить, и отстранился, пропуская Лию.

Та наклонилась над Арином:

Я то же самое хотела у тебя спросить, борясь с желанием ампутировать тебе за это голову.

Арин свел тонкие брови, припоминая что-то, потом посмотрел в смеющиеся черные глаза Лии. Губы его дрогнули.

Я же говорил — не надо.

А вот это уже к тебе, — резко сказала Лия, притягивая Ская за рукав куртки.

Я теперь понял, — сказал Скай. — Я не знал, что ты на такое способен.

Что ты обо мне вообще знаешь? — с тоской проговорил Арин. — Что ты вообще о нас знаешь? Мы готовы на все… Ради хозяина.

Я не знал, — повторил Скай.

Арин посмотрел за его спину, встретил ободряющий взгляд Лии, слабо улыбнулся:

Ты меня вытащила?

Ага. С тебя шоколадка.

Две. Вторая за вразумительный ответ на вопрос, что мне светит в ближайшем будущем.

Лия удивленно наклонила голову, помедлила, ответила:

Я тебе все расскажу попозже. Но собрать тебя удалось, не беспокойся. Дальше дело решится биопластиком, только на этот раз под моим контролем. Кстати, хочешь что-нибудь?

Арин закрыл глаза, прикусил губу:

Нет. То, чего хочу я… Этого не произойдет. Я это понял совсем недавно.

Скай присел рядом с кроватью, наклонился, прижался губами к сухим горячим губам и замер, положив ладонь на затылок Арина.

Лия сложила полные руки на груди, задумчиво приложила палец к губам. Так можно узнать того Ская, Ская, который рос на ее глазах — теперь, застывший над мальчиком, забывший о созданной между ним и людьми стене, он понятен. Даже слишком понятен.

Он потерял сознание, — тихо произнесла Лия. — Так что ты мне скажешь?

Скай выпрямился:

Это из-за меня. Делай, как собиралась.

Да пошел ты, — презрительно-насмешливо сказала Лия и, не удержавшись, добавила.

— Такой мальчик хороший… Раскрой глаза, Скай, ты пошел не по тому пути.

Арин вышел из дома, медленными шагами спустился по ступеням и остановился, удивленный. Такого ему еще видеть не приходилось. Дом окружал огороженный высоким пластиковым забором сад. Яркая, низенькая зелень устилала землю, золотистым ореховым цветом сияли стволы стройных деревьев в легких пышных шапках бледно-розовых цветов.

Лежащая на пестром покрывале Лия подняла голову, отложила в сторону истрепанную книгу:

Чего встал?

Арин присел на корточки, провел ладонью по колючим стрелочкам полиэстровой травы:

Она похожа на настоящую?

Нет, — отозвалась Лия. — Не похожа.

Тогда зачем она тебе?

Иди сюда, — сказала Лия, поднялась с покрывала, отступила на несколько шагов и села на широкую доску качелей, привязанных к ветви искусственного дерева.

Арин посмотрел на нее — полную, крутобедрую, увидел насмешливые искорки в черных проницательных глазах и улыбку на ярких губах, улыбнулся в ответ, но сразу подходить не стал. Прошел по песчаной дорожке, касаясь ладонями свисающих отовсюду тонких пластиковых вьюнков.

Почему растения погибли?

Ты разве не знаешь?

Нет. Такому нас не учили, а потом мне уже не хотелось об этом спрашивать.

Люди-то выжили. Собаки… — Арин остановился, запнувшись, но продолжил. — Собаки и крысы выжили, а растения и остальные животные нет.