— Никаких лекарств, — отрезал король. — Легко выявляются в организме, и легко определяются по внешним признакам. Вы что, не понимаете — какой уровень? Мне не нужны срывы, ни о каких непредусмотренных поведениях не может быть и речи! И разговор — о неделе, а не о годах! Не понимаете?
— Ваше величество… — глухой костюм начал покрываться пятнами.
— Тихо… — шепнуло мерзкое лицо в складках.
В комнате разом повисла мертвая тишина. Стук собственного сердца отдавался в ушах, как стон набатного колокола…
Сергей понял, о чем речь. Читал о таком в исторических книгах.
Как ломали людей… В древнем Риме рабов доводили до состояния полного ничтожества. Психически и физически.
Не прерываемым потоком страшной боли и унижения. Дыбы, кресты, цепи, ошейники, плети — их пытали, истязали, обрезали, насиловали. Чтобы разум потух под всеобъемлющим страхом. Даже простая мысль — немедленно вызывала чувство ужаса перед хозяином. Человек переставал быть человеком, и становился цепным псом…
И не смотря на всю нереальную фантасмагорию нового мира — вновь начали просыпаться чувства. В висках застучал настоящий страх…
— Измените ему пол, — спокойно сказал король.
— Ваше величество? — не понял высокий сюртук.
— Сделайте его девушкой, — зло усмехнулось лицо, похожее на жабу. — Пусть пресс-центр объявит в средствах массовой информации, что нашли наследницу, а не наследника. Чтобы угомонить ашеров — вполне достаточно. Я выдам его замуж за своего сына, — резкий дребезжащий смешок резанул уши. — Как знак доброй воли, сотрудничества и уважения… — заскорузлый смех начал набирать обороты. — Улих знает, как ставить баб на место…
В кабинете царила ошарашенная тишина.
Сергей растеряно переводил взгляд с Дагона на остальных… Это юмор такой? Шутка? Глаза выхватили побледневшее лицо капитана.
Не юмор…
— Нет… — сами сказали помертвевшие губы. — Нет! — выдавило сжавшееся горло. — Нет!!! — он вскочил и рванулся к выходу, но множество рук тут же скрутило и повалило на пол. — Нет…
Его спина выгибалась от спазмов, тело тряслось от рыданий, а из рта во все стороны летела пена: — нет…
— Да, — произнесло мерзкое мокрое эхо над головой. — Да, моя дорогая.
Он почувствовал укол в плечо, и вновь — в который раз за этот длинный несчастный день, — начал проваливаться в небытие. И также вновь — последнее, что успели запечатлеть глаза — белое как мел лицо капитана…
3
Сергей пришел в себя уже в другом месте. Сразу выгнулся дугой и захрипел, но тошнотворная слабость заставила повалиться обратно…
— Тише! — испуганно защебетала молоденькая девушка в синем халате, и придержала его рукой. — Вам нельзя волноваться!
'Нельзя волноваться?!!'
Он тут же снова попытался подняться, но сил — таких необходимых сейчас сил, — не было совершенно…
— Успокойтесь, прошу вас…
Тяжело вздымалась грудь, на лбу выступила испарина. Он попытался взять себя в руки, и осмотрелся по сторонам: просторный кабинет, что-то вроде врачебной процедурной — множество аппаратов и прозрачных шкафов, — медицина похожа во всех мирах… Специальный лежак в центре — он с головы до ног обмотан чем-то прозрачным и эластичным. Судорожно сглотнул:
— ЭТО уже было?
— Что? — не поняла девушка.
— Операция…
— Что вы! — улыбнулась она. — Зачем хирургия? У вас превосходное здоровье!
— А это… — он бессильно покрутил забинтованной рукой в воздухе, не зная как объяснить.
— Происходит на генетическом уровне. Изменение структурной составляющей ДНК, XY на XX хромосом — не требует оперативного вмешательства… Все делает матушка природа! Мы ей только немножко помогаем.
— Это можно остановить?
Девушка не ответила. Хлопнула дверь, в комнату заглянул представительный пожилой доктор:
— Уже пришли в себя? Как самочувствие? — не дожидаясь ответа, склонился над приборами в углу.
Сергей осторожно провел руками по своему телу. Сквозь эластику пропорции ощущались туго, но заметных изменений пока не чувствовалось…
— Не так сразу! — доктор оторвался от приборов и подошел к лежаку: — Минуточку! — довольно бесцеремонно раздвинул веко и склонился к самому лицу. — Прекрасно! — Выпрямился, сложил руки на груди и усмехнулся: — Вам повезло, молодой человек! Никаких генетических вмешательств в прошлом дали прочный запас энергии на клеточном уровне, высокий лимит жизненных сил. Конечно, будет немножко тошнить, немножко дискомфорта…
— Сколько? — выдавил из себя Сергей, с ненавистью глядя на жизнерадостность.
— Что сколько? — не понял доктор. — Сил? Шутите, да?
— Сколько у меня времени… — запнулся парень. — До того, как…
— Пару-тройку дней придется подождать, — врач похлопал по плечу и направился к выходу. — Но вы не расстраивайтесь, время пролетит незаметно.
Сергей бессильно откинулся на подушку и закрыл глаза. Это конец. Полный и абсолютный. Боже, дай мне лучше умереть…
Что теперь будет? Как я покажусь на глаза Светке и дочери?
Он был беспомощен и наивен. Разум еще не принял круглую неизбежность и перемены. Он еще надеялся увидеть жену и дочь…
А сознание просто перестало воспринимать информацию. Как компьютер в режиме простого фиксирования событий.
Он лежал и ни о чем не думал. Ибо любая мысль, побуждающая бег нейронов в голове — сразу становилась пугающей и безысходной…
Время бежало, час проходил за часом. Иногда в палате появлялись люди, иногда пропадали. Что-то говорили, что-то обсуждали, что-то спрашивали. О чем-то спорили, над чем-то смеялись или раздражались. Окружающая обстановка текла, как речка на спокойной и тихой равнине. И только потолок — пугающе белый потолок, — оставался прежним и неизменным…
К вечеру с него сняли бинты. Протерли тело какой-то мазью, одели в непонятную одежду и погрузили на каталку — он все еще был слаб и беспомощен.
Коридоры, повороты, лифт. На встречу попадались люди, с удивлением оглядывались на вооруженную охрану в форме.
Ему было все равно.
В нос ударил свежий воздух, над головой простерлась бездонная синь — он впервые оказался под открытым небом чужого мира.
Ему было все равно.
Каталку погрузили в темную машину — далекий сарказм немедленно ассоциировал с катафалком, — и за окном начали мелькать верхушки дубов. Или не дубов.
Ему было все равно.
Машина бежала мягко, без толчков и тряски. Новый мир, другие машины. Двигатель внутреннего сгорания?
Не имеет значения.
Через час за окнами замелькали верхушки домов — они въехали в город. Немного покружили по улицам и остановились. Распахнулись створки дверей и снова — свежий воздух и бездонная синь над головой.
Двор большого приземистого здания, деревья цветы, квадратные окна. Ступеньки, лестницы, в безбрежном небе мелькают росчерки птиц. Кому придет в голову, что не Земля? Если убрать три солнца над головой, и притушить слишком синюю синь…
Ему все равно.
Снова лифт, коридор, просторная комната с мягкой мебелью — аккуратно переместили на диван. И наконец-то оставили одного…
Новый потолок. Бежевый, с вкраплениями незаметных светильников. Ты станешь мне новым другом. У меня никогда не будет других друзей…
Ему не позволили долго изучать молчаливую понимающую душу — вновь хлопнула дверь, и в комнату вкатили столик с едой. Две молоденькие девушки (толстая жаба издевается) изящно взмахнули полотенцем — ровный ряд тарелок под колпаками, по воздуху поплыл густой аромат.
— Вам что-нибудь еще нужно, Ваше высочество?
Сергей не ответил.
Девушки зашуршали по комнате, мгновенно создавая домашний уют — расстеленная постель, откинутый уголок одеяла, придвинутый ближе столик с едой, приоткрытая дверь гардеробной, цветы на столе и у изголовья постели… В центре прямо в воздухе засветилось объемное голографическое изображение, замелькали какие-то пустыни и густые леса — негромкий голос принялся неторопливо что-то вещать.