Как рассказывали потом знающие люди, смилостивились, заговорили сфинксы. Вначале Ольга задавала каменным изваяниям чужие вопросы. Свой, сокровенный, напоследок оставила. Видимо, неверно подсчитала.

Когда о своем любимом спросила, сфинксы ей в ответ:

— Девять тайн мы уже открыли, больше не можем.

Взмолилась Ольга:

— Хотя бы еще два-три словечка вымолвите…

И сжалились каменные изваяния.

— Ищи среди живых!.. — сказали разом и умолкли.

Передала Ольга ответы сфинксов подругам и знакомым и отправилась на поиски любимого.

Много прошло с той поры лет, но совсем недавно мне довелось услышать от одного старого петербуржца:

— Если увидишь цветы у лап сфинксов, знай: кому-то посчастливилось услышать их «песню тайн» и раскрыть для себя нечто важное…

В 1714 году Петр I, когда по его инициативе создавалась Кунсткамера, писал: «Наука вращается около света наподобие крови в человеческом теле. Я предчувствую, что россияне когда-нибудь удивят самые просвещенные народы успехами своими в науках, неутомимостью в трудах и величием твердой и громкой славы».

Кунсткамеру, пожалуй, можно назвать первым в Санкт-Петербурге научным учреждением.

Сохранилось несколько преданий о том, как Петр I создавал свой «кабинет редкостей».

Там, где впоследствии построено здание Академии наук, был дремучий сосновый лес. Однажды, во время осмотра окрестностей зарождающегося города, забрел в этот лес государь. Внимание его привлекла необычная сосна.

Как отмечали современники, необычность заключалась в том, что сук на этом дереве «толщиною в изрядную человеческую руку, который выросши из одного места, и нагибаясь постепенно полукружием, врос в другое место, расстоянием на аршин и 10 вершков от своего исхода».

Царь якобы лично срубил сосну и произнес:

— Где нашел я это любопытное дерево, тут да будет со временем построена Кунсткамера…

Обрубок сосны был затем передан лично Петром I в «кабинет редкостей» как первый экспонат.

Петербургский литератор и издатель XVIII века Василий Рубан подробно сообщал в своей книге об еще одном детище Петра Великого: «Императорская Кунсткамера началась собиратися с 1714 году, а во Академию наук соединена в 1724 году, которая чрез 33 года в большую силу и величество всяких любопытных вещей приумножена…

…Вещи в ней суть следующия:

1. Большой Готторпский глобус, который в 1716 году Государю Императору Петру Великому, во время путешествия в чужих краях, подарен от владеющаго Шлейзвиг-Голстинскаго Герцога.

…Сей глобус, 1) снаружи изображает земной глобус, 2) внутри небесной, 3) посреди его стол круглой, а на сем 12 зодий, 4) посреди того стола в половину Деаметра маленький земной глобус, 5) весь оной глобус движение свое имеет чрез машину, 6) внутрь его вмещается 12 человек, и сей глобус во всем свете славен есть отменною величиною.

2. Камера, в которой хранятся всякия математическия инструменты, модели, корабельныя машины, сферы, зрительныя трубки, и протчее.

3. Камера, в которой стоят токарныя машины и к ним принадлежащие инструменты…

4. Камера, в которой находится портрет из воску зделанной по величине возраста Государя Петра Перваго, а при том и платье Полтавское.

5. Камера, в которой хранятся животная четвероногая, птицы, травы и семена.

6. Камера, где имеются всякия скелеты человеческия, кита рыбы и других, кости слоновыя, Львовы, и протчих зверей…

7. Зал, в котором хранятся всякия Анатомическия изъявления…

8. Минеральный кабинет, в котором хранятся разного роду земли…

9. Минц-кабинет, в котором хранятся всякия древния разных государств монеты…

Есть тут же всякия дорогия вещи, сосуды, кинжалы, короны, скипетры…

И сея Императорская Кунсткамера и библиотека Декабря 5 числа, 1747 году погорела…»

Василий Рубан упомянул в своей книге лишь об одном пожаре. Но во времена Петра I, да и после него, Кунсткамера горела несколько раз. А попыток ее поджечь было и того больше.

Как и многие начинания Петра I, его коллекция «редкостных предметов» вызывала недовольство в стране.

Еще в 1698 году, когда он приобрел в Голландии первые экспонаты, в Первопрестольной начался ропот: «Везет царь из-за границы безделушки всякие, чтобы создать бесовское скопище и смущать православную Русь…»

Нашептывали враги Петра Алексеевича, будто все, что он привез из-за границы — картины, оружие, инструменты, чучела животных, книги, — «мечены антихристом», и что эти предметы не держат свою тень. Как только попадает на них свет от солнца или свечи — так тень отделяется от хозяина и начинает самостоятельную жизнь.

Возможно, оттого в первые годы существования Кунсткамеры народ боялся туда заглядывать. Царь приказал вход сделать бесплатным. Мало того, велел каждого посетителя музея угощать водкой, вином и кофе. Допускались в необычное для Руси заведение все, кроме крестьян.

На водку и вино находились желающие. По нескольку раз в день приходили они в Кунсткамеру «просвещаться». Водку выпивали, кофе сплевывали тут же на музейный пол и, немного постояв в одной из комнат Кунсткамеры, мчались в церковь замаливать грех. А потом снова возвращались за очередной рюмкой водки в музей.

Особенно всполошил народ государев указ «О принесении родившихся уродов». Противники Петра порой сурово расправлялись с теми, кто не хоронил умерших уродов, а согласно этому указу собирался отвезти их в царскую научную коллекцию.

Находились среди врагов императора смельчаки, собиравшиеся и вовсе разгромить Кунсткамеру, сжечь «бесовское скопище». Но таких смельчаков усмиряли кнутами и виселицами, плахой и галерами, а задуманное Петром Алексеевичем дело, хоть и с трудностями, развивалось.

В 1718 году первый в России общедоступный музей, по указу Петра, перевели в просторные палаты адмиралтейств-советника Александра Кикина. Сюда же перевели и первую в стране государственную библиотеку.

Александр Васильевич Кикин долгие годы был верным сподвижником Петра I. В 1708 году государь назначил его главой Адмиралтейства.

Судя по количеству домов, которыми тот владел в новой столице, Петр Алексеевич благоволил к нему и многое позволял. Все шло хорошо у Кикина: и чины, и награды, и богатство не обходили его стороной. Вот только с фаворитом царя Александром Даниловичем Меншиковым отношения становились все хуже и хуже.

И Кикин, и Меншиков постоянно жаловались друг на друга Петру I, выжидая, когда же удастся сделать «смертельную подножку» сопернику.

В этом противостоянии повезло Александру Даниловичу. В 1718 году глава Адмиралтейства, недавний царский любимец, был арестован за участие в заговоре сына Петра I — Алексея. Несколько дней Кикина безжалостно пытали, а затем казнили.

Перед смертью «через колесование» Александр Васильевич будто бы успел прокричать, что в бывших своих домах не даст никому покоя и станет являться тенью к царю, к его приближенным и особенно — к Алексашке Меншикову.

Насколько досаждала тень казненного Кикина Петру Великому — неизвестно. А вот светлейшего князя не раз она пугала. Говорят, Меншиков даже отказывался появляться в домах, которые принадлежали его пожизненному врагу. Конечно, не переступал он и порог Кунсткамеры.