— Погибли царские чертоги! — вздыхал кто-нибудь в толпе.

— Пущай государева семья на себе испытает, каково быть погорельцами, — отвечали вздыхающему.

— От, дубина, непутевая, погорельцев выискал! Да они себе враз дюжину новых дворцов понастроят, — осаживал злопыхателей и сочувствующих другой свидетель пожара.

Нет-нет, да и вспоминали в толпе зевак о предостережении Вещего Полымя. И многие, быть может, мысленно обращались к нему: «Не забудь меня оповестить, предостеречь, когда нагрянет огненная беда…»

А Зимний дворец уже через год был полностью восстановлен и, как считают специалисты, выглядел не хуже прежнего.

Историки Петербурга отмечали, что чаще всего пожары охватывали город во времена Петра I. Один из самых разрушительных и опасных произошел в 1710 году.

На Городском острове в считанные минуты полностью сгорел Гостиный двор, а в нем — сотни деревянных лавок. Погибло несколько человек. Много сгорело товара и съестных припасов.

В августе 1727 года на невском берегу загорелись магазины. Огонь уничтожил не только торговые постройки и жилые дома, но и более тридцати барж, причаленных к торговой пристани.

Юный император Петр II лично принимал участие в тушении пожара и спасении людей. Тогда погибло около пятисот человек.

Большие и малые пожары терзали Петербург почти каждый год. Предвидя эту постоянную беду, Петр I с самого основания города поощрял каменное строительство и требовал от населения выполнения правил противопожарной безопасности и умения бороться с «огненной напастью».

Весной 1718 года императором были собственноручно написаны противопожарные инструкции жителям Северной столицы:

«…1) Что б печи делали с фундаменту, а не на полах, 2) что б в угол, где печи быть, вырублен был, и фута по два кирпичом от конца отрубленных стен до печи заделаны были, 3) что б трубы были так широки, что бы человеку пролезть было можно, 4) что б потолки были с глиною, а не бревенчатые или дощатые, 5) кровли, что б были черепицею или дерном или гонтом крыты, а не досками и дранью…»

При Александре I в 1803 году в Петербурге была создана постоянная городская команда пожарных.

Один из современников так описывал служащих той команды: «Люди большей частью стары, неловки на вид, но в деле их хладнокровная дерзость, непостижимый навык и самоотвержение почти превосходят всякое вероятие…

Они по целым часам глотают дым, смрад и поломя; идут беззаботно в самое жерло огня, где свободно действуют рукавом помпы, рубят топором, ломают, растаскивают бревна; находят еще возможность нюхать табак; горят и, обливаемые водою, опять работают…»

В двадцатых годах XIX века Николай Карамзин в письме князю Вяземскому замечал: «Столицы наши прошли сквозь огонь и воду: чего еще ожидать?»

Знал ли наш замечательный писатель и историк о «трех терзающих бедах», якобы предсказанных Петербургу «Инкеримаанской заповедью»?

Вряд ли. Иначе в его письме не прозвучал бы вопрос «Чего еще ожидать?»

В старинном упоминании о бедах петербургских говорится: «У воды своя дань, у огня своя, а мор и голод берет все, что ему от них досталось».

Третья «терзающая беда» возьмет с Петербурга невиданную по масштабам трагедии дань. «Мор и голод» убили в 1941–1944 годах жителей Ленинграда больше, чем наводнения за всю историю Петербурга.

В древних легендах разных народов можно встретить одинаковое высказывание: все, что произойдете человеком или со всеми людьми на земле, уже знает Синяя звезда.

Не всякому дано увидеть ее в ночном небе. Но тот, кто сумеет понять сфинкса и вступить с ним в разговор, — сразу увидит эту звезду. Она сама притянет к себе взгляд человека, ибо Синяя звезда покровительствует сфинксам. Он — ее посланец на земле.

Египетские фараоны, как правило, обладали множеством титулов. Одним из почетнейших являлся титул «постигающий и хранящий тайну». Существо с львиным телом и человеческой головой, прозванное древними греками сфинксом, являлось хранителем небесных врат.

В Древнем Египте сфинкса называли совсем по-другому. Много было у него имен. Но только самые посвященные жрецы знали подлинное. Произносить его можно бьшо лишь оставшись наедине с этим существом, чтобы никто из смертных не услышал настоящее имя.

Появившиеся в Египте в I тысячелетии до нашей эры греки сразу «не поладили» с каменными изваяниями сфинксов. Они пытались выяснить у жрецов настоящее имя этого таинственного существа, но ничего не добились от служителей культа.

«Злая загадка», «Хранящий гибель», «Молчаливая смерть» — такими нелестными прозвищами наделили они сфинкса.

В созданной древними греками мифологии он выступает в образе чудовища — крылатого льва с головой женщины и хвостом змеи. Это чудовище останавливало прохожих, задавало неразрешимые загадки и, не получив правильного ответа, пожирало их или сбрасывало в пропасть. Лишь мудрый фиванский царь Эдип сумел разгадать непосильные для остальных загадки. И, как говорится в легендах, сфинкс сам бросился в пропасть.

Фараон Аменхотеп III, правивший Египтом почти три с половиной тысячи лет назад, воздвигнул себе неподалеку от Фив погребальный храм. Дорогу от этого храма к Нилу он украсил каменными изваяниями сфинксов. Их лица были портретным изображением Аменхотепа III.

В 1832 году две обнаруженные при раскопках скульптуры сфинксов отправились в далекий путь на север, в Санкт-Петербург. Спустя несколько месяцев после прибытия в Северную столицу, в 1834 году, сфинксы были установлены на невской гранитной пристани, напротив Академии художеств.

Говорят, когда они нашли пристанище на берегу Невы, в Петербурге стояли сильные туманы — такие непроглядные, что даже всезнающая Синяя звезда потеряла на какое-то время из виду своих посланцев.

…Мы с приятелем, Виктором Никитиным, шли на катере по Неве к Финскому заливу. Было раннее летнее утро. Вокруг тишина и неподвижность еще не пробудившегося города.

Внезапно задул ветер, и нас накрыла пелена тумана. Виктор сбавил ход катера, а затем и вовсе остановил его.

— Что случилось? — поинтересовался я. — Мотор подвел?

Приятель ничего не ответил, лишь сделал мне знак помолчать.

Я подумал, что он испугался тумана и сейчас прислушивается, не идет ли нам навстречу какое-нибудь судно.

Так простояли в тишине минуту-другую.

На лице Виктора вдруг появилась таинственная и в то же время хитроватая улыбка.

— Слышишь?.. — он чуть склонил набок голову, стараясь уловить какие-то звуки. — Это они… Это их песня тайн…

— Кто «они»? — не понял я.

— Сфинксы… — пояснил приятель. — Всем известно, что сфинкс чаще всего загадочно молчит и лишь иногда задает вопрос и ждет ответа. Но, согласно легенде, раз в год, в определенное время, когда Синяя звезда отражается на его лице, он сам отвечает людям на любые вопросы, открывает заветные тайны…

— Ты где это вычитал? — поинтересовался я.

Виктор, словно не услышав моего вопроса, вдохновенно продолжал: